Михаил Март - Оставь её небу
Даша погладила мягкую бархатную обложку и открыла альбом наугад. Белые, исписанные каллиграфическим почерком страницы так и манили взгляд, предлагая прочесть их. Даше нравился ее собственный почерк, и она любила читать свои записи.
«…Сегодня наконец я получила эту возможность. Если мамаша запирается с адвокатом в своем дачном кабинете, то это надолго. Наверняка они разглядывают и обсуждают новую побрякушку. Нет сомнений — тайник на даче. То, что она хранит в сейфе за картиной, — пестрота для отвода глаз. Мать не дура, сейф не место для дорогих вещей. Если тайник не здесь, то зачем нужно тратить столько денег и усилий на замки, стальные двери, сигнализацию, ловушки, затворы и прочую мишуру? Ради телевизора? Холодильника? Нет! Мать и гривенника не истратит впустую. Здесь есть то, что стоит дороже сигнализации и решеток. Но я не тороплюсь, я выжидаю. В таком деле проколы невозможны. Старая змея чует носом, как охотничий пес. Не дай Бог, она что-то заподозрит. Ее на мякине не проведешь!
Левин уехал в четыре часа дня. Я ушла в свою комнату и сделала вид, что сплю. Олег играл в карты у Любимовых Спустя десять минут мать спустилась в погреб. Я шла за ней по пятам. Она включила свет. Я легла на пол у открытой крышки люка и осторожно склонила голову в проем. Мать стояла ко мне спиной у стеллажей, где хранились бутылки с коллекционными винами. Тут что-то щелкнуло. Я не успела зафиксировать в памяти ее движения, но она держала правую руку возле стойки, это все, что мне удалось запомнить. А дальше все происходило, как в старых приключенческих романах.
Стеллаж с бутылками начал выдвигаться вперед и в сторону до тех пор, пока не образовалась черная щель шириной с узкий дверной проем. Махина остановилась, и мать проникла внутрь. Через секунду в пещере зажегся свет. Я успела заметить, как вглубь уехала кирпичная кладка, словно стена каталась на колесиках. Эта стерва загораживала собой движения рук, и я не могла понять принципов работы механизмов. Правая рука! Она действовала правой рукой, и это все, что мне удалось увидеть. В стене осталась дыра, словно ее взорвали динамитом. Сколько лет я помню эту дачу? Петь, четыре? Она строила ее по своему проекту, а чертежей после окончания стройки никто не видел. Боюсь, и строители пропали без вести. Шутки на эту тему мне приходилось слышать. Но почему она переписала дом на своего кобеля-осеменителя, мне непонятно. Чем это может кончиться, одним небесам известно. Мать будто бы забыла, что у нее есть дочь. Родная кровь.
В этот же день мы уехали в Москву. Я набралась терпения и, когда в понедельник она ушла на работу, взяла ключи от дачи и поехала туда одна. У меня хватало времени для поиска хитроумных затворов. Я заперлась на все замки и спустилась в погреб. Стеллаж отходил от стены при помощи стопора, и я нашла его достаточно быстро. Стойка выходила из паза в полу, и стенка отъезжала на колесиках без особых усилий. С кирпичной стеной дело обстояло сложнее. Я ощупывала все кирпичи подряд, но "Сезам" не открывался. Тогда я выработала систему и принялась исследовать каждый кирпич по отдельности, начиная с правой стороны, там, где орудовала рукой мать. Наконец мне повезло, и я обнаружила фальшивку. Крышка, замаскированная под кирпич, открывалась на петлях, как форточка. Внутри находились две кнопки. Я нажала одну из них, и секретка сработала, стена уехала внутрь, и включился свет. Вся работа заняла около двух часов. Это если знать, где искать, в противном случае дом останется крепостью для многих поколений. Вряд ли Олег подозревал о существовании катакомб. Левин мог только догадываться. Ищи ветра в поле! Итак, я и мать. Но стоит ли тайна стольких усилий и труда?
За потайной дверью рисованного "очага папы Карло" находился коридор и две комнаты по обеим сторонам без дверей. По потолку проходили вентиляционные трубы, имелся холодильник, набитый продуктами, кровать и посуда. Тут даже находились книги, но больше технические. Катакомбы на случай атомной атаки. В одной из комнат стоял письменный стол, на котором валялись лупы, пинцеты и справочники по металлам и полезным ископаемым, а также буклеты прошедших выставок ювелирного искусства. Другая комната целиком была заполнена стеллажами из красного дерева с тысячей ящиков, оснащенных бронзовыми ручками. Что-то очень похожее на картотеку. Когда я открыла один из них, то едва не прикусила язык. Он был набит золотыми червонцами царской чеканки. Звонкие кругляшки сверкали, словно их только что привезли с монетного двора.
