Антиквар - Бушков Александр Александрович
Перед Смолиным лег еще один листок, на котором тем же аккуратным почерком было написано: «Олень», «Лев», «Бляха круглая с солярным орнаментом» – и так далее. И цены напротив каждой позиции. Опять-таки вполне Смолина устраивавшие – с учетом ожидавшегося в обеих столицах навара.
– Все, чем пока богаты, – сказал Евтеев, видя, что Смолин все просмотрел. – Интересует?
– Да, безусловно, – сказал Смолин.
Теперь он нисколько не сомневался, что имеет дело с честным «черным археологом», а не музейным вором: на снимках не менее тридцати предметов, о столь крупной краже из музея давненько никто не слыхал – хотя подобная информация среди своих моментально разлетается по всей стране, да и менты вносят свою лепту, регулярно появляясь со списками свежеобъявленного в розыск… Сами лопатами ворочают, пролетарские мозоли зарабатывая.
– Вот только цены… – не удержался он от обычной припевки.
– А что? Цены как цены, вполне щадящие. – Евтеев пожал плечами с независимым видом человека, осознавшего цену не только своему товару, но и себе. – Есть еще две бляхи, примерно такого же размера, я их просто-напросто не успел сфотографировать, – он коснулся пальцем волка. – Вы знаете, когда меня к вам собирали-снаряжали, мы поговорили как следует, разные варианты прикинули… Ваше счастье, что мы новички в этом деле – ну да, надеюсь, со временем пообтесаемся… Короче говоря, триста тысяч за все. Оптом.
Смолин притворился, будто усиленно думает, уставясь в потолок. На самом деле решение он уже принял, едва заслышав сумму. При самом унылом раскладе ожидаемая прибыль составляла рубль за рубль – а вполне возможны расклады и повеселее. Так что нет смысла с пеной у рта торговаться ради десяти-пятнадцати процентов, этих провинциальных землероев нужно незамедлительно подгребать под себя, в монопольное владение. Судя по тому, что он видел на снимках, сотрудничество выйдет интересное, многообещающее…
– А пожалуй что, я и согласен, – сказал он медленно. – Когда сможете привезти?
– Вот это уж теперь не раньше, чем в следующие выходные, – сказал Евтеев не без грусти. – Мы же все, Василий Яковлевич, бюджетники, на службу ходить обязаны, а на поезде туда-сюда как раз оба выходных и убьешь…
– У вас что, машины ни у кого нет? – с искренним удивлением спросил Смолин, глянул на пиджачок-галстук гостя и печально покивал. – Ну да, Предивинск… Да и времена для интеллигентных людей не лучшие…
– Увы, увы… Так что – только через неделю.
Смолину такие сроки категорически не нравились. Береженого бог бережет. Никак нельзя исключать, что за неделю может вклиниться кто-то еще. Подобное, увы, случалось, эти провинциалы, непуганые дети природы, могли наследить где-то еще, попасть в поле зрения кому-то из собратьев-конкурентов. И тогда… Трудно ждать неделю, когда на кону сделка с прибылью как минимум в сто процентов, это вам всякий скажет. До Предивинска около четырехсот километров, если на машине, это, конечно, не федеральная автотрасса, но и не таежная тропка, если выехать пораньше, к вечеру можно и назад обернуться…
– Вот что, – сказал он решительно. – Я и сам могу к вам приехать. Сегодня у нас суббота… По вторник включительно все расписано, и уже не переиграть… В среду, где-то к обеду, я могу у вас быть. Пойдет?
– Отлично просто! Вот, я вам пишу мой служебный телефон, на часок-то под каким-нибудь предлогом вырваться смогу…
Одним словом, смело можно сказать, что расстались лучшими друзьями – точнее, надежными партнерами. Вот только Смолин, проводив нежданного партнера, задумался не о грядущих прибылях, а о вещах гораздо более неприятных.
Ему пришло в голову, что все это время он как-то пренебрегал вполне очевидным следом, нежданно-негаданно подвернувшимся на глаза. Прямо-таки демонстративно торчавшим на видном месте. Фарфор в той квартирке. Подбор фигурок выдавал человека не случайного, явно коллекционера со вкусом – а это-то и был след. В Шантарске просто-напросто не могло обитать не известных Смолину серьезных коллекционеров чего бы то ни было – такова уж специфика ремесла. По хорошему фарфору серьезно прутся человек семь… да, пожалуй что, именно семь, после кончины Липкина. Дедуктивно рассуждая, среди них как раз и может оказаться некто энергичный и решительный, всерьез вознамерившийся положить лапу и на картины вдовы, и, быть может, на что-то еще, вздумавший забогатеть резко и беззастенчиво.
С уверенностью можно исключить только двоих – зато сразу. Профессор Хайт и генерал Дробышев – просто-напросто не те люди, тут и к бабке не ходи. Впутаться в это дело для них было бы так же противоестественно, как для Смолина, скажем, лапать первоклассницу на детской площадке.
А вот остальные пятеро… Чисто теоретически рассуждая, любой из них достоин оказаться под подозрением – не в силу некоей криминальной биографии (в общем, ничего подобного у всех пятерых), а просто оттого, что, рассуждая цинично, способны. Теоретически способны, и все тут…
Шарецкий… Анжеров… Благоволин… Погосян… Лурих… Да, вот именно. Представляя их себе, вспоминая то и это, можно допустить, что любой из них, чересчур уж встроенный в нашу рыночную экономику, может и не удержаться, когда замаячит серьезный куш. В особенности когда не предвидится ни мокрухи, ни чего-нибудь столь же неаппетитного, некоего перебора…
Потом ему пришло в голову, что список подозреваемых все же следует расширить. Наш Икс может оказаться другом-приятелем кого-то из пятерки – солидным, не вызывающим подозрений близким другом, коему и предоставят в распоряжение квартиру для встреч с юной феминой. Как это у культурных людей водится. Друг приличный, девочка приличная… Что ж, это тоже след – но гораздо более запутанный. Черт, ну мы же сыскари, в самом-то деле! За что ни возьмись, все получится по-дилетантски, кто ж знал, что однажды придется заниматься такими вещами в своем городе…
Ничего толкового не шло на ум, хоть тресни – где искать, как? К тому же с номером машины до сих пор загвоздка…
Так и не родив мало-мальски дельных мыслей по поводу всех тягостных загадок, он взял телефон:
– Глыба? Ты сегодня, часом, ничего… пэтэушного не планируешь? Вот и ладненько. У меня сегодня в гостях дама, так что побудь уж, если не трудно, ушибленным антинародными реформами бывшим профессором философии… Ну да, в таком ключе. Кстати, любопытные как, торчат? Нету? Ну, совсем хорошо…
…Дастархан Смолин готовил у себя в мансарде – не роскошный, но и отнюдь не напоминавший мимолетный банкет в подъезде на подоконнике. Коньячок откупорил, лимон порезал, поставил вверх ногами две антикварных стремянных чарочки с донышками в виде волчьих голов. Незаменимая штука в некоторых обстоятельствах – налитую до краев, ее уже невозможно поставить на стол, упадет, и все разольется, так что волей-неволей приходится пить до дна. Какое-то интересное предчувствие у него начало формироваться относительно гостьи: отчего-то на сей раз очаровательная звездочка журналистики вопреки своему обычному тинейджерскому стилю и юбку фасонную приодела, чуть ли не до колен, и блузка оказалась достаточно вычурной, и вся она была продуманная, словно в оперу собралась. С женщинами такие метаморфозы спроста не происходят.
А может быть, суровая действительность проще, подумал Смолин с усталым цинизмом, меленько пластая ветчину острейшим австрