Баян Ширянов - Убийца для Пономаря
Но нет! ГУЛ на то и ГУЛ, чтобы никому не подчиняться! Он прошелся по палате. Осмотрелся. Все пациенты вокруг, за прозрачными стенами, несли на своих спинах дарофеевские штуковины. Даже помощники. ГУЛ видел, как они сопротивлялись, но он не помог им, и теперь его мучили угрызения совести. Ведь он мог вмешаться, оградить их. Нет же, смалодушничал, испугался, что тогда Дарофеев его вычислит. Но, действительно, что помощники? Все равно толку от них было мало. ГУЛ и так вычитал в их головах все интересное. Общаться с ними было скучно… Никаких мечтаний, кроме женщин, выпивки, да быстрейшей выписки. Но все попавшие в эту клинику не могли на это и надеяться. На памяти ГУЛа отсюда вышло всего два человека.
Здесь никого не лечили. Лишь исследовали. Да и как лечить то, чего врачи не могли понять. Как излечить от умения летать, читать чужие мысли, неуязвимости? Всеми этими “недугами” страдали соседи ГУЛа по клинике. И все они, кроме самого ГУЛа приобрели их во время каких-то несчастных случаев. Приобрели, и остались с ними.
ГУЛ же хотел усилить эти способности, дать пациентам полный контроль над ними, но так, чтобы эти люди стали бы его друзьями, сподвижниками. Чтобы они помогали ему в деле завоевания счастья для всего человечества.
Но одни мечты – пустое занятие. ГУЛ начал действовать. Он сосредоточился, сформулировал желание и сразу же впал в привычный транс. Сознание, контролирующее его действия отошло на второй план. Теперь его тело подчинялось импульсам, идущим из каких-то древних и дремучих глубин мозга. Он извлек из тумбочки несколько мотков разноцветной проволоки. Теперь ему понадобятся настоящие помощники, люди, способные объединять свою Силу в борьбе против незваного визитера.
Пальцы заходили сами. ГУЛ почти отчужденно наблюдал, как они на ощупь определяют цвет проводов, как вяжут из них необходимую структуру. Его сознание почти не вмешивалось в эту работу. Лишь несколько раз, когда возникала заминка в выборе очередной линии, ГУЛ позволял рассудку вмешаться в процесс, выбирал проволоку необходимого цвета, и работа продолжалась.
Когда штуковина, слегка кривоватая, была готова, ГУЛ слегка подправил ее, придав большую симметричность. Первый помощник, на которого ГУЛ хотел надеть ее, лежал в наушниках и слушал радио по плееру. Но в тот момент, когда штуковина должна была запустить свои концы в энергетическое тело, активизировалась конструкция Дарофеева. Она отвела линии, которые должны были обеспечивать подпитку ГУЛовской штуковины и те повисли в воздухе.
То же самое повторилось еще несколько раз. ГУЛ, в отчаянии, пытался надеть свое новое изделие на всех, кто подворачивался ему под руку, но штуковины просто не садились на нужные места.
“Так вот в чем была подлость Дарофеева!” – Понял ГУЛ. Теперь он не мог продиктовать свою волю никому в клинике. Это оказалось еще страшнее, чем личная встреча с москвичом. ГУЛа прошиб холодный пот. Крах всей его работы зависел только от одного непокорного человечишки. И этот враг делал все, чтобы приблизить гибель всей ГУЛовской задумки.
В ярости, ГУЛ решил уничтожить всю Москву, вместе с ненавистным Дарофеевым. Он даже стал формулировать такое желание. В столице было несколько ядерных реакторов и, взорвись они все разом, от города мало чего осталось бы. Но, поняв, что это не выход, ГУЛ отменил безрассудный приказ. Ведь тогда погибнут и все те, с кем он успел поработать. А их было не мало. И, судя по телевизионным новостям, идеи ГУЛа уже начали приобретать истинное воплощение в принимаемых законах и действиях финансистов. Нет. Силой против Дарофеева действовать бессмысленно.
Он слишком хорошо защищен. Кто знает, может быть он выживет даже в ядерном взрыве?
Но есть и другие способы воздействия…
5.
Астрально проследив отъезд кореневских боевиков из Москвы, и убедившись, что они взяли правильный курс, Игорь Сергеевич, опасаясь, что следующий ход ГУЛа будет еще масштабнее, чем введение войск, решил вновь отмедитировать собственное будущее.
Проникнув в тонкие информационные слои, Дарофеев, для наглядности и простоты, вызвал перед собой плоскую карту своего будущего. Настоящий момент времени на ней был отображен яркой светящейся точкой. Как с удовлетворением отметил целитель, она была густо-синего цвета. От этой точки шел целый веер разнообразных вариантов будущего. Некоторые из них были слабосветящимися линиями, другие, напротив, чуть ли не горели ярким пламенем. Последних, впрочем, было сейчас всего две. И расходились они в условно противоположных направлениях.
По одной из них Пономарь сдался, не выдержав постоянного давления ГУЛа, другая – показывала то, что могло бы произойти с Игорем Сергеевичем, продолжи он борьбу.
Обе они ветвились, пересекались где-то в далеком будущем, но сейчас Дарофеева интересовало будущее ближайшее. Непосредственной угрозы жизни не наблюдалось ни на одном из путей. Не было обрывов линий, они текли, скрещивались, переливались.
Выбрав линию, которую целитель назвал “линия сопротивления”, Пономарь наугад выбрал один из моментов послезавтрашнего дня.
И обнаружил себя в тюремной камере. Но на этот раз он не читал мысли зеков, а находился там на вполне законных, или незаконных, основаниях.
Возвращаясь по этой линии к настоящему моменту, Игорь Сергеевич увидел как он, пятясь, выходит из камеры, как шагающий спиной вперед конвой выводит его в какой-то коридор. Как он выходит из кабинета следователя в штатском. “Промотав” чуть назад, Пономарь “включил” начало беседы. “Звук” плыл, реплики говорящих были многовариантны, но общая суть угадывалась по различимым обрывкам. Выяснилось, что Дарофеев добровольно пошел за приехавшими к нему сотрудниками ГРУ. А обвинения против целителя выдвигались совершенно нелепые. Ему инкриминировалось организация антиправительственного заговора с целью не то свержения, не то просто убийства нынешнего Президента. Все это попахивало тридцатыми годами, но гэрэушника это не беспокоило. Он предоставлял для ознакомления какие-то документы, подтверждающие “вину” Игоря Сергеевича.
Пономарь же в том варианте будущего рассчитывал на то, что абсурдные обвинения рассыплются под напором настоящих фактов, доказывающих полную непричастность целителя к этой, скорее всего вымышленной, организации.
Обругав себя самого за наивность, Дарофеев выследил момент прихода за ним сотрудников ГРУ. Это должно было произойти завтра во второй половине дня.
Просмотрев варианты, в каждом из них целитель прибегал к своим экстрасенсорным способностям чтобы избавиться от гэрэушников, Игорь Сергеевич решил, что лучшим вариантом будет скрыться до их появления. Ибо, посмотрев, что можно сделать для устранения этой угрозы, Пономарь обнаружил, что эти дело на него уже имеется в природе, поэтому, чтобы его уничтожить, придется прибегнуть к серии внушений. А это целитель хотя и мог, но не хотел делать из принципа.
ГЛАВА 29
1.
Перед сном Игорь Сергеевич успел обработать еще около пятисот человек. На сей раз это были члены кабинета министров, их помощники, секретари и заместители. Спать пришлось на узкой гостевой кровати. Дарофеев и Роза-Света с трудом на ней поместились. Первое время, когда то один из них оказывался наверху, то другой, недостаточность ширины ложа не вызывала неудобств. Но когда пришло время почивать, оказалось, что это можно делать лишь “валетом”. Всю ночь острые коленки девушки барабанили то по животу, то по спине целителя, в зависимости от того, какой стороной он к ней поворачивался. К трем ночи Пономарю это надоело и он, погрузив Розу-Свету в более глубокий сон, утихомирил ее и смог заснуть.
Утро встретило Игоря Сергеевича низким небом, из которого изредка начинало что-то сыпаться. Дождь возникал, прекращался на несколько минут и, в зависимости от этого, раскрывались и закрывались зонты идущих по улицам.
– Сейчас мы будем переезжать. – Безапелляционно заявил Дарофеев.
– Зачем? – Полюбопытствовала девушка. – Вызовем стекольщиков. Они за сегодня все сделают…
– Причина не в этом… – Покачал головой целитель. – Скоро придут меня арестовывать.
Роза-Света не стала задавать вопросов, откуда это вдруг стало известно. Она лишь спросила:
– Продукты брать?
– Да. – Кивнул Игорь Сергеевич. – Я собираюсь на дачу к одному из моих пациентов. Там нас никто найти не должен. Дача, которую имел в виду Дарофеев находилась по соседству с Люберцами. До поселка, в котором она находилась, ходил прямой автобус от железнодорожной станции, да и на машине подъехать туда труда не составляло. При даче был подземный гараж, сауна, к ней была протянута телефонная связь.
Пациент этот был генералом Генштаба и не раз приглашал целителя отдохнуть на его участке. Пономарю все было недосуг, но сейчас он решил воспользоваться предложением. Позвонив генералу, Игорь Сергеевич предупредил, что хочет подъехать за ключами от загородного дома. Тот с радостью согласился их дать, даже не спросив причин такого странного звонка и необычной для Дарофеева спешки. Пока Пономарь утрясал дела с дачей, Роза-Света собрала три сумки, запихав в них почти все содержимое холодильника, носильные вещи как свои, подаренные целителем, оставшиеся от убитой дочери, так и одежду самого Игоря Сергеевича. Перед уходом Дарофеев написал коротенькую записку, в которой сообщал гэрэушникам, что с обвинениями категорически не согласен, считает себя полностью невиновным, но, не желая проводить время в тюремном изоляторе, скрывается в неизвестном направлении до официального признания себя непричастным к этому делу. Присев, на дорогу, они вышли из квартиры. Целитель засунул записку за дверной косяк и они спустились к дарофеевскому “Москвичу”.