В других ящиках хранились валюта и украшения. Один ящик — одно колье, один перстень, один браслет. У меня тряслись руки и разбегались глаза. Ничего подобного я и вообразить не могла. Сказка! Сокровища скупого рыцаря! Сон! Что-то очень далекое от реальности. Тут и впрямь можно жить и любоваться красотой ювелирного искусства. Тут забываешь о серых безликих буднях и заедающем душу быте. И эта стерва жалеет для меня денег! Каждую сотню приходилось выбивать у нее с боем. Грязная шлюха, утопающая в роскоши! Жить и зависеть от мещанского ханжества стареющей эгоистки, раздираемой собственным жлобством и жадностью… Нет! Твердое "нет"…»
Даша захлопнула альбом и прищурила глаза. В них все еще тлела затаенная злость и ненависть.
— Теперь я одна решаю, что с этим делать,— тихо прошептали ее губы.
Даша убрала альбом в сумку и оглянулась. Антон лежал на кровати и смотрел в потолок. Как только она повернула к нему голову, он улыбнулся. Это была первая ночь за долгий период, когда он выспался.
— Доброе утро. Какая тишина. Я, наверное, долго спал. Мне даже сны не снились.
— Зато мне они спать не дают. Выпила снотворное, но все кончилось головной болью.
Даша взяла с тумбочки паспорт и бросила его на кровать.
— Твоя новая ксива. Теперь тебя зовут Дмитрий Сигалов. Тебе тридцать один год. А меня зовут Ниночка Соболевская, мне двадцать два.
Но оба мы потрясающе выглядим. Это от большого счастья и бешеной любви. Запомни эту легенду, желторотик. Дорога стала опасной.
— Ты думаешь, я могу присвоить себе имя покойника?
— Оно ему не нужно, дурачок. Пользуйся случаем.
— Добрый он был парень. Обещал меня женить на казачке и подарить на свадьбу свой дом.
— Однако ты убил его! — злобно произнесла Даша.
Антон покраснел и замолчал.
— Нечего сказать, Христосик! Никогда не знаешь, что с тобой может случиться. Жизнь смахивает на игровой автомат. Сегодня тебе выпал флеш-рояль, а завтра кукиш! Лови момент.
— Какая там игра? Джунгли, сквозь которые приходится продираться с голыми руками.
— Не ту дорогу выбрал. Плыви по течению. Каждый должен помнить философское измышление о том, что сделанный тобой шаг — это шаг к смерти. Не стоит торопить события. Бери самое сочное и красивое. Черное лучше обходить стороной. При желании и это удастся.
— Так не бывает. От судьбы не уйдешь. У тебя тоже не все гладко. Этот человек, который тебя преследует, ты с ним договорилась?
— Конечно. Змея с вырванным жалом — не змея, а скользкая тварь, которую легко раздавить. Можешь не вспоминать о нем. И хватит валяться, иди за едой, я проголодалась.
— Рад бы помочь, но если ты помнишь, то все кошельки сосредоточились в твоих руках.
— Ладно прибедняться. Получишь на еду, одевайся.
Даша взяла местную газету и повалилась на кровать. Когда Антон вернулся с провизией, девушка сидела одетая, готовая к отъезду.
— Что случилось?
— Мы едем на Кубань к твоим родственникам. Какая, в конце концов, разница: Черное море или Азовское?
Девушка бросила на тумбочку газету.
— Почитай-ка, что пишут о твоем новоиспеченном дядюшке в газетах, наследничек. Сига— лов-старший — очень богатый человек. Мне кажется, я прогадала при дележке наследства Дэнди. Ты получишь намного больше, чем я предполагала.
Антон присел на кровать и смотрел на спутницу с полным непониманием. Либо она шутила, либо окончательно свихнулась.
— Я не собираюсь ехать к родственникам Дэнди. Это подлый обман. Я виноват в его смерти, а взять его имя — значит признаться всем, что я сделал это умышленно.
— Отлично. Вот и поезжай к его дядюшке и во всем признайся. Чистоплюй! Он с удовольствием упрячет тебя за решетку. Навсегда. Убийство есть убийство! Никаких поблажек не жди!
— Я не уверен, что это правильный поступок.
— Конечно. Ты же еще не доехал до моря. Ты хочешь побарахтаться в теплых волнах. Море, пляж и тюрьма — вещи несовместимые. Но если ты не поедешь туда, то я сдам тебя ментам в ту же секунду, как ты сделаешь шаг в другую сторону. Я знаю, где покоится тело Дэнди. Ты все еще не избавился от его машины, и твоя фотография вклеена в его паспорт.
Даша взяла документ, потрясла им в воздухе и бросила в свою сумку.
— Когда тебя схватят за белые рученьки, бумажник Дэнди окажется в твоем кармане.
— Чего ты добиваешься?
Девушка развернула газету и прочла:
