Скользкая тень - Сергей Иванович Зверев
Это Егорову говорило о многом, но еще больше предстояло узнать, причем безотлагательно. Егоров равнодушно зевнул, сделал отсутствующее лицо и направился на лестничную площадку. Казалось, он не обратил ни малейшего внимания на следящего за ним субъекта. Он лениво нажал кнопку вызова лифта, еще раз демонстративно зевнул… а затем он сделал резкое, почти неуловимое движение, и соглядатай оказался лежащим на полу. На какое-то время он даже потерял сознание.
Егоров наклонился и мигом обшарил карманы субъекта. Ага, вот пистолет, а вот – нож. Что ж, Егоров угадал. Он похлопал субъекта по щекам. Тот открыл глаза и дернулся.
– Не шевелись, – спокойным, почти безразличным тоном произнес Егоров. – А то ведь ткну этим ножиком в сердце… Ты понимаешь, что я тебе говорю?
– Да, – прохрипел поверженный бандит.
– Очень хорошо. Тогда отвечай на мои вопросы, но без фантазий. Иначе… – И он приставил отобранный у бандита нож прямо к нагрудному карману рубашки, под которой трепетало сердце. – Ты следишь за сто пятым номером? Зачем?
Очень скоро Егоров знал все, что хотел. Там, в сто пятом номере, молодая женщина, которую подозревают в том, что она – беглая русская шпионка. А еще внутри два бандита…
– Пойдем. Ну, поднимайся! Постучишь в дверь, скажешь своим дружкам, что это ты… Будто хочешь что-то сказать… Это все, что от тебя требуется. Но смотри, без лишнего! Ох смотри…
Егоров вытащил из кармана свой пистолет с глушителем. Бандитский пистолет и нож он спрятал в карман.
– Ну, давай! – велел он бандиту.
Бандит выполнил все в точности. Когда дверь отворилась, Егоров коротким резким ударом свалил плененного бандита наземь. Это был выверенный и рассчитанный удар, и Егоров знал, что тот потерял сознание и очнется не скоро, что и требовалось. Не медля ни секунды, Егоров ворвался в номер. Он рассчитывал на внезапность – это сейчас было главным его оружием, которое сработало как надо. Два выстрела были завершающим беззвучным аккордом.
– Фу-х! – выдохнул Егоров и улыбнулся. – Вообще-то в таких случаях полагается говорить пароль и отзыв. Но мы и без них знаем, кто мы такие. Канарейка, не так ли?
– Да, – Канарейка с изумлением глядела на своего неожиданного спасителя. – А ты…
– А я – это я. – Егоров улыбнулся еще шире. – Давай-ка мы затащим в номер третьего красавца, – а то вдруг кто увидит? Начнутся потом всякие вопросы и восклицания… А оно нам надо? Так что затащим – и ходу!
Глава 20
– Что ж, остался последний шаг. – Егоров в задумчивости почесал затылок. – Найти какую-нибудь посудину, договориться с ее капитаном и – прости-прощай, любимый мой Париж, тебя я больше не увижу никогда… Вопрос лишь в том, как нам ее раздобыть. Самый интересный момент, что посудина эта должна быть пиратской. На шикарных теплоходах нас никто не ждет.
– Как это так – не ждет? – усмехнулся Ивушкин. – Еще как ждут! С нетерпением! Вот потому-то нам туда и нельзя, на те шикарные теплоходы.
Трое спецназовцев и Канарейка сидели в каких-то портовых развалинах. Кажется, это был заброшенный склад, в котором они прятались. После того что случилось в сто пятом номере отеля «Гермес», и самим спецназовцам, и тем более Канарейке оставаться на виду было куда опаснее, чем прежде. Сейчас, должно быть, и люди из контрразведки, и бандиты искали их с утроенным усердием. Землю рыли, стараясь их найти… Кислицыну, Ивушкину, Егорову и Канарейке нужно было дождаться ночи. В темноте было безопаснее договориться с хозяином какой-нибудь шхуны, идущей к африканскому побережью, чтобы их взяли на борт.
– Вот что! – хлопнул по колену Кислицын. – Поступим так. Сейчас мы с Пахарем прогуляемся по порту. Посмотрим, прикинем, что к чему… В гостинице нас никто не видел, так что особо опасаться нечего. Пуля и Канарейка – вы остаетесь здесь. Будете нас ждать. Пуля, отвечаешь за Канарейку своей вологодской башкой!
– А то! – бодро отозвался Егоров. – Небось понимаем!
– Значит, ты Пуля? – задумчиво спросила Канарейка, когда Кислицын и Ивушкин ушли.
– Я Пуля, ты Канарейка, – так же задумчиво ответил Егоров. – Вот – торчим в этих развалинах. Ждем попутного ветра. А хочется домой! Ох как хочется! Тысячу лет я не был дома!
– И где же он?
– Вологодские края. С ромашками и коровами на лугу…
* * *Кто делает доброе дело, тому и везет. Так говорят, да так оно, наверно, есть и на самом деле. Должно быть, это какой-то неписаный закон человеческой жизни. Кислицын с Ивушкиным неожиданно для себя столкнулись с этим законом здесь же, ночью, на окраинах Старого порта в чужом для них городе Марселе.
Именно здесь, на ночных окраинах, обычно можно было найти кого-нибудь из нелегальных перевозчиков, кто бы согласился доставить Кислицына, Ивушкина, Егорова и Канарейку в Ливию. Оставалось лишь найти такого перевозчика и договориться с ним…
И тут Кислицына и Ивушкина кто-то окликнул, причем на арабском языке. Бойцы оглянулись – это оказался Юсуф. Тот самый Юсуф, с которым они делились водой и консервами, когда плыли из Ливии во Францию.
– Это вы! – Юсуф не скрывал радости. – Как хорошо, когда в чужом краю встречаешь знакомых людей! Которые к тому же добрые люди. Вы здесь!
– Мы здесь, – улыбнулся Кислицын. – Так уж у нас получилось… А ты-то что здесь делаешь? И где твоя жена?
– Она неподалеку, – ответил Юсуф. – Мы с ней возвращаемся обратно. На родину.
– Вот оно как.
Он не стал расспрашивать, почему Юсуф с женой возвращаются. Значит, так оно надо, значит, что-то у них на чужом берегу не срослось, не получилось. Не сбылись здесь надежды, вот и возвращаются. Всякое бывает в жизни. Если Юсуф захочет, то и сам все расскажет, а спрашивать не нужно.
– Мы вот тоже хотим вернуться, – сказал Кислицын. – Ищем какой-нибудь попутный корабль.
– Есть такой корабль! – воскликнул Юсуф. – Я знаю. Отправляется этой ночью. Между прочим, это тот же самый катер, на котором мы плыли сюда.
– Да ты что? Бывают же совпадения. Что, и капитан тот же самый?
– Да, Аббас… Вот только не хочет он нас с женой пускать на борт. Такая беда!
– Почему?
– Потому что у нас не хватает денег на проезд, а в долг он не хочет. Говорит, что не возит никого в долг, так как никому не верит.
Кислицын какое-то время молчал, думал. И, вероятно, какая-то мысль у него появилась, потому что он вдруг поднял
