Борис Бабкин - Проклятие чужого золота
– Он наш сотрудник! – крикнула Варя.
– Ни хрена себе! – покачал головой сержант милиции. У подъезда лежали женщина и старший лейтенант. У милиционера было распорото горло.
– Пристав, – произнес Ильин. – Его Приставом называли. Выходит, он и стрелял в Славина. Мразь! – плюнул он на тело убитого. – Двоих, значит, взяли, – посмотрел он на Рыбкина. – А кто его убил? И участкового с женщиной кто зарезал? Кстати, Алтунин, – он покосился на стоявшего у двери детектива с перевязанным плечом, – мне уже порядком надоела твоя осведомленность. Почему ты нам ни хрена…
– Я вам раньше говорил, – перебил его тот, – что медсестра говорила про свою знакомую, которая видела…
– Мне говорил? – удивленно переспросил Ильин.
– Майору Потапову. Как только со мной связался Евгений, я позвонил вам. Ответил майор Потапов. Я ему и сказал…
– Вот, значит, почему тут оказался не только Пристав. Свяжитесь с управлением, – приказал Ильин Рыбкину, – пусть берут Потапова. Вот паскуда!
* * *– Надо уходить, – нервно говорил Потапов. – Наверняка они взяли Пристава и твоего…
– Оба мертвы, – усмехнулся Марксист. – А с трупов взятки гладки. Так что успокойся и… – Вытаращив глаза, он замер с открытым ртом.
– На меня хотел все повесить, – проговорил вошедший в кабинет Змей. – Я записку в кармане у Пристава нашел. Вся моя биография с того момента, как я попал к тебе. Только якобы работал я на Мухорина. И что мои однополчане сейчас там. И Богатова на меня повесил. Зачем все это? – спросил он. Потапов сунул руку в карман. Змей резко дернул левой рукой. Потапов упал, из его горла торчала рукоятка финки. – У себя в комнате я нашел детские вещи и косметичку Ледовой. Лихо ты все разыграл. Я выполнял заказы Мухомора, это явствовало бы из записки в кармане Пристава. Откуда, кстати, записка?
– Сейчас и черта лысого можно достать, – попытался улыбнуться побледневший Марксист. Левой рукой он потихоньку выдвигал ящик стола, в котором лежал «браунинг».
– Не успеешь, – равнодушно бросил Змей. – Мне просто интересно, на что ты рассчитывал?
– Перестань, Зимаев, – попросил, убрав руку с ящика, Марксист. – Ты все не так понял. Просто я испугался тебя. Помнишь наш разговор на повышенных тонах? Я испугался и решил подставить тебя. Значит, если бы получилось и тебя убили, то все бы указывало на Мухорина. И его взяли бы. А во время обыска наверняка нашли бы много чего интересного. К тому же жена Ледова похищена его людьми. Прости, Миша, – вздохнув, виновато проговорил он. – Я, конечно, понимаю, что такое нельзя простить. Но постарайся понять, я просто тебя испугался.
– Менты! – раздался голос под окнами.
Змей навскидку выстрелил из пистолета с глушителем во вскочившего Марксиста. Пуля, попав в лоб, отбросила его назад. Он опрокинулся вместе с креслом. Подойдя, Змей направил пистолет на него и дважды нажал на курок. Сбросив тело с кресла, он поднял его и достал из бара бутылку коньяка. Положил пистолет на стол. Налил в рюмку коньяк и залпом выпил. Взял дольку апельсина и сунул в рот. В кабинет ворвались трое омоновцев.
– Руки! – заорал один.
– Да иди ты, – спокойно сказал Змей и, взяв бутылку, налил коньяк в рюмку.
Омоновцы бросились к нему. Он ногами двинул им навстречу стол. Выпив коньяк, поймал падающий со стола пистолет.
– Бах! – Змей выбросил руку с оружием вперед.
Омоновцы ударили по нему из автоматов. Пули отбросили Змея на тело убитого им Ульянова. Подскочивший омоновец услышал шепот:
– Напоследок сумел удержаться и не выстре… – Из приоткрытого рта Змея вырвался хрип и потекла кровь.
– Три холодных! – крикнул омоновец.
Во дворе несколько человек в наручниках лежали лицом вниз. Из дома выводили парней с заломленными руками.
– Все, – сообщил в переговорное устройство командир ОМОНа. – Сопротивления не оказывали. Задержано пятнадцать, из них три женщины Ульянов убит. Потапов тоже. Одного расстреляли наши, спровоцировал.
Играя желваками, Горец сидел в приемном покое. У окна навзрыд плакала Варя. Из отделения вышел врач. Горец вскочил и шагнул к нему. Тот, опустив голову, вздохнул. Обернувшись, Варя увидела это, закрыла ладонями лицо и выбежала на улицу. Горцов бросился за ней.
Стоя в коридоре, Алтунин смотрел влево. Увидел, как на каталке вывезли накрытое простыней тело.
– Это он, – кивнул подошедший врач.
Опустив голову, Семен медленно пошел в палату.
– Не успели мы, – проговорил Ильин. – Жаль. Очень жаль. И не потому, что многое так и осталось неясно, но очень хотелось бы взглянуть в глаза Потапову и услышать, почему он предал всех и все. Раньше был нормальным ментом, рисковал не раз. Такое впечатление, – вздохнул он, – что не только строй в стране поменялся, но весь мир другой стал. Вроде Бога признали, монастыри, церкви работают. Но получается, что бог сейчас в деньгах. А ведь мы с ним вместе…
– Вы думаете, больше таких не будет? – усмехнулся стоявший рядом Василий Ильич. – Не раз и не два мы будем горестно переживать подобное.
