Александр Тамоников - Афганский гладиатор
Он наклонился к девочке:
– Здравствуй, Оля!
– Здравствуйте!
– А это тебе. Нравится?
– Да!
Передав игрушку девочке, Александр протянул женщине цветы:
– А это тебе, любимая!
И тут Татьяна, не обращая внимания ни на цветы, ни на прохожих, которых у детского сада было еще довольно много, бросилась к Александру. Обняла его, вкладывая в объятия всю накопившуюся страсть, желание, всю свою силу:
– Вернулся! Как же мне было плохо без тебя. Как я ждала. Каждый день, каждую ночь. Как же я люблю тебя!
Букет рассыпался, а Александр с Татьяной так и стояли, обнявшись.
– Почему ты ни разу не позвонил мне на работу? Или не вызвал на переговоры, ведь знал же, что ждала?
– Извини, Танюш, оттуда, где я был, позвонить невозможно.
– Это из Ташкента?
– Меня отправили гораздо дальше в пески. И никакой возможности связаться с тобой, поверь, не было.
– Верю!
– Вот и хорошо!
– Да, это очень хорошо, что ты вернулся. Знаешь, мне позавчера сон страшный приснился. Будто вокруг тебя собралась стая диких, непонятно каких животных, тела вроде человеческие, а вот морды звериные, и эта стая набросилась на тебя, чтобы убить. А я как бы в стороне. Ты стреляешь, а они ревут. И я закричала. От крика и проснулась. Дочь тоже. Испугалась, заплакала. А меня всю трясет, не могу успокоиться. Олю еле спать вновь уложила, а сама на кухне до утра просидела. Страшно было в постель ложиться. И вообще было очень плохо.
Александр погладил волосы женщины:
– Это был всего лишь сон. Видишь, я живой и невредимый. Просто ты думала много и думала о плохом.
– Я не знаю, почему, но как только ты уехал, во мне сразу же родилась тревога. Проводив тебя, я вдруг поняла, тебе угрожает опасность, и... еще я поняла, что готова бежать за поездом, чтобы уехать с тобой. И побежала бы, уехала, если б не Оля. Ее-то на кого оставить? Страшные сутки я прожила. Искала причину страха и не находила. Вроде что такое командировка? Ну, поехал человек по делам службы. На месте будет устроен. Отработает свое и вернется. Но страх, как клещ, впился.
– Сейчас, надеюсь, он прошел?
– Сейчас, Саша, я просто не могу идти. Ноги не слушаются.
– Напрасно решил устроить сюрприз. Надо было из части, как только приехал, тебе позвонить, и встретились бы по-другому. Не продумал обстановку, прости.
– Ну что ты? За что простить? За то, что со мной?
Александр резко поднял женщину на руки:
– Не можешь идти, я тебя донесу. Хочешь по всему поселку, прямо до квартиры?
– Ой, что ты, не надо. Я уже в порядке. Ой, а букет-то рассыпался.
Тимохин с Татьяной собрали букет. Затем сели в машину и доехали до дома. Таня успокоилась. Оля, глядя на маму, тоже. Вошли в квартиру.
В прихожей Таня вновь обняла Александра:
– Ты ведь останешься?
– Если ты не будешь против.
– Ну что ты! Впрочем, я бы тебя не отпустила.
– Вот, вижу, пришла в себя.
Татьяна отнесла сумку с шампанским и продуктами на кухню, сказала:
– Ну зачем ты еще по магазинам бегал. Денег, что оставил, хватит месяца два в достатке жить. Я сама все купила. И то, что хотела выставить на стол по случаю твоего возвращения.
– Ничего, лишним не будет.
– Ладно! Ты располагайся в комнате, а мы с Ольгушкой свои дела в ванной сделаем, и я приготовлю ужин. Проголодался, наверное? Или в столовой своей поужинал?
– Проголодался. В прямом и переносном смысле.
– Так это все поправимо. А хочешь, покури пока. Мы быстро!
Глава вторая
В десять часов, уложив Олю спать, Татьяна, переодевшись в новое красивое платье, быстренько накрыла столик в комнате. Выставила бутылку шампанского и конфеты. Большего после недавнего сытного ужина не потребовалось. Таня даже пепельницу на стол поставила, чем вызвала вопрос Тимохина:
– А это зачем?
Вздохнув, женщина ответила:
– Да кури уж здесь. А то так и будешь на кухню выходить.
– Я не собирался затягивать продолжение ужина. Немного расслабимся и...
– Можешь не договаривать.
Она взяла пепельницу и вдруг замерла, воскликнув:
– Ой! Как же я могла забыть?
Александр спросил:
– Что случилось?
Таня присела на подлокотник кресла:
– Понимаешь, у нас сегодня зарплату давали, а Нина, что со мной работает, отпросилась домой пораньше, договорившись в бухгалтерии, что за нее деньги получу я.
– И ты забыла их получить!
– Хуже, Саша! Я получила деньги, и свои, и Нины, но ее положила в конверт и в ящик своего стола. А забрать домой забыла.
