Иван Стрельцов - Спец экстра-класса
– Скучно, – проговорил Рыжебородый Ахмат, обращаясь к переводчику. – Может, пойдем в ресторан, поедим, отдохнем?
Действительно, «отдохнуть» арабские наемники могли только за пределами санатория. Абдулл Камаль ни на секунду не забывал, где он находится. Для того чтобы сохранить пребывание арабов в тайне, эмир запретил боевикам не только свободное перемещение без нужды по санаторию, но даже и разговоры вне бокса X, поэтому им приходилось изображать из себя глухонемых. Зато за пределами санатория можно было расслабиться.
– Хорошо, – согласился Магомед Хусейнов после недолгого раздумья, отметив про себя, что из отряда, прибывшего сюда количеством в сорок голов, только небольшая часть находилась в санатории. Остальные скрывались где-то в другом месте, о котором переводчик не знал. Впрочем, рядовые боевики нисколько не интересовали Хусейнова, его занимал лишь Абдулл Камаль. После объявления смертного диагноза он внешне смирился и даже своему первому помощнику Рыжебородому ничего не сказал. Но в глазах обреченного Магомед видел озлобленный, сумасшедший блеск.
С того момента, когда Магомед перевел арабу не оставляющие никакого шанса на жизнь слова диагноза, переводчик постоянно размышлял, как бы остановить этого недобитого, но весьма опасного зверя. Но пока ничего не получалось, при эмире всегда находилось три-четыре вооруженных боевика.
Уже смеркалось, когда из-за глухой ограды санатория вывалилась ярко разодетая толпа смуглых мужчин. Здесь их ожидали вызванные по телефону две «Волги»-такси.
– В Ольвию, – произнес переводчик, усаживаясь рядом с водителем головной машины.
* * *Проститутке было не больше четырнадцати: худая, с не совсем сформировавшимися бедрами и небольшой грудью. Такой еще в школе учиться, заполнять с подругами «откровенники» и втайне мечтать о принце на белом «Мерседесе», а она, закинув за голову руки, вовсю скакала на животе развалившегося «командировочного».
Несмотря на юный возраст, путана была весьма опытной в платном мастерстве любовных утех. Московский гость, неистово тиская щупленькие бедра или пропуская меж пальцев упругую мякоть грудей, закатывал глаза и утробно рычал.
Совершенно голый (не считая гипса на руке), Уж сидел на столе, наблюдая за картиной интенсивного совокупления, прихлебывал прямо из горлышка темное пиво «Золотистое» местного разлива.
Движения обнаженных тел его не особо возбуждали, он первым «отдолбил» девушку и сейчас, наблюдая за потугами приятеля, неожиданно погрузился в маркетинговый анализ. «Проституция молодеет прямо на глазах. Здесь, как в художественной гимнастике, зрелые женщины уже не в цене. А эти дурехи за конфеты и мороженое готовы делать все, что угодно. Набери себе с десяток таких малолеток и снимай сливки. Со старых богатых боровов, любителей свежатинки».
Полностью увлекшись идеей сутенерства, Уж стал представлять, какие он с этого дела будет иметь барыши. В воровской среде получать доход с «дырок» считается западло, но что ему эти воровские примочки, если он отверженный и должен жить по своим собственным законам. А присматривать за юными кобылами куда лучше, чем подламывать чужие хаты или переться куда-то на разборки. Не только лучше, но и безопаснее.
Размышления будущего сутенера прервал звериный вой «командировочного», который, достигнув вершины сексуального блаженства, крепко впился в ягодицы девчушки и прижимал ее к своему телу. А путана как бабочка, нанизанная на булавку, трепыхалась, пытаясь оторваться.
Через минуту они втроем сидели на еще горячем диване и пили из запотевших бутылок пиво. По узкому лбу девушки стекали капли пота, а у «командировочного» еще продолжала интенсивно двигаться грудная клетка.
– Ну, как тебе клубничка? – поинтересовался у приятеля Уж, поглаживая пугану пе плоскому, еще влажному животу.
– Хороша чертовка, —хмыкнул «командировочный». Его пятерня охватила нижнюю часть лица девчушки, сжимая пальцами ее щеки; указательный палец просунулся во влажный рот. Привычная к подобным ласкам юная путана послушно заглотила его. – Слушай, Уж, а давай ее в два «ствола»? – неожиданно предложил «москвич» и тут же грубо поинтересовался: – Ты как, лярва, не против?
– Любой каприз за дополнительную цену, – выпустив палец изо рта, хихикнула девица.
– Только я снизу, а то со сломанной клешней мне не в масть упираться, – пробормотал Уж, чувствуя, как его тело наполняет энергия возбуждения.