– Очень бы не хотелось, – покачал головой Ильин. – Но насчет Ледовой мы так ничего и не узнали. Кстати, хвала уголовникам. Один собой закрыл женщину и погиб, другой, Горцов, взял бандита. Честное слово, никогда бы в такое не поверил. Двое из тех, с кем я несколько лет бок о бок боролся с бандитизмом, оказались убийцами и предателями. Тот, которого подозревали в убийстве и раньше был судим, неожиданно берет одного из киллеров. Они должны были убрать Змея. Того, который в кабинете убил Потапова и Ульянова. Да, многое еще непонятно. Кто-то убирает и убирает тульских. И кто все-таки похитил Ледову, а самое главное – ради чего?
– Но ведь упоминалось, что это произошло из-за ее родственника, – осторожно напомнил Василий Ильич.
– Все это только предположения, – вздохнул Ильин. – Есть рабочая версия – похитили жену и детей, чтоб отомстить Ледову. Но черт возьми, где же их держат? Вроде бы проверили все более-менее подходящие места, жилье всех, кто мог на это пойти. И никаких следов. У этого киллера, который спровоцировал омоновцев, нашли вещи детей Ледова и косметичку Виктории. Но это подстава, из-за этого Змей и убил Ульянова. Те двое должны были прикончить Змея после того, как он убьет Пристава. Но вмешался детектив, и они поспешили скрыться. Змей убил участкового и жительницу дома. Документов, которые указывали бы, кто он есть, не нашли. Он их уничтожил. Но эксперты говорят, что из его пистолета убили парней у придорожного кафе. Он сжег еще какие-то бумаги. Но документацию нашли и у Ульянова. Сейчас с ней работают. Надеюсь, там найдется ответ, что за разборки начались и кто противник Ульянова.
– Ведь не раз уже говорили, – сказал Василий Ильич, – что это Мухомор. Я в этом не сомневаюсь.
– Так в чем дело? – усмехнулся Ильин. – Звони в Москву, пусть берут Мухорина. Они бы и рады, да нет на него ничего. Если раньше сажали просто за то, что он вор в законе, то теперь такие типы интервью дают. Вот что, надо поговорить с Лоровым. И не мешало бы найти Элеонору. Наверняка она много чего знает, потому и скрывается, но не от нас. А Лоров, говорят, сейчас в панике, никуда не выходит и к себе никого не впускает. Ему продукты привозят, оставляют и уезжают. А предварительно со всего пробу снимают. Надо к нему наведаться.
– А он встретит картечью, – усмехнулся Василий Ильич. – С дурака, как известно, взятки гладки.
– А ты быстро молодость забыл, – улыбнулся Ильин. – Помнишь, как Кривого брали?
– И время другое было, и все-таки молодость в бою помогает.
– И что же делать? – нервно спросила по телефону Анжелика. – Сейчас милиция прочесывает все подряд. Не исключено, что выйдут и на нас. Что делать?
– Не волнуйся, – ответил ей Мухорин. – Сегодня вечером вернется Самурай. На вас не выйдут, это исключено. Самурай приедет и все объяснит. А с Марксистом, значит, покончено? Отлично! Сам себе могилу вырыл, дурачок! – Мухорин рассмеялся. – Чего не ожидал, того не ожидал. Я все-таки считал Ульянова умнее.
– Боюсь, что нас найдут, – повторила Анжелика. – Я уже и так никуда не выхожу.
– Вечером ждите Самурая. – Мухорин отключил телефон.
– Сука! – зло бросила она и выматерилась.
– Что делать будем? – спросил вошедший мускулистый мужчина.
– Дождемся Самурая и решим.
– Уходить надо, а то нас найдут и на месте четвертуют.
– Что-то ты слишком осторожным стал, Казак, – усмехнулась Анжелика.
– Просто не хочу идти в зону за похищение бабы с грызунами, братва не поймет.
– А почему ты стал работать на Мухорина? – спросила Анжелика.
– Он помог мне с бабками, когда мамане операцию делать надо было. Правда, не помогла ей операция, но все-таки долг отрабатывать пришлось. Вот так и начал Мухомору кланяться. А ты?
– Я в лагере работала и за деньги грела одного питерского. Мухорин хорошо платил. А потом оружие тому в зону передала. Он при побеге застрелил часового и еще двоих ранил. Его взяли, а он сдал меня. Хорошо, что я как раз в отпуск ушла. Ну и все, заметалась по России. Двоих снотворным опоила, деньги у них большие были. Один умер. А тут Мухомор встретился. В общем, он меня, можно сказать, за руку поймал, когда я ему снотворное подсыпала. Взяли меня его спецназовцы бывшие. И я на него работать стала. Он сумел добиться для меня оправдания во всех делах. Одного свидетеля убили. И того зэка тоже в тюрьме зарезали. А я за Мухорина стала Богу молиться. Стрелять я с детства хорошо умею. Выполнила два его заказа. И знаешь – понравилось. Потом еще и еще. И стала я наемщицей, – грустно улыбнулась женщина. – Но теперь все чаще думаю о семье, о ребенке. Точнее, просто хочу родить мальчика или девочку, все равно от кого, и быть просто мамой. Но видимо, мне это не суждено. – Она покачала головой. – А я этого очень хочу. Деньги есть, уйти от всего хочу. Но Мухорин не отпускает. Мне уже тридцать два. Еще немного, и все, считай, жизнь прожита зря. Если женщину никто не назовет мамой, значит, не было у нее счастья в жизни. Я об этом все чаще думаю.
