Андрей Воронин - Тень прошлого
– Здорово, Иваныч, – поздоровался с майором Званцев.
Он всегда здоровался первым со всеми, кроме своих подчиненных: ничто не дается нам так дешево и не ценится так дорого.., ну и так далее.
– Здравия желаю, Андрей Игоревич, – пробасил этот усатый истукан и даже привстал, демонстрируя высшую степень уважения.
– Ну что, мою мебель никто не вывез? – традиционно поинтересовался Званцев, пока лифт спускался с четвертого этажа.
– Да приходили какие-то, – столь же традиционно ответил Иваныч. – Сломали дверь, осмотрелись, плюнули и ушли. Не нужна, сказали, им такая мебель. Пришлось пострелять. Во-о-он, под лестницей лежат.
Званцев вежливо улыбнулся, кивнул и вошел в лифт.
Плавно возносясь на четвертый этаж – в этом доме все и всегда происходило плавно и с большим достоинством, – он подумал о том, что не мешало бы сменить ежедневный шутливый пароль и вообще как-нибудь сделать так, чтобы можно было проходить мимо охранника молча.
Этот обмен попугайскими репликами ему изрядно надоел, хотя когда-то он получал от него удовольствие. «Приучил на свою голову», – с легким раздражением подумал он.
Зажатая под мышкой фиолетовая папка, казалось, ощутимо пригревала сквозь ткань пиджака. Званцев был доволен, как бывал доволен всякий раз, когда ему удавалось успешно завершить сложное дело. «Ну, положим, – строго подумал он, – это дело еще не завершено. Осталась еще масса хвостов и подчисток, но это уже мелочи.»
Он отпер дверь и вошел в роскошно обставленную прихожую. По всей квартире мягко горел нижний свет:
Званцев терпеть не мог шарить в потемках, отыскивая выключатель. Званцев прошел в гостиную, небрежно бросил папку на стеклянный столик, залез в бар, вынул оттуда начатую бутылку коньяку, блюдце с нарезанным лимоном, прикрытое специальной крышечкой, и коньячную рюмку. Подумав, он сменил рюмку на широкий стакан с толстым донышком, упал в кресло, включил телевизор и открыл папку. Особенной нужды в этом не было, но Званцев считал, что имеет право на маленький каприз – ему хотелось подробно и не торопясь прочесть содержимое папки.
Он плеснул в стакан коньяку и стал пить, как чай, маленькими глотками. Строго говоря, ему следовало бы немедленно позвонить Агапову, но он не спешил это делать. Агапов в последний момент струсил и, выдумав себе какое-то неотложное дело, улетел в Швейцарию, чтобы пересидеть события там. «Пусть еще немного подергается», – мстительно подумал Званцев.
Подумав о телефоне, он вспомнил еще об одном неотложном деле. Взяв лежавшую на столе трубку радиотелефона, он набрал номер своей дачи. Ответом ему были длинные гудки. Он представил себе, как телефон надрывается в пустом темном доме, и ему вдруг сделалось неуютно и зябко, словно по комнате потянуло ледяным сквозняком.
– Что за черт? – вслух удивился он и набрал номер мобильника, с которым никогда не расставался Санек. Ответа по-прежнему не было, и благодушное настроение Званцева стало испаряться буквально на глазах.
Он позвонил Саньку домой и вздохнул с некоторым облегчением, услышав голос Василька. Устроив этому разгильдяю разнос и отдав необходимые распоряжения, Званцев несколько успокоился и решил, пока трубка в руке, все-таки позвонить в Швейцарию. Ожидая соединения, он думал о Васильке и в конце концов решил, что все складывается не так уж плохо; кровь лопатинского мальчишки скует парня по рукам и ногам, сделав его вечным заложником собственного преступления.
Когда Агапов ответил, Званцев доложил ему обстановку, не вдаваясь, естественно, в детали; сказал, что дело улажено и опасность миновала. Во-первых, Агапову вовсе не обязательно было слишком много знать, а во-вторых, не по телефону же обсуждать такие вещи, как шантаж, похищение и убийство!
Агапов, судя по голосу, был на седьмом небе от счастья, и Званцев, слушая его, презрительно улыбался: с одной стороны, плохо, когда шеф у тебя – трусливая свинья, а с другой – такие обычно готовы хорошо платить за собственную безопасность, особенно если их страхи постоянно умело подогревать.., так, как это делал Званцев с первого дня своей работы на Агапова.
