Александр Бушков - Пиранья. Первый бросок
Мазур стоял у перил на верхней палубе и равнодушно смотрел, как ложится на курс губернаторский корабль – белоснежное судно тонн в пятьсот водоизмещением, под названием «Прекрасная герцогиня». На корме гордо реял, что твой буревестник, большой флаг республики, а под ним – треугольный губернаторский вымпел, ало-синий, с золотыми пальмовыми листьями.
– Интересно получается,– сказал стоявший рядом Лаврик с наигранной грустью.– Старшему по званию – всего лишь ходунцы, хоть и золотые, а младшему – цельную медаль... Ладно, бывает хуже. У тебя хоть бумага на настоящее имя... А то знал я одного майора, ему в далекой стране, между прочим, не самой непрестижной, вручили за конкретные заслуги высший орден, а носить-то его дома и нельзя – не столько из соображений секретности, сколько потому, что был он там под чужим именем, и получилась некая несообразность...
* * *...Ирина дразнящим шепотом осведомилась:
– Ты, часом, не умер?
– Жив,– сказал Мазур.
– О чем задумался, в таком случае?
– О нас.
Врал, признаться,– в данный момент он почему-то думал, как все же удачно получилось с теми двумя, старательно бдившими в машинном до тех самых пор, пока туда не спустились Мазур с Лавриком и примкнувшим к ним лейтенантом Ожье. Очень удачно вышло: те двое дернулись как нельзя лучше, грех было не положить их немедленно на месте, как иначе прикажете поступать с противником, тычущим в тебя автоматом? И простяга-лейтенант ничего не заподозрил...
– О нас? – живо ухватилась Ирина за невольную обмолвку.– Как интересно... И что же ты о нас думаешь?
Мазур мысленно вздохнул. Очень уж полное расслабление души и тела наступило – если не считать случайных мыслей о деле. Жаль было тратить энергию на болтовню – даже с ней...
– Да вроде бы неплохо у нас все получается,– сказал он, подумав. В конце-то концов, не утомленный жизнью старик, если такая девушка согласилась обосноваться в твоей постели, усталость побоку, изволь болтать...
– Ага, мне почему-то тоже так кажется. Если хочешь, я тебе буду нежно нашептывать на ушко, что ты был великолепен...
– А это правдой будет?
– Пацан...– Она пошевелилась.– Обними-ка меня покрепче, я до сих пор от этого ужаса не отошла. Влетают какие-то морды с автоматами, вопли, суматоха, кого-то прикладом по спине, один меня так взглядом раздевал, что я уж думала, прямо там и изнасилует...
Она зябко передернулась.
Мазур покрепче прижал ее к себе, что было нетрудно: узкая морская койка сближала не только в переносном, но и в самом прямом смысле, двое там могли умещаться только в том случае, если еще не успели надоесть друг другу. В открытый иллюминатор лилось влажное тепло, где-то далеко послышался скрипучий крик неизвестной птицы.
– Они опять не нагрянут? – прошептала Ирина.
– Ерунда,– сказал Мазур, чувствуя себя бравым и отважным.– По палубе полицаи дозором бродят, да и наших ребят Дракон на вахту выставил не с пустыми руками... Локатор работает, сонар бдит... Цитадель.
«И очередная боевая „двойка“ сидит в полной готовности там, внизу, возле шлюза»,– мысленно добавил он, а вслух, конечно, ничего не сказал. Ирина в одном с ним звании, и все шифровки проходят через ее изящные пальчики, и подписки у нее те же, но все равно, согласно строгим армейским правилам, каждый знает ровно столько, сколько ему, по мнению командиров, необходимо знать. Не менее, но и не более.
– Занесло же меня...– пожаловалась Ирина обиженным шепотом.– Я-то, дуреха, думала: буду сидеть в Главном штабе, проходить вечерами, цокая каблучками, мимо восхищенных гардемаринов с Невского...
– Армия есть армия,– хмыкнул Мазур.– Папа-то куда смотрел?
– Папа – человек старого закала. Коли уж единственное дите выбрало военно-морскую стезю, то, несмотря на свой пол, обязано повиноваться приказам о служебных перемещениях со всей ретивостью, и никаких протекций...
– Нет, серьезно?
– Абсолютно,– вздохнула Ирина.– Уникум в этом плане... Кирилл, скоро это кончится?
– Что?
– Я не про нас, успокойся... Это. Подводное. Из депеш так ничего толком и непонятно...
– Тс! – сказал Мазур.– Враг не дремлет...
– Глупости какие. ЦРУ сюда не доберется. Они, болваны, и тебя-то толком украсть не смогли, где уж им микрофонов к тебе в каюту напихать...– Она легонько царапнула ноготками Мазурову шею.– Может, поведаешь, каково это – с французскими журналистками время в борделе проводить в целях конспирации?
Мазур смущенно зажмурился в темноте. Плохо все же, что через ее руки идет вся шифрпереписка...
– Больно же!
– А ты колись,– безжалостно сказала Ирина.– Тебе же на пользу.
– Да-а?
– А то! Мы, бедные простушки, клюем на романтику со страшной силой. Ну как я могла отказать бравому морскому волку, который с француженками в разведывательных целях спал, террористов крошил и клады со дна моря...
– Ирка...
– Молчу, молчу! Слушаюсь, товарищ бдительный старший лейтенант! Враг не дремлет! Обольстили глупую девчонку, такой весь из себя романтичный, а теперь рот затыкаете... А если я стану навзрыд плакать горючими слезами над своим разбитым сердцем?
