Сто рентген за удачу! - Филоненко Вадим Анатольевич
– Диверсионный спецназ? Правда, что ли? – Мишаня взглянул на меня с повышенным интересом, да и Марек не удержался от удивленной гримасы – такого факта моей биографии молдаванин не знал. И никто раньше не знал, кроме тех, кому положено, и Потапа.
– Он самый, – подтвердил Урюк. – А раз так, значит, ты, Бедуин, привык идти на задание, с ног до головы обвешенный взрывчаткой. И на пули особо не нарываться тоже умеешь. Разве тебя не этому учили?
– Прежде всего меня учили избегать глупости, такой, как эта. – Я снова указал на пояс.
– Наоборот, глупостью было бы снять его с тебя, – не уступал Урюк.
– Ладно, с меня не хочешь, сними хотя бы с профессора. Его-то не учили уклоняться от пуль.
– А ему и не надо. Он с тобой за ключом не пойдет. Останется здесь, с нами.
– А как же отпечаток?
– Будет тебе отпечаток… – Урюк хищно усмехнулся и многозначительно посмотрел на Мишаню. – По ходу, без твоей помощи не обойтись.
– Завсегда готов ради общего дела, – радостно осклабился доморощенный палач, достал из заплечного мешка штык-нож и начал прилаживать его к ножнам. Обычно так делают, чтобы перекусить проволоку в заграждениях.
– Ты чего затеял? – напрягся я.
– Маленький фокус, – улыбнулся Витек. – Профессор останется с нами, а с тобой «пойдет» лишь его палец.
– Чего?! – завопил профессор. Он только сейчас осознал суть приготовлений Мишани и спрятал руки за спиной. – Нет!.. Не дам!..
– Да кто тебя спрашивать будет? – удивился Мишаня. – Вить, какой палец ему отрезать?
Урюк посмотрел на онемевшего от ужаса ученого и подчеркнуто вежливо произнес:
– Иван Аркадьевич, лучше сами скажите, какой палец нужен, а то ведь Мишаня может все десять отхватить.
– Запросто. Мне не в лом, – подтвердил свиномордый садист.
Иван Аркадьевич издал хриплый звук, попытался что-то сказать, но не смог. Откашлялся, пытаясь совладать с непослушными голосовыми связками, и вызывающе проговорил:
– Если нанесете мне хотя бы одно телесное повреждение, клянусь, никаких аномальных образцов вы не получите!
Мишаня взглянул на странного человечка с умеренным удивлением, а Урюк с усмешкой поинтересовался:
– И что же нам помешает до них добраться?
– Твоя собственная глупость, – вмешался я. – Витек, ты, кажется, забыл: чтобы открыть сейф с хабаром, кроме пальца понадобится еще образец голоса профессора. Спокойный такой, нормальный голос. Не хриплый и не рычащий от боли, – почти дословно повторил я его же собственные слова, а потом обратился к профессору: – Я правильно излагаю, Иван Аркадьевич?
Тот кивнул.
– Все верно… – Голос профессора сорвался. Сказать, что Иван Аркадьевич нервничал, значит, не сказать ничего. И все же ему удалось взять себя в руки. Его дальнейшие слова прозвучали весьма весомо: – Вы можете распотрошить меня на части, отрезать палец, вырвать глаз, но голос вам не получить! Если тронете меня, забудьте о богатстве, потому что я тогда не стану открывать сейф!
– Вить, да че мы тут слушаем его? – возмутился Мишаня. – У тебя в КИПе есть встроенный диктофон. Запишем его голос, и ага.
– Вот именно «ага», – злорадно подтвердил профессор. – В сейфовом замке стоит защита как раз на такой случай. Кодовое слово не одно, их целое множество. Чтобы открыть сейф, требуется ответить вслух на некий вопрос. Какой точно, не знаю, потому что всего в базе данных их около двадцати тысяч. Для проверки голоса может быть задействован любой из них.
– А если ответить неверно? – заинтересовался молчащий до сих пор Марек.
– Дается три попытки. Хотя неверно ответить трудно, вопросы простые, например: «Сколько будет дважды два?» или «Какого цвета снег?» Вы поймите, главное не ответ, а голос, который его произнесет, интонации. Так вот, если отрежете мне палец, лучше убейте сразу, потому что я сам себе язык откушу, но не стану помогать вам.
Воцарилась пауза. Мишаня вопросительно посмотрел на Урюка: мол, чего делать-то, резать, нет? А Витек задумался. Действительно: вдруг яйцеголовый упрется? У каждого человека существует предел, после которого ему все нипочем. Хоть бей его, хоть режь, хоть стреляй – не поможет. А цена вопроса немаленькая.
