Время «мечей» - Корецкий Данил Аркадьевич
Мухаммад подался вперед.
– И где он? Знаешь?!
Это был еще более важный вопрос.
– Знаю, – кивнул Сосо. – Азат его под камнем спрятал, когда мы вниз шли.
– Место запомнил?!
А это был самый главный вопрос.
– Да вроде… Там такая скала приметная, как острый зуб. С одной стороны черная, с другой – серая…
– Найдёшь?!
– Как «найдешь»? – напрягся чужак. – Это что, надо обратно в горы идти?!
– Почему идти? – как можно спокойней произнес Мухаммад. – Может, расскажешь, как найти эту скалу…
– Это я могу! – снова оживился Сосо. – От верхней точки мы часа четыре шли… Потом пошла тропинка между высокими скалами, как ущелье… А потом площадка? и там, над обрывом, эта скала торчит, ее ни с чем не спутаешь. И в ней трещина снизу доверху… Туда он и засунул эту штуку! В брезент завернул и засунул…
Мухаммад покачал головой.
– Так ничего непонятно! Сделаем так: сходим туда вместе, найдем то, что мне нужно, и я тебя отправлю домой! Прямо через горы, вертолетом!
– Да зачем мне горы и вертолет! – раздраженно заговорил Сосо. – Что вы мне голову морочите? Сначала один пришел: с тобой поговорить хотят! Ну, вот он поговорил…
Сосо показал на Оловянного.
– Сказал, отвезет в город, минуя посты… А привезли сюда, теперь ты сначала разговариваешь, вертолет обещаешь… Зачем я вообще с вами связался? Арчил погиб, меня чуть не убили, денег не заплатили, теперь не могу домой вернуться…
– Слушай, шакал позорный, радуйся, что тебе еще башку не отрезали! – вмешался в разговор Оловянный. Он говорил своим обычным тихим голосом, но с такими интонациями, что мороз шел по коже.
– Ты на дело подписался, а дела не сделал, нашего товарища в беде бросил и убежал! За это только одна плата может быть – пуля в голову!
В руке Руслана появился золотой «стечкин».
– Или сделаешь то, что не сделал, или я тебя прямо здесь и закопаю!
– Чего я не сделал?! – оправдывался Сосо. – Чего?!
Черное, совсем не золотое дуло уставилось ему в голову.
– Короче, пойдешь и покажешь все, что нужно! – приказал Оловянный. – Иначе…
– Раз так, пойду, – смирился чужак. – Под пушкой любой пойдет!
– Вот и договорились, – примирительно улыбнулся Мухаммад. – Тогда поехали…
– Может, перекусим? – предложил Оловянный. – Ребята барашка уже зарезали…
– Спасибо, брат, – искренне поблагодарил Мухаммад, прижав руку к груди. – Я бы с удовольствием, но дела не терпят. Очень важные дела, клянусь Аллахом! Поедем мы… В другой раз обязательно!
– Ну, смотри, брат, как тебе лучше, – столь же искренне кивнул Оловянный, хотя судить о подлинности этой искренности могли только те, кто ее старательно демонстрировал.
– Если ты по моим важным делам что-то разузнаешь, дай знать, – с едва заметной укоризной сказал эмиссар Центра, будто намекая, что местный всевластный амир мало помог ему в деле Безрукого.
– Не сомневайся, брат, – с едва заметной ноткой вины ответил Оловянный, как бы переживая, что при всем желании не смог помочь посланнику Центра так, чтобы он остался доволен.
Шауру вновь заставили натянуть на лицо вязаную шапку, вывели во двор. Вокруг оживленно болтали и смеялись охранники. Его снова взяли за предплечья, но по хватке он определил, что теперь его ведут уже другие люди.
– Эй, Абрикос, ты освободился? – спросил чей-то молодой голос.
– Да вроде… Только мы уезжаем… Руслан спешит!
– А шашлыка похавать?
– Ну его к шайтану, этот шашлык! Я на него смотреть не могу…
– Маомад, а можно мы останемся?
– Ладно, вы четверо оставайтесь, потом нас найдете…
– Спасибо, командир! Тебе мяса взять?
– Не надо. Не из голодного края…
Они перебрались через овраг, расселись по машинам. Теперь Шауру посадили в джип. Мухаммад попрощался с остальными и сел рядом с ним. Четыре машины проехали через село и разделились: «девятка» с «двенадцатой» пошли налево, а два джипа – направо.