– Ей по фигу, как мы это делать будем, лишь бы «капусту» отстегивали, – громко заржал «командировочный».
Только ближе к вечеру мужчины смогли удовлетворить свои сексуальные фантазии. Девчушка долго плескалась под душем и вышла оттуда свежая, благоухающая, но на подгибающихся ногах.
– На, детка, на конфетки и пряники, —хохотнул «москвич», всовывая ей за пояс джинсов стодолларовую банкноту.
Будучи беспределыциком, Уж поначалу не собирался платить какой-то дешевой соске, которую они подцепили на «стометровке», да еще и кормили, поили пивом на дурняк. Но не мог он выглядеть крохобором в глазах «командировочного», которого по количеству ходок к «хозяину» считал на порядок ниже. Поэтому пришлось сунуть девушке в нагрудный карман кофточки тоже сотенную банкноту.
Малолетняя путана, усталая, недовольная, покачиваясь, покинула гостиничный номер.
– За такие бабки ей полгода надо сосать у водил на трассе, – не удержался от комментария Уж.
– У каждого свой хлеб, – философски заметил «командировочный». – Кстати, о хлебе. Что-то жрать охота, а кто-то грозился «поляну» в кабаке накрыть. Давай, братела, выполняй, а то завтра мне с утречка на поезд и ту-ту. Дранх нахт Москов.
– О чем базар, – весело оскалился Уж. – Моемся, одеваемся и айда в кабак. 'В натуре, жрачка в местных кабаках не хуже здешних девок.
Тщательно вымывшись под душем, «москвич» надел свежую рубашку, поверх которой нацепил пистолетную сбрую с «Макаровым» в открытой кобуре. Глядя на приготовления «командировочного», Уж наклонился к кровати и вытащил из-под матраса «наган». Сегодня он не хотел брать с собой револьвер, но внезапно передумал и сунул его за пояс под пиджак.
Закрыв номер на ключ, двое уголовников спустились на первый этаж и отдали его немолодой администраторше.
Через десять минут они уже шли по ярко освещенной аллее оживленного приморского района Чер-номорска. Оглушительные звуки диско-музыки из множества ночных клубов сливались в дикую какофонию кузнечно-распилочного цеха.
– Надеюсь, нам не придется хавать под этот реактивный рев? – с усмешкой поинтересовался московский гость.
– Да нет. Пойдем к морю, там есть довольно тихое место и жратвуха полный отпад, – сказал Уж, изучивший здешний район, как свою недавнюю камеру.
Пройдя аллею, они вышли к набережной, где действительно было значительно тише.
– Нам туда. – Уж указал в направлении ярко освещенной террасы небольшого ресторана.
Посетителей было немного, на террасе ужинали несколько пар и большая компания ярко разодетых смуглолицых иностранцев. Это были старые знакомые Ужа, прошлый раз нагнавшие на него волну настоящего животного страха. Теперь он был не один, и если что…
Усевшись за свободный столик, Уж на правах завсегдатая громко крикнул:
– Халдей!
Он хотел еще что-то добавить, но звук буквально застрял у него в горле. Взгляд беглого уголовника был прикован к столику в дальнем углу ресторана, за ним сидели двое мужчин, один из которых был виной всех его последних злоключений.
Не отрывая взгляда от дальнего столика, Уж запустил руку под пиджак.
* * *По вечерам, едва солнце заходило за горизонт, с моря начинало тянуть прохладой.
После легкого ужина, состоявшего из морепро-дуктов и свежих овощей, Виктор, расплатившись со словоохотливой официанткой, из ресторана уходить не спешил. Обычно после ужина он гулял по пляжу у кромки берега, наслаждаясь шелестом вечернего прибоя, блеском огней судов, стоящих на рейде, и дышал прохладным морским воздухом, пахнущим водорослями и йодом. Работа для него еще не началась, невидимое руководство давало время на адаптацию на новом месте. Теперь наступило время действия, на сегодняшний вечер ему назначена встреча со связником. Вот он и сидел сейчас перед чашкой с остывшим кофе, ждал…
Двери распахнулись, и в ресторан ввалилась шумная группа цветасто разодетых смуглолицых мужчин. Они громко переговаривались на клекочущем птичьем языке, в котором Виктор распознал арабский. Он мгновенно напрягся, как смертоносная пружина, обе его руки скользнули в карманы легкой куртки-ветровки, под которой находилась сбруя с двумя «береттами». Пальцы проворно обхватили пластиковые накладки, одновременно взводя курки… Но среди смуглолицых Савченко не увидел того, кто был ему нужен.
Иностранцы на него не обратили внимания, их взгляды были устремлены на группу миниатюрных размалеванных девиц, видимо, старшеклассниц, выбравшихся заработать себе на маленькие радости и при этом получить удовольствие.
