Александр Маркьянов - Ген человечности - 2
— А почему вы не спрашиваете, кто я?
— Ты сам расскажешь, если сочтешь нужным. Пока ты — просто человек, которого Господь наш оставил в живых в день страшного суда…
Странно — но почему то я не испытывал страха перед этим человеком — несмотря на то, что между нами в самодельном держателе был закреплен полуавтоматический Рюгер…
— Меня зовут Алекс Маршал. Сейчас я офицер вооруженных сил Техаса. У нас в штате порядок, отец — и мы хотим предложить вам присоединиться к нам.
— Вооруженных сил Техаса?
— Именно. Мы взяли власть в свои руки. Вашингтон ни черта не сделал для того, чтобы спасти людей. Возможно, мы единственный штат, где удалось сохранить порядок. Святой отец ничего не ответил…
— Так что вы ответите на мое предложение?
— Я ничего не могу ответить. Ответит община…
Тут падре резко крутанул руль — так что меня прижало к двери. Что-то мелькнуло перед капотом — но удара не последовало. Одержимые были и здесь…
— Вы знаете, что дальше по дороге?
— Дальше — страшно. Мы идем из Бутта и не все знаем, что происходит в городе. Но там — действительно страшно…
Машина снова соскочила с дороги, уже темнело, но святой отец вел машину уверенно…
— Долго еще?
— Почти приехали…
Микроавтобус, подпрыгивая на неровностях, приближался к выставленным в круг караванам…
Наверное, я одичал. За все время, пока я был в дороге, я не видел столько людей вместе — просто нормальных, вменяемых людей — не бывших зеков, не бандитов, не подозрительных боевиков в черном камуфляже — просто людей. Община — это были простые, обычные, ничем не примечательные люди, которых нагрянувшая беда сорвала с насиженных мест. Мужчины, женщины, дети — самые разные — и белые и черные, и богатые и бедные. Беда объединила всех — сейчас от таящейся в темноте беды их отделяли только алюминиевые и стальные стены караванов…
У всех было оружие — у многих не боевое, конечно. Обычный набор гражданского стрелка — «утиные» Ремингтоны и Моссберги, «оленьи» Винчестеры, Ремингтоны, Сако. У многих на поясе короткоствол — причем револьверов больше чем пистолетов. Пара АК-47, штук пять Рюгеров Мини-14, столь любимых гражданскими стрелками, столько же разных вариантов AR-15. Для того чтобы отбиваться от одержимых — хватит вполне, для того, чтобы встретить нападение крупной, вооруженной автоматическим оружием банды — не хватит однозначно. Но одеты почти все были в относительно новый камуфляж, да и транспортные средства — явно только что с дилерских стоянок. Да и у меня буксир — не купленный…
Встретили меня без враждебности, скорее с удивлением. Падре Джошуа просто сказал, что я иду на юг, к заливу — и вопросов никто не задавал. Насчет раненых — ни у одного из них не было ничего угрожающего жизни, мне тоже не сказали ни слова…
— Идем сюда… — отец Джошуа повел меня к своему фургону, старому двадцатифутовому автобусу. Как и все остальные, он стоял в круге, чтобы защищать созданный общиной маленький мирок, где могли играть даже дети…
— Сейчас придут все остальные. Располагайся…
Уютно, даже слишком уютно и чисто — но сразу видно, что падре путешествует один. Женская рука была бы видна сразу…
Я сел на откидное сидение, рядом с дверью, поставил между ног пулемет со сложенными сошками. Хоть падре и показался мне настоящим священником, а не переодетым бандитом, хоть рядом с автобусом и бегали с веселыми криками пацаны — а все же бдительность нельзя было терять ни на минуту…
— Поешь? — падре Джошуа указал на небольшой столик, на котором черствел толстый кусок хлеба, и стояла открытая банка каких-то консервов…
— Спасибо. Я не голоден.
— Сейчас придут остальные, будем решать. Я не имею права говорить от лица всей общины…
— У вас что… Крест.
