Звонок мертвецу. Убийство по-джентльменски (сборник) - Ле Карре Джон
— Более чем, — сухо ответил Филдинг.
— А как относились к ней жены других преподавателей? Она находила с ними общий язык? — осмелился спросить Смайли.
— Едва ли, — по-прежнему зло ответил Д’Арси.
— Жены! Бог ты мой! — простонал Филдинг и приложил ладонь ко лбу. Повисла пауза. — То, как она одевалась, я полагаю, многих из них огорчало. К тому же она пользовалась услугами общественной прачечной, что тоже производило далеко не лучшее впечатление. Не говоря уж о том, что она не принадлежала к нашей церкви…
— Она сблизилась хотя бы с кем-то из жен? — упорствовал Смайли.
— По-моему, у нее сложились добрые отношения с молодой миссис Сноу.
— И, как вы только что припомнили, она ужинала здесь в ту ночь, когда ее убили, верно?
— Да, — тихо сказал Филдинг. — В среду. А потом Феликс и его сестра отвели к себе несчастного мистера Роуда после случившегося…
Он посмотрел на Д’Арси.
— Да, так и было, — коротко подтвердил Д’Арси. Он тоже бросил взгляд на Филдинга, и Смайли показалось, что этот обмен взглядами был не случайным: в нем содержалось некое скрытое послание друг другу. — Такое не забывается… Но, Теренс, позволь мне ненадолго перевести разговор в профессиональное русло. Переводы, которые делает Перкинс, просто катастрофически плохи. Я еще никогда не видел, чтобы ученик допускал такое количество ошибок. Быть может, он нездоров? Ведь его мать — культурнейшая женщина, кузина Сэмфордов, насколько мне известно.
Смайли смотрел на Д’Арси и пытался понять его. На нем был полинявший, почти позеленевший от старости смокинг. Смайли бы не удивился, услышав заявление Д’Арси, что эта вещь принадлежала еще его дедушке. Кожа на лице оставалась гладкой, как бывает у толстяков, хотя он отнюдь не страдал избытком веса. Говорил он чуть высоковатым голосом, примерно на одной ноте, и все время улыбался: улыбался независимо от того, молчал или произносил какие-то слова. Улыбка никогда не покидала его гладкого лица, словно ее вырезали на нем, а его губы вытянулись, демонстрируя превосходный набор зубов, так, будто уголки рта ему непрерывно растягивал пальцами стоявший за спиной невидимый дантист. Но вместе с тем лицо Д’Арси ничуть не напоминало застывшую маску. Напротив, его выражение менялось, демонстрируя тончайшие нюансы. В малейшем подергивании кончиков губ или носа, в самом мимолетном взгляде или чуть нахмуренных бровях при желании можно было что-то увидеть и прочитать. Сейчас он явно стремился увести разговор в сторону. Не от Стеллы Роуд (потому что чуть позже сам заговорил о ней снова), а от обстоятельств того вечера, когда она погибла, от точного описания, что именно тогда произошло. Но гораздо более интересным Смайли показалось другое: вне всякого сомнения, Филдинг стремился к тому же. Их быстрый обмен взглядами можно было интерпретировать как продиктованный страхом безмолвный договор, взаимное предупреждение, а потому с этого момента манера поведения Фидцинга вдруг резко переменилась. Все шутовство куда-то улетучилось — он приобрел вид мрачный и озабоченный, и загадка этой смены настроения потом еще долго мучила Смайли.
Между тем Д’Арси обратился к Смайли с нежданными извинениями:
— Прошу простить, что завел разговор о сугубо внутренних делах Карна. Вам, вероятно, тоже кажется, что мы здесь живем в некоторой изоляции от общества. Я знаю: именно так нас часто воспринимают со стороны. Карн — «школа для снобов». Популярное мнение чужаков. Его к тому же усердно насаждает бульварная пресса. Но в то же время, несмотря на все претензии к нам нынешних авангардистов, — он бросил лукавый взгляд на Филдинга, — могу заверить, что никто не заслуживает клейма сноба меньше, чем Феликс Д’Арси.
Смайли впервые обратил внимание на его прическу. У него были тонкие, имбирного оттенка, волосы, которые густо росли на макушке, но полностью открывали розовую кожу на шее.