* * *В квадрат «С-41» «Грач» вошел минута в минуту. Более того – секунда в секунду. Он снизился до четырех тысяч метров и несся со скоростью 900 километров в час. Пятнадцать километров в минуту, километр за четыре секунды. До цели семь километров. На зеленоватом экране электронного прицела она обозначилась черными уголками, заключившими точку попадания внутрь. Майор Сазонов нажал кнопку. Уголки становятся оранжевыми – знак того, что система самонаведения ракеты захватила цель. Шесть километров. Он поднял защитный колпачок пусковой кнопки. Пять километров. Зона уверенного поражения. Пуск! Красный кружок подался мягко, без щелчка…
Под плоскостью коротко взревнул двигатель ракеты, вырвавшейся из пусковой установки, самолет слегка вздрогнул. Все. Задание выполнено. Здесь действует принцип: «Выстрелил – забыл!» Дальше «Х-25МЛ» сделает все самостоятельно…
Выкрашенный белой эмалью четырехметровый цилиндр имел диаметр двадцать пять сантиметров и затупленной носовой частью напоминал то ли не полностью заточенный карандаш, то ли только что зажженную сигару. Со скоростью винтовочной пули он несся по баллистической кривой – сначала пологой, потом все более загибающейся книзу и упирающейся в шиферную крышу невзрачного домишки, затерявшегося в зелени у подножья скального хребта. Крестообразные крылышки и стабилизатор со свистом резали воздух. Но продолжалось это недолго: всего около шести секунд. Веселящиеся возле накрытого стола четверо бойцов Маомада и зашедший зачем-то в дом Саид не успели ничего понять. Вроде громыхнуло в вышине, что-то мелькнуло, обдав волной горячего воздуха, треснула крыша, и взрыв девяноста килограммов взрывчатки уничтожил и дом, и бункер, и всех, кто находился вокруг. В радиусе тридцати метров поломало и вырвало с корнем деревья, в ста метрах, по ту сторону оврага, в домах выбило стекла, ударная волна сбивала с ног пасущихся овец… На месте взрыва образовалась огромная воронка, вверх полетели обломки глинобитных стен, стропил, куски шифера и какой-то бесформенной мякоти… Клубами поднимался жирный черный дым.
Все это зафиксировала фотоаппаратура пролетающего над местом катаклизма «Грача». Теперь задание было выполнено окончательно.
Накренившись, штурмовик стал на крыло, описал пологую дугу и лег на обратный курс. Через сорок минут он совершит посадку на родном военном аэродроме. Как и обещал командир, майор Сазонов успеет на домашнее торжество, поздравит Вовку, перецелуется с родней и выпьет несколько разрешенных рюмок водки, да и сверх того, если душа пожелает. Но сейчас он об этом не думал. Его поглощал сам процесс полета. Все остальное оставалось на втором плане. А задумываться о том, кого поразила «Х-25 МЛ», ему и в голову не приходило. Сказали: «Каких-то боевиков» – этого вполне достаточно!
* * *– Короче, летит самолет Москва – Махачкала, – с азартом рассказывал Абрикос. – Два аварца просят пилота: «Ле, братуха, над Гунибом пониже спустись – спрыгнем у дома». А пилот отвечает: «Ле, братуха, я на это уже не поведусь: в прошлый раз я так спустился – один спрыгнул, пятеро запрыгнули!»
Он и Джин захохотали, но Оловянный даже не улыбнулся.
– И что смешного? – безразлично бросил он.
– Ты просто не в настроении, – буркнул Абрикос и обиженно замолчал.
Они успели отъехать километра на три, когда сзади раздался приглушенный расстоянием грохот. Оловянный встрепенулся. Шестым чуством, которое не раз спасало от засад, он понял: это не простой, не случайный взрыв…
– Разворачивайся! – приказал он.
Абрикос, не задавая лишних вопросов, круто повернул руль и вдавил в пол педаль газа. «Девятка» запрыгала на ухабах, сзади, так же не жалея подвеску, неслась «двенадцатая». Поднимающийся вдали столб черного дыма подтверждал подозрения амира и указывал направление.
Вскоре они оказались у того места, которое несколько минут назад покинули. Здесь все неузнаваемо и страшно изменилось. На месте дома дымилась глубокая яма диаметром около десяти метров, засыпанная строительным мусором, обломками мебели и разорванными коврами из бункера. От стола во дворе ничего не осталось, его поглотила воронка, так же, как и сидевших за ним людей. Только в отдалении валялось искореженное и обугленное до неузнаваемости тело…