В салоне моторхоума было достаточно светло, я перевел взгляд на падре — и мельком мазнул глазами по месту водителя, по приборной панели — в этой модели она не отделялась от кузова никакими перегородками. И там, на панели приборов, прямо по центру был талисман — изображающие небольшую книгу в красном переплете, а на ней — христианский крест, только перевернутый и черный…
Истории об этом ходили давно, их передавали из уст в уста, их высмеивали — но они продолжали ходить. Никто не знал, сколько было правды в этих историях — да никто и не хотел знать…
Помимо христианства существовало и антихристианство. Никто не знает, откуда оно произошло — но начало в Европе было положено процессом над Орденом рыцарей-тамплиеров. Орден Тамплиеров — христианский орден, накопивший за время крестовых походов немало сокровищ и уничтоженный французским королем Филиппом IV Красивым. На процессе выяснилось, что орден впал в ересь, и среди его ритуалов было оплевывание креста и отречение от Христа. Последний гроссмейстер ордена тамплиеров, Жак де Моле, взошедший на костер проклял короля Филиппа IV Красивого, его советника Гийома де Ногаре и римского папу Климента V. «Папа Климент! Король Филипп! Гийом де Ногарэ! Не пройдет и года, как я призову вас на Суд Божий! Проклинаю вас! Проклятие на ваш род до тринадцатого колена!» Таковы были последние слова последнего магистра ордена Тамплиеров — и ни один из названных им не прожил и года после казни де Моле…
В Европе служители дьявольских культов подвергались гонениям, за поклонение антихристу вполне можно было взойти на костер — инквизиция жгла людей много и охотно, для смерти на котре достаточно было простого доноса соседей. Поэтому, когда за океаном открыли землю обетованную — многие почитатели сатаны перебрались через океан…
Тайну над дьявольскими культами приоткрыл некий Антон Шандор ЛаВей, который нахватался по верхам — и понес слово дьявольское в народ. Даже сатанинскую Библию написал. Если брат твой ударит тебя в одну щеку — сокруши его в другую щеку. Все это не считалось серьезным — так, способ пощекотать себе нервы и подвергнуть опасности свою бессмертную душу.
Но ходили слухи, что на территории США есть несколько городков — небольших, провинциальных, в которых сатанистами являются ВСЕ — все жители, все представители властей — мэр, шериф, помощники шерифа. И стоило ничего не подозревающему туристу попасть в такой городок — он пропадал без следа, а расследование неизменно заходило в тупик. Одним из главных символов сатанизма был черный, перевернутый крест…
Такое не повесит на приборную доску ни один настоящий священник. А значит все, что говорил «святой отец» — ФУФЛО!
Наши глаза встретились — словно скрестились стальные клинки — и мы поняли друг друга. Поняли сразу и без слов…
Я был уже в ловушке — но крышка еще не была захлопнута. Один он ничего не мог сделать, он дожидался друзей. Но я расколол его — и перехватил инициативу…
Достать пистолет он уже не успевал, катастрофически не успевал — поэтому он просто бросился на меня. Бросился, вытянув перед собой руки со скрюченными, словно сведенными судорогой пальцами, исторгая из себя истошный, выворачивающий наружу вой…
Может, и правильно Господь покарал нас всех…
Я рванул из кобуры револьвер — мой последний аргумент, надежный, мощный и безотказный. Время тянулось замедленно, искаженное яростью, распяленное в истошном вопле лицо «служителя церкви» надвигалось на меня, моя рука медленно дожимала спуск револьвера — и когда его руки коснулись меня — я выстрелил. Трижды, раз за разом, не поднимая руку, от бедра…
Порт-Аллен, Луизиана
29 июня 2010 года
Хотя они и были не в помещении — все равно выхлоп РПГ хлестанул так, что стафф-сержанта Тима Ферриса чуть не вышвырнуло с балкона. Дым и пламя на какой-то момент скрыли фигуру стрелка, стремительной кометой ракета рванулась к вертолету, и когда она только стартовала, Конрой понял — промах! Иное вряд ли можно было ожидать, вертолет можно сбить только массированным огнем сразу нескольких гранатометов, то что они сделали — расчет на удачу и не более…
— Отход!!!
Феррисом командовать было не нужно — прижав к себе пустую трубу гранатомета, судорожно хватая ртом раскаленный воздух, он ввалился обратно в просторное офисное помещение, где жар от реактивной струи все еще опалял лицо и остро пахло пороховой гарью. Следом, в дверь, вкдущую на галерею, юркнул Конрой, рухнул на пол, перекатился, пополз к двери — и тут разразился ад…
Когда попадаешь под огонь крупнокалиберного пулемета — это страшно. Но еще страшнее — когда крупнокалиберный пулемет лупит по тебе с расстояния двести метров — а ты лежишь на полу и не можешь ничего предпринять, кроме как смотаться…
Вертолетчик счел нужным немного отлететь от здания — метров на двести, чтобы дать себе возможность маневра, на случай если какой-то идиот вновь придумает садануть из РПГ. РПГ-7 — штука серьезная и при попадании может завалить даже более крупный, армейский вертолет, что боевики генерала Айдида с блеском продемонстрировали в Сомали. Пилот этого вертолета в Сомали не был — но про произошедшее там знал из первых рук и предпочел поостеречься. Этих нескольких секунд, необходимых для того, чтобы вертолет отошел от здания на двести метров и развернулся для стрельбы из пулемета, хватило для того, чтобы ползком преодолеть большую часть расстояния до лестничной клетки. А потом ударил крупнокалиберный пулемет…