– Что-то я тебя плохо в такой роли представляю,– искренне сказал Мазур, поглаживая ее там, где это было особенно приятно.– Почему же сразу насчет разбитого сердца, а?
– Ты еще скажи, что намерения у тебя самые серьезные,– фыркнула Ирина.– Замуж позови... Что молчишь?
– Я...– пробормотал Мазур и смущенно заткнулся.
– Ну, и что же замолчал? То-то... У тебя же где-то в личной лоции невеста обозначена?
– Если честно, понятия не имею, невеста она или...– сказал Мазур чистую правду.
– Бедный ты мой... Мучает? Кирилл, есть мужики, которые для того и созданы, чтобы их мучили вздорные бабы. И никакого значения при этом не имеет, что ты рукой телеграфный столб пополам перерубаешь, а перед завтраком, разминки ради, дюжину террористов шлепаешь...
– Интересная философия.
– И очень жизненная, между прочим,– сказала Ирина, умащиваясь поудобнее, насколько это было возможно в данных спартанских условиях.– На реалии опирается... Нет, правда, она тебя что, за нос водит?
– Глупости,– решительно сказал Мазур, опасаясь хоть на миг предстать в ее глазах заслуживающим жалости.– Просто бывает так... Чрезвычайно запутанные отношения, когда ничего толком не понятно, когда все тянется без малейшей определенности... Вот и все. И причем тут мучения?
– А ты мне сделай предложение. Вдруг приму?
– Шутишь?
– А вдруг да и нет?
– Боязно,– сказал Мазур честно.– Еще подумаешь, что я, змей расчетливый, в адмиральские зятья хочу проникнуть тихой сапой... Мы люди бедные, но гордые.
– Глупости,– сказала Ирина.– Вот муженек мой дражайший и в самом деле питал те самые намерения, так что теперь я железно знаю, как оно бывает с расчетливыми змеями. Только обманулся, сердешный, как раз из-за того, что батюшка изволят быть человеком старого закала. А обманувшись, впал в истерию, начала гнать – и он охотно сбег... Нет, правда, Кирилл, когда это кончится? Я только с тобой храбрюсь, а на деле мне по-настоящему страшно. Занесло дуру в романтические края...
– Скоро,– сказал Мазур.– Совсем скоро.
– Серьезно?
– Да, два-три дня, вряд ли больше...– Презирая себя за нарушение строжайших предписаний, он все же спросил: – Тебе что, из шифровок не ясно?
– Не всегда. Любит Дракон тумана напускать...– Ирина повторила мечтательно: – Два-три дня... И потом – недели две сущего курорта, сиречь возвращения домой без опасных сюрпризов... И куча ночей...
Она склонилась над Мазуром, прильнула к его губам так, что дыхание перехватило, а мужское начало проявило себя во всей красе и несгибаемости.
Глава вторая
О прытких и ловких
Приблизившись к округлой черной дыре – входу в подводную пещеру,– Мазур посветил туда фонарем. Узкий белый луч выхватил из мрака довольно широкий проход с бугристыми, неровными стенами. На первый взгляд, подходяще – сюда протиснулся бы не только пловец, а, пожалуй что, и грузовик мог въехать, попади он каким-то чудом под воду и сохрани там способность к самостоятельному передвижению. Пока что подходяще.
Он обернулся, показал большой палец страхующему Князю и жестами показал, что пойдет внутрь. Князь кивнул, пропустил между пальцами канатик из валявшейся у его ног бухточки. Другой конец был закреплен на пояснице Мазура, превратив его в некое подобие бобика на веревочке. Что поделать, отцы-командиры с недавних пор стали осторожничать даже там, где, на взгляд Мазура, можно было бы продолжать по-прежнему рассудочно нарушать уставы и предписания благодаря особым условиям работы...
Видимо, всю дело в том, что работа, похоже, подошла к концу. Носовая часть незадачливого фрегата старательно выпотрошена, пара центнеров золота с редкими добавлениями драгоценных камней доставлена на корабль. Чему Мазур, как и другие, радовался не из-за достижения цели, а потому, что эта примитивная пахота выматывала даже больше, чем иной подводный поход в условиях, максимально приближенных к боевым. Было в ней что-то от простой разгрузки вагона с цементом – когда с помощью малогабаритных «пылесосов» и «ветродуев» пловцы вскрывали сгнившие ящики и доставляли золото на твердый грунт, в этом нетрудно усмотреть нечто творческое, как-никак работа сложная, порой небезопасная и уж никак не монотонная. Но вот сновать, что твой челнок, буксируя к шлюзовому люку тяжеленные пластиковые мешки с желтым металлом... Точно, цемент. В товарном вагоне. Золото уже не воспринималось, как золото. Хитрюга Стивенсон лишь беглой скороговоркой обрисовал в «Острове сокровищ» труды своих героев по перетаскиванию клада на «Эспаньолу», а в них-то, как на собственной шкуре убедился Мазур, главные трудности и крылись. Все перестрелки с пиратами, если разобраться, были не более чем развлечением, веселым карнавалом. Вот таскать мешки с золотом на горбу... Ручаться можно, не зря юный Джим Хокинс зарекся искать клады и зажил на берегу благонамеренной жизнью скучного фермера. Еще раз это пережить – нет уж, увольте...