Евгений Сухов - Государственный преступник
— И как нам его искать? — не унимался молодой Дагер.
— Ему нужно есть, пить, спать, быть в курсе событий в городе. Все это может обеспечить только его подручный. Значит, он живет у какого-то своего сообщника, и надо найти его, — сказал полковник. — Вот этим мы для начала и займемся. Кроме того, вряд ли он сможет выполнять свои задания, не выходя из своей норы. Описание его у нас есть, и сегодня же его будут знать все полицейские в городе. Задействуем наших агентов и осведомителей, всех до единого! Человек в городе — не иголка в стоге сена. Кто-нибудь, да увидит. Обязательно. Первая же его прогулка по улицам станет нам известна, поверь мне, дорогой племянник.
Такой секретный разговор происходил в полицмейстерском кабинете полицейского управления в то самое время, когда на квартире Полиновского собрались в ожидании будто бы опять приехавшего из Москвы поручика Черняка полтора десятка средневолжских комитетчиков. Но вместо Черняка к Полиновскому вошли поручик Мрочек и неказистый с виду молодой человек с серебряным перстеньком на безымянном пальце. Заключенное в треугольник Всевидящее Око на таком перстеньке испускало вокруг себя лучи. Представившись студентом Петербургского университета Юзефом Сильвандом, молодой человек сообщил, что привез оружие, деньги и манифест, который следовало немедля распространить в народе.
— Четырнадцать револьверов, привезенные мною, находятся на квартире господина поручика Мрочека, их вы можете получить хоть завтра, — сказал Сильванд, передавая Полиновскому деньги и пачку печатных манифестов. — Вот вам четыреста рублей, на которые надлежит купить еще оружия. Двенадцать тысяч рублей серебром, что я привез с собой, будут переданы штабс-капитану Иваницкому, которому поручается общее руководство всеми действиями как первого помощника поручика Черняка. Манифесты вам надлежит разослать с пропагандистами для подготовки народа к всеобщему восстанию, дата которого вам будет сообщена позже.
— А где сам Черняк? — недовольно спросил Жеманов.
— В Москве. Он занят стратегической разработкой всеобщего восстания в Поволжье. Вот, — достал Сильванд из кармана четвертушку почтовой бумаги. — Это его воззвание к вам и всем участникам восстания. Прочтите, пожалуйста, вслух.
Полиновский принял из рук Сильванда бумагу.
— «Граждане! — начал читать он. — Народный комитет „Земля и воля“, назначив меня гражданским начальником Средневолжской губернии и военным старшиной города Средневолжска, предписал содеять вооруженное восстание и завладеть Средневолжском. Для сего избираю себе в помощники штабс-капитана Иваницкого, которому поручаю разделить готовых участвовать в восстании на отряды, ежели таковых много — по десять, ежели меньше, то по пять человек, из коих выбрать между собой старшего для получения и передачи приказаний. При сем посылаю печатные манифесты от имени государя императора, с которыми приказываю разослать пропагандистов для возбуждения и приуготовления народа в близ— и дальнележащих к Казани уездных городах, селах и деревнях.
На первые потребности посылаю четыреста рублей и четырнадцать револьверов. Казна восстания в сумме сорока тысяч рублей, за исключением двенадцати тысяч, посланных мною моему помощнику господину Иваницкому, покуда находится у меня. Ее, как и остальное оружие, я привезу сам перед началом восстания. В канун его мною будет проведено общее совещание вместе со старшинами десяток или пятерок, которым будет в деталях сообщен план восстания и отданы приказания. Разглашение плана восстания будет караться смертию. Общий план восстания сообщит вам на словах мой помощник господин Сильванд, который также никому не должен быть сообщен под страхом смерти.
Максим Кречет (так я теперь называюсь)».
— Что-то слишком многовато угроз, — пробурчал после окончания чтения воззвания Аркаша Бирюков, явившийся на встречу на удивление трезвым. — Будто все мы здесь либо провокаторы, либо неразумные дети.
— Простите, но я лишь делаю то, что мне поручено, — сдержанно заметил Сильванд. — И ваши претензии не по адресу.
— А вам хоть известно, что происходит в городе? — спросил Жеманов. — Что все полторы тысячи гарнизона поставлены в ружье, что всюду усилены караулы, что арестовываются ваши люди, присланные нам на помощь из боевых организаций? Начинать восстание в Средневолжске — значит загодя обречь его на неуспех. К тому же…
— Нам это известно, — перебил его Сильванд. — Поэтому, как и было объявлено в только что выслушанном вами воззвании господина Черняка, я должен изложить вам общий, скорректированный на данный момент план восстания. Вы готовы его выслушать?
— Готовы, — ответил за всех Владислав Полиновский.
— Тогда к делу, — заключил прения сторон Сильванд. — Восстание надлежит начинать с деревень, жителей которых следует возбудить распространением подложного манифеста, что я доставил вам. По сведениям штабс-капитана Иваницкого, крестьян, готовых взяться за вилы и топоры, будет не менее шести тысяч. Согласитесь, это уже сила. На первых порах нужно обезоружить роту солдат господина Иваницкого, стоящую в селе Бездна, как известно, весьма мятежном. Штабс-капитан будет всячески содействовать этому, и он к тому уже подготовлен, так что успех данного предприятия будет несомненным. Затем крестьяне и примкнувшие к ним солдаты под руководством штабс-капитана берут уездный город Спасск, захватывают там казначейство, арсенал и раздают ружья восставшим. Далее их отряды идут на Ижевск, забирая в попутных городах и селах деньги и оружие и раздавая подложный царский манифест, в результате чего к ним будут присоединяться новые крестьяне. Когда восставшие подойдут к Ижевску, это уже будет несокрушимая сила. Они без труда захватывают охраняемый лишь инвалидной стражей с тесаками Ижевский завод, где заготовлено тридцать тысяч ружей, и уже затем поворачивают на Средневолжск. При подходе к нему хорошо вооруженной армии повстанцев вы поднимаете мятеж внутри города, и его власти вместе со своим гарнизоном оказываются как бы меж двух огней. Они начинают метаться и паниковать, что, естественно, нам на руку, защита города всячески саботируется нашими людьми, внедренными заранее в различные сферы его властных и управленческих структур, восставшие идут на приступ и, я думаю, без особых усилий берут Средневолжск. Весть о том, что Средневолжск пал, быстро распространяется по всему Поволжью. В город стекаются все новые и новые толпы крестьян, повстанческое движение распространяется по всей Волге, доходит до Астрахани и далее смыкается с движением украинских повстанцев и восстанием в Царстве Польском. Все. Победа! Вот, собственно, и все, что я имел поручением вам доложить.
— А что, мне нравится, — отозвался Иван Маркович Красноперов. — Завтра же запишусь в «апостолы» и отправлюсь в Вятку с манифестом. Только прежде, — он усмехнулся, — попрощаюсь с прелестницей Клеопатрой.
— А я на Фоминой неделе пойду в Лаишев, — заявил Миша Элпидин. — Есть там у меня дружки-приятели, помогут распространить лжеманифест.
— Я тоже хочу в «апостолы», — произнес Костик Лаврский слово, которым обозначалось хождение комитетчиков в народ с целью распространения прокламаций (одним из стимулов являлась обязательная встреча с ненасытной распутницей). — Конечно, после свидания с Клеопатрой.
— А я, считайте, уже отправился, — заявил Аркаша Бирюков и действительно засобирался. — Давайте мне десяток манифестов, и я пошел. Но сперва, конечно, загляну к ней.
— Простите, господа, — прервал зашумевших было революционеров Сильванд. — Я весьма тороплюсь, посему разрешите мне не принимать участия в ваших обсуждениях, кто, когда и где будет распространять переданные вам господином Черняком манифесты. Засим, — он отвесил общий поклон, — прощайте. Желаю вам успехов.
Он вышел из гостиной, кивнув Мрочеку, чтобы тот следовал за ним. Но тот медлил. Он подошел к Полиновскому и тихо спросил:
— А кто это такая, Клеопатра, о которой все говорят?
— О, поручик. Это невозможно объяснить в двух словах, — улыбнулся Владислав. — Право, я затрудняюсь вам так с ходу ответить.
— И все же? — настаивал Мрочек.
— Ну, это такая женщина, прехорошенькая, надо заметить, и молодая, которая может предоставить вам такие плотские удовольствия, о которых вы даже не смели думать в ваших самых смелых мечтах, — не сразу ответил Полиновский. — На днях она доставила наслаждение сразу пятерым любовникам.
— Враз? — не поверил поручик.
— Именно, — подтвердил Владислав. — О, это надо было видеть.
— И вы видели?
Владислав загадочно улыбнулся:
— Разумеется.
— А она делает… — Мрочек приблизился к студенту и прошептал короткое французское слово.