Урюк повернулся ко мне:
– Делай что хочешь, Бедуин, бери с собой профессора или сам ему палец режь. Короче, твоя проблема. Но ключ должен быть у меня. Понял? Иначе… – Он многозначительно указал на пояс с взрывчаткой. – Если хабара не будет, то вы все втроем мне не слишком-то будете нужны.
Тащить профессора под пули нам с Мареком показалось очень плохой идеей. А ну как не убережем? Тогда ни пыльцы смерти, ни жала нам не видать как своих ушей.
– Молодые люди, – принял участие в нашем «военном совете» Зинчук, – я, кажется, знаю, как решить проблему.
Иван Аркадьевич явно всерьез опасался, что Мишаня все же отхватит ему руку. Да и под пули лезть ему не хотелось.
– Говорите, профессор, – поторопил Марек.
– Нужно взять КИП, снять с него жидкокристаллический экран и нанести на поверхность слой… хм… нет, не выйдет, такого вещества у нас под рукой сейчас нет, – перебил сам себя ученый. – Впрочем, можно найти замену…
Зинчук огляделся по сторонам, увидел неподалеку местный вариант березы – уродливое, изогнутое невероятным штопором деревце.
– Сок! Нам нужен ее сок.
Марек и профессор отправились к березе, а я пошел к Урюку за КИПом. Ни у меня, ни у Марека с профессором своих, естественно, не было, Урюк и не подумал нам их вернуть. Зато выдал рации с ограниченным радиусом действия.
– Витя, дай свой КИП.
– Вот еще! Эй, Рыжий, – позвал Урюк одного из своих бойцов. – Дай ему КИП.
Парень не слишком охотно протянул мне устаревшую модель «наладонника». С грустью понаблюдал, как я раскурочиваю приборчик и вынимаю мягкий пластик жидкокристаллического экранчика.
– Ты чего там застрял, Бедуин? Давай скорее, – позвал Марек. Они уже разрезали кору на стволе и с нетерпением ожидали меня.
Я подошел, протянул профессору экранчик КИПа и с интересом посмотрел на березу. В условиях аномального излучения АТРИ вместо обычного сока из разреза вытекала прозрачная вязкая смола, которая застывала через несколько минут пребывания на воздухе.
Профессор положил экранчик на ладонь, нанес на него тонкий слой березовой смолы, подождал, когда она начнет схватываться, и приложил большой палец. Смола быстро застыла, приобрела телесный цвет, и на ней четко обозначился нужный отпечаток.
– Возьмите, молодой человек. – Зинчук протянул мне пластинку. – Теперь даже самое сложное распознающее устройство поверит, что это настоящий палец.
Пока мы возились, день успел приблизиться к вечеру, хотя было еще довольно светло – солнце только-только начинало садиться.
Мы с Урюком притаились возле базальтовой скалы, и я втолковывал ему, как мы будем разбираться с противником:
– Значит, так, Витек, слушай сюда. Не надейся, что я один буду ради ключа задницу себе рвать. Твои бойцы тоже в стороне не останутся. Придется и им повоевать. Понял? Прежде всего надо снять с крыши снайпера.
– Вот ты и… – попытался вякнуть Урюк.
Пришлось перебить:
– Не я, а Мишаня. У него при себе, кроме автомата, еще винторез. Он что, и в самом деле в снайперском деле спец или так, понты кидает?
– Мишка настоящий профи, – серьезно подтвердил Урюк. – Он целый год в горячей точке снайпером отработал. На спор вороне на лету в лапу попадает.
Я поморщился. Последнее время этот бывший десантник с задатками палача слишком назойливо мелькает у меня перед носом. Причем, судя по отнюдь не дружелюбным взглядам, он не простил мне смерть собутыльника. Теперь выясняется, что Мишаня еще и снайпер отличный. Надо будет поостеречься. Кто знает: не захочет ли он, помимо вражеского стрелка, снять и меня заодно? Под шумок. Но сейчас без него не обойтись.
– Зови своего истребителя ворон сюда, – неохотно предложил я. – Нужно объяснить ему задачу.
– Стрелка с крыши из винтореза мне снять, как два пальца… – заявил Мишаня, когда его ввели в курс дела. – Но есть одна загвоздка. Работать по снайперу придется с аллеи, а там пулеметчик. Он не даст мне даже позицию занять, нашпигует свинцом, как зайца. Так что дохлый номер. Я даже и пытаться не стану.