Закончив разговор, Званцев вздохнул с облегчением, стащил с шеи галстук, налил себе еще одну порцию, закурил и углубился в чтение папки. Где-то на заднем плане промелькнула мысль о том, что завтра нужно непременно постараться разузнать, каково живется в следственном изоляторе Забродову, но он отмахнулся – будет день, будет и пища. Чтиво ему попалось увлекательное: он получил уникальную в своем роде возможность как бы изнутри понаблюдать за тем, как работали мозги противника, помогая практически из ничего, на пустом месте построить рабочую версию. Это была история рождения чудовища Франкенштейна, нацеленного на уничтожение Григория Егоровича Агапова персонально, а заодно и тех, кто плечом к плечу с ним строил благополучие «Форта». Это была своеобразная исповедь плебея, ненавидящего богатых людей только за то, что они умеют зарабатывать деньги. Ему оставалось только вдохнуть жизнь в созданного им кровожадного зверя, готового терзать и убивать, но как раз этого-то господин Лопатин и не успел: ему помешали те, кто оказался умнее его.
Званцев глотнул коньяка и улыбнулся. Ему было, чем гордиться. Он заслужил то, что имел. Он заслужил отдых.
Коньяк согревал тело и слегка кружил голову, хорошая сигарета дымилась между пальцами левой руки, в углу мерцал огромным цветным экраном телевизор с выключенным звуком.., вот только шрифт у лопатинской пишущей машинки был дрянной, и лента тоже, но это от Званцева не зависело и настроение ему испортить не могло.
"Машинку ему, что ли, подарить? – развеселившись, подумал Званцев о Лопатине. – Или уж сразу компьютер?
Впрочем, что это я? Зачем покойнику компьютер или даже пишущая машинка? Вот разве что костюмчик ему послать поприличнее…" Постепенно он увлекся чтением, между делом азартно выискивая в тексте орфографические ошибки и опечатки, которых там и в самом деле было великое множество: печатал Лопатин неважно, наверняка двумя пальцами и с большими мучениями. Спать расхотелось совершенно, хотя, подъезжая к дому, он уже позевывал. Это было хорошо. Все равно ложиться нельзя, пока не получит доклад Сивцова о том, что с мальчишкой покончено. «И чего возятся? – подумал Званцев, бросив недовольный взгляд на часы. – Делов-то на две минуты… Хотя нет, Санек же мобильник растоптал, конь бельгийский. Пока кончат, пока отвезут, пока закопают, а потом ведь еще вернуться надо, чтобы позвонить… Все нормально.»
Через некоторое время телефон наконец зазвонил.
– Сподобились, – проворчал Званцев, беря трубку. – Ты, Санек?
Оказалось, однако, что это вовсе не Санек, а Муня, который сегодня дежурил в «прослушке». Гуня тоже был на дежурстве и все еще сидел в микроавтобусе, карауля квартиру Забродова. Званцев подумал, что надо бы его оттуда снять, но, услышав то, что говорил Муня, немедленно забыл обо всем.
– Андрей Игоревич, – сказал Муня, – тут какая-то странная штука. Только что был звонок на квартиру Лопатина. Ему предложили приехать и забрать какого-то мальчишку.
– Что?! – не поверил своим ушам Званцев. – Мальчишку? Откуда был звонок?
– С квартиры Сивцова, – растерянно доложил Муня.
«Что же это они, – свирепея, подумал Званцев, – шутки со мной решили шутить?»
– Кто звонил? – спросил он.
– Голос незнакомый, – сказал Муня. – Какой-то Забродов…
– Кто?!
Званцев почувствовал, как у него на голове шевельнулись волосы.
– Ах ты, старая сволочь!..
– Погодите, я сейчас уточню, – заторопился насмерть перепуганный Муня, – у меня тут записано.., вот…
Да, Забродов. А потом трубку взял мальчишка. Лопатин сказал ему, что сейчас приедет.
– Трах-тарарах! – сказал Званцев. – Вот сука…
Спасибо, Муня, тебе это зачтется.
– Не стоит, Андрей Игоревич, – застеснялся тот. – Работа у меня такая.
– Звонили давно? – спросил Званцев.
– Да только что, – снова зачастил Муня. – Я, как только они закончили, сразу вам… Что-то, думаю, тут не так…
– Спасибо, – повторил Званцев. – Ты меня здорово выручил!
Он положил трубку, вскочил, сел, снова вскочил, в сердцах ударив кулаком в ладонь, опять схватился за телефон, выматерился и отшвырнул трубку в кресло, с которого только что поднялся.
– Тихо! – вслух прикрикнул он на себя. – Тихо.
Все будет нормально.
Он лгал себе и знал это. Все было Н)2 нормально и становилось ненормальнее с каждой минутой. «Не надо было цеплять Забродова, – подумал он. – Недаром говорят: не тронь дерьмо… Вот ублюдок!»
Ситуация осложнялась тем, что туда было совершенно некого послать. Все более или менее стоящие люди были в разгоне, да и жидковаты они были против этого старого дьявола, даже если скопом, – что-что, а это Званцев знал наверняка. Судя по тому, откуда Забродов звонил Лопатину, на Сивцова можно больше не рассчитывать, а уж на Василька – тем более… Позвонить Оле?