— Взять, к примеру, того же беднягу Роуда. Я, разумеется, никогда и не думал ставить ему в вину низкое происхождение. Мне было жаль его. Но, как я убедился, образование, полученное им в общественной школе, оказалось вполне приличным. Да и к нам он вписался достаточно быстро и успешно. Я так и сказал директору. Прямо сказал, что Роуд — отличный работник и блестяще справляется с церковными поручениями, — это я подчеркнул особо. Более того, я ставлю себе в заслугу помощь в его адаптации. При ненавязчивой поддержке опытного наставника люди, подобные Роуду, быстро усваивают наши правила и даже наши манеры. Директор полностью со мной согласился.
Бокал Смайли опустел, и Д’Арси, даже не взглянув на Филдинга, наполнил его из графина. У него были ухоженные руки без единого волоска, как у девушки.
— Но, — продолжал он, — буду с вами честен до конца. Что касается миссис Роуд, то она откровенно не желала следовать примеру мужа и приспосабливаться к здешней жизни.
Не переставая улыбаться, он деликатно отхлебнул глоток из своего бокала. Хочет раздать всем сестрам по серьгам, мелькнула мысль у Смайли.
— Она бы никогда не смогла стать в Карне своей, таково мое мнение, хотя, если не ошибаюсь, я ни с кем им не делился, пока она была жива. Против нее была вся предыдущая история ее жизни. На ней самой не лежало в этом ни малейшей вины — все дело в происхождении, которое, как я уже намекнул, оказалось совершенно непригодным для того, чтобы приспособиться к Карну. И уж если мы здесь можем себе позволить разговор откровенный и сугубо конфиденциальный, то, по моему мнению, именно прошлое навлекло на нее столь трагическую и преждевременную смерть.
— С чего вы это взяли? — моментально оживился Смайли. И Д’Арси, еще раз пристально посмотрев на Филдинга, ответил:
— У меня сложилось впечатление, что она ожидала покушения на свою жизнь. Моя сестра обожает собак, — продолжал Д’Арси. — Быть может, вы уже слышали об этом. При этом она испытывает особую привязанность к спаниелям породы кинг-чарлз. Она взяла главный приз на выставке в Северном Дорсете, а вскоре получила почетный диплом Крафтса[22] за свою питомицу Королеву Карна. Она продает щенков даже в Америку, представьте себе. Осмелюсь утверждать, что во всей стране наберется лишь горстка людей, которые бы знали эту породу так же досконально, как Дороти. Не далее как неделю назад такое же мнение изволила высказать жена нашего директора. Так вот — Роуды были нашими соседями, а Дороти не тот человек, чтобы пренебрегать обязанностями хорошей соседки. И в подобных вопросах она никогда не делает различий в социальном происхождении людей, могу вас заверить. У Роудов тоже была собака, небольшая обыкновенная дворняжка, но очень умная псина, которую они привезли сюда с собой. (Я, правда, представления не имею, откуда они переехали, но в данном случае это не имеет значения.) Нам казалось, что они очень привязаны к своему псу, и у меня не было оснований сомневаться в этом. Роуд даже брал его с собой на футбольные матчи, пока я не нашел удобного случая посоветовать ему не делать этого. Подобная практика вызывала насмешки со стороны определенной части школьников. У меня был случай убедиться в этом на собственном опыте, выгуливая спаниелей Дороти.
А теперь я, собственно, и перехожу к сути дела. Дороти пользуется услугами ветеринара по фамилии Гарриман — прекрасного специалиста и человека вполне светского, который живет в районе Стерминстера. Две недели назад она вызвала его к нам, потому что у Королевы Карна развился сильный кашель. Суку такого качества надо ценить и лелеять, как вы сами понимаете.
Филдинг громко застонал, но Д’Арси и бровью не повел, продолжая рассказ:
— Я как раз был дома, а Гарриман задержался у нас на чашку кофе. Он, как я уже отметил, человек нашего круга. Речь зашла о собаке Роудов, и тут вскрылась неприглядная правда: буквально накануне миссис Роуд попросила усыпить своего пса. По ее словам, он покусал почтальона. В ее изложении все звучало странно и запутанно: якобы почтовое ведомство грозило им судом, приезжала полиция и так далее и тому подобное. И вообще, сказала миссис Роуд, от такой собаки никакого толка. Она не может защитить своих хозяев, а только лает попусту. Стелла так и заявила Гарриману: «Наш пес ни на что не годен».
