Моя Оборона! Лихие 90-е - Артём Март
— Что тут у вас? — Приблизился я к остальным. — Помощь нужна?
Врач, наблюдавший за тем, как хозяйку квартиры грузят в скорую, покачал головой.
— Внешне похоже на острое пищевое отравление, — сказал врач. — Молодой человек, вы ведь отсюда?
— Снимаю здесь квартиру, — сказал я.
— Как себя чувствуете?
— Вполне нормально.
— Мне крутило живот с утра, — признался Петр Ильич, — но я принял активированного угля, и вроде отпустило.
— Хм, — врач задумался, а потом велел скорее гнать машину в больницу.
К вечеру, когда Сережа со Светой тоже не вернулись домой, мы узнали, что и они тоже попали в больницу. Узнали от матери Светы, заехавшей за вещами для полаты.
— Вроде пищевого отравления, — сказала она. — У них рвота, диарея, ужас!
И правда, все походило на отравление. Я с ними вместе, кстати, не ел, и в основном доканчивал мои консервы, но Петр Ильич грешил на суп, что стоял в холодильнике уже неизвестно какой день.
— Он показался мне несвежим, — прокомментировал старик.
Вечером, когда мы остались в квартире вдвоем, я сел ужинать. Петр Ильич с пустой кастрюлей в руках вошел в кухню.
— Все. Я избавился от этого мерзопакостного супа, — сказал он, ставя кастрюлю на стол и споласкивая руки в умывальнике. — М-да, неприятная вышла ситуация.
Старик засуетился перед кухонным столом, стал искать кружки, наливать воду.
— Неприятная, — подтвердил я, выскребая дно банки с консервами ложкой.
— Ну ничего. Пищевое отравление — вещь несмертельная. Пусть оно даже и острое. Пару дней наших дорогих соседей подержат в палате, и они выздоровеют.
— Я не сомневаюсь, — сказал я. — Кстати, Петр Ильич?
— М-м-м?
— Я все думал о нашей с вами шахматной партии. Думал, где ошибся в первый раз.
— Вот как? — Орудуя над кружками чая быстрыми руками, старик отвлекся и посмотрел на меня.
— Да. Мне кажется, дело было исключительно в потере ферзя. Не отвлекись я тогда на ту ситуацию с конем и ладьей, я бы его не потерял.
— Ну что ж, — Потапин поставил на стол две одинаковые кружки с чаем, — в следующий раз вы так не ошибетесь. Все это — опыт.
— Я знаю, — кивнул я. — В будущем я постараюсь не совершать ошибок в партиях с вами.
— Похвально-похвально. Чай?
— Да, спасибо, — я принял кружку из рук Ильича. Глянул на настенные часы.
Времени подходило без десять девять. Я отпил чай, и мы со стариком повели разговор о прошедшей партии. Говорили недолго. Когда допил, засобирался к себе.
— Ладно, — я встал, — пойду я в свою комнату.
— В чем дело? Устали? — Странно улыбнулся Петр Ильич.
— Немного.
— Это ничего. — Он снова улыбнулся и тоже встал из-за. Глянул на часы. — Без пяти девять. Сейчас вы потеряете сознание, но не умрете, как несчастные Валерия Павловна, Светлана. Или как бедный Сергей.
— Что? — Собираясь уходить, я замер и обернулся к старику.
Петр Ильич смотрел на меня холодным взглядом убийцы.
— Я отравил их, Виктор. Отравил не столь намеренно, но как раз кстати. Теперь дом очищен от посторонних, — будто бы упиваясь собственными словами, говорил Ильич. — И с вами тоже скоро все будет кончено.
Я рванулся к старику. Когда схватил его за рубашку, пуговицы затрещали, обнажив бледную грудь. Большая тюремная татуировка с куполами, красовалась на теле старика.
— Че ты несешь⁈ Кто ты такой⁈ — Крикнул я и с силой прижал Патапина к стенке.
— Можете не стараться, Виктор. — С трудом проговорил он. — Считайте, что вы уже мертвы. Я убил вас пять минут назад.
Я нахмурился, а потом просто насадил старика на кулак. Он ойкнул, согнулся, заплевал себе весь подбородок. С силой я выпрямил его и снова прижал к стене. То, что случилось, было для меня полнейшей неожиданностью. Ильич что, оказался клофелинщиком?
— Говори, мразь, кто тебя подослал, что ты сделал и что тебе от меня надо?..
— Почему… ты не теряешь… сознания?.. — Прохрипел он, когда отдышался. — Клофелин…
Внезапно старик бросил взгляд над моим плечом, и я обернулся. Он смотрел на наши пустые кружки. Одинаковые кружки.
— Я что? Перепутал⁈ Сукин сын, — Злобно оскалился старик. — Ты, и твои ссаные шахматы! Ты заговорил мне зубы!
Внезапно в кухне появился еще один человек. С удивлением я увидел, как к нам вошел тот самый Гоша. На лице Гоши взыграло не меньшее удивление. Мой взгляд быстро поймал обрез в руках бандита.
— Не сработало! — Выкрикнул вдруг дед.
Гоша вскинул свое оружие. Я среагировал на автомате: бросился в сторону, куда-то под стол. Грохнуло так, что по всей кухне прокатилось эхо, задрожали стекла. Что-то упало за моей спиной, словно мешок картошки. Обернувшись, я увидел обезглавленное зарядом дроби тело Потапина.
— Сука, Летов! Хана тебе! — Истерично заорал Гоша.
Следом раздался звук нового выстрела.
Глава 20
Второй заряд дроби угодил в пол и стены. На меня посыпалась штукатурка и пыль, полетели щепки. Чтобы уберечь лицо, я закрыл голову руками.
— Вот сука… — прозвучал голос Гоши. — Сука, мля!
Потом я услышал звук переламываемого обреза. Гильзы рассыпались по полу. Нельзя было терять время.
Оказавшись под столом, я бросил взгляд туда, где, виднелись Гошины ноги. Он суетился, перезаряжая оружие, и сложенный в боевое положение обрез, наконец, щелкнул в его руках.
— Вот сука… везде мозги Химика… Хана тебе, Летов!
Гоша зашагал чтобы обойти стол, я же напрягся, извернулся и пнул ему под ноги табурет, который скрывался под столешницей. Тот полетел сидушкой вперед, и Гоша тут же ступил между его железных ножек, выругался матом, замешкался.
Я немедленно толкнул на Гошу стол. Мебель загрохотала друг о друга. Гоша потерял равновесие. Я выскочил из укрытия, вцепился в дробовик, которым он балансировал, зажатый между обеденным и кухонным столами.
Гоша тоже схватил ствол. Началась борьба. Он был крепким парнем и не собирался отступать, борясь за свою жизнь.
— Пусти, мля! — Кричал он, когда мы стали топтаться на кухне.
Преимущество в силе все равно было на моей стороне. Я налег на стол, чтобы окончательно обездвижить врага. Потом попытался просунуть пальцы в ушко спусковых крючков.