– Ну и что? Утром передашь зарплату своей сотруднице.
– Если будет, что передавать, в чем я сильно сомневаюсь.
– Не понял? Куда ж они денутся?
Татьяна поднялась, прошлась по комнате:
– У нас сторожем старый козел Реджеп-ага работает. Его сынок еще пытался навязаться ко мне в любовники. С подачи папаши. Получив отказ, этот старик возненавидел меня. Да он всех нетуркменов ненавидит, басмач какой-то. Но не это главное. Черт с ним, как хочет, так пусть и относится. Но он ворюга еще тот. Тащит из садика все, что может. Говорили, ночью облазает помещение, соберет баул, а рано утром сынок его недоделанный приезжает, забирает добычу.
– Что ж он может из детсада взять?
– Продукты, например, крупу какую, лопату, грабли, лампочки, одежду или обувь детей, если родители забудут.
– И давно он у вас сторожем работает?
– Давно.
– И ни разу не попался?
– Пропажи обнаруживали, но за руку-то никто не ловил. Да и попался бы, ничего бы не было. Директриса наша ему снохой приходится. За старшим сыном замужем. Тоже профура еще та. Работала до нее какое-то время нормальная женщина, но не дали, убрали, потому что украинка. А должна быть туркменка. Теперь представляешь, что будет с деньгами, если этот старый козел найдет их в моем столе?
Тимохин кивнул:
– Нетрудно догадаться.
– Господи, что же делать?
– Как что? Едем в садик и забираем деньги. А если ага успел их прикарманить, не волнуйся, он отдаст их.
– Да не пустит он никого в детсад. Закрыты все ворота, и, стучи не стучи, не откроет!
– Дверь можно и высадить! Пара пустяков.
– А старик тут же милицию вызовет, она же рядом.
– Так и с милицией разберемся. Есть у меня в отделе хороший знакомый. Сапар Мурадов, слыхала о таком?
– Слышала. Единственный тут нормальный человек без национальных выкрутасов. Но пока он приедет, деньги исчезнут. Нет, Саша, ничего не получится. Но как же я могла забыть о них? Ведь помнила же.
– О другом думала. Но ладно, все равно надо попытаться забрать деньги. Не выйдет, отдадим Нине свои, а с этим агой я потом как-нибудь лично разберусь. И дело не в сотне-другой, дело в принципе. Не твои – не тронь. Тронул – ответь! Ты не ахай, Тань, а лучше быстренько подумай, как все же заставить агу открыть дверь. Или какую из них сломать, чтобы сразу оказаться в вашей рабочей комнате, дабы опередить сторожа-вора.
Татьяна погладила виски:
– Даже не знаю! Хотя...
– Что «хотя»?
Она взглянула на жениха:
– Хотя, Саша, в садик можно зайти со стороны школы.
– В смысле?
– Ну, к тыловой стороне садика от школы канаву вырыли, хотели трубы какие-то прокладывать, но потом или забыли, или трубы ушли в другое место. А канава осталась. Она ведет к небольшому проему в стене невысокого подвала. А из подвала выход к лестнице. Подняться по ней, и первая же дверь в комнату воспитателей.
– Вот, это уже лучше. Что же ты сразу о такой важной детали не вспомнила? Но... ведь этой канавой и проемом может воспользоваться любой любопытный?
– Но, во-первых, серьезные воры в детский сад не полезут, чего там возьмешь? А во-вторых, заросла эта канава густым кустарником. Можешь провалиться и ногу если не сломать, то вывихнуть точно.
Александр поднялся:
– Так! Оленька одна не проснется?
– Нет, до утра теперь не проснется.
– Хорошо! Едем к садику. Встаем у школы, дальше пешком.
– Мне переодеться надо. Платье жалко.
– Не надо переодеваться, и с платьем ничего не случится. В здание пойду я один, а вот схему нарисовать и объяснить, что где находится, придется. Ты же, пока я прогуляюсь в ваше заведение, посидишь в машине. Если что, подашь сигнал. Ясно?
– Да.
– Вот и прекрасно! Возьми листок бумаги, ручку, пока будем ехать, начертишь план здания. И поторопись, пожалуйста, надолго зависать в детсаду я не имею ни малейшего желания.
– Да, да, хорошо, я сейчас!
Спустя семь минут Александр с Татьяной отъехали от дома, а еще через пять минут встали у школы. Быстро темнело, народа на улицах, как всегда, не было.
Татьяна протянула листок Тимохину:
– Вот схема!
И объяснила:
– Это подвал, это лестница, комната, мой стол у окна справа, деньги в конверте в нижнем ящике под старой газетой.
Александр спросил:
– Где в это время может находиться сторож?
– Да где угодно, а вообще-то его комната вот здесь, – она поставила точку на схеме, – сбоку от входной двери первого этажа.
Тимохин улыбнулся:
– Странно, если бы входная дверь в садик находилась на втором этаже.
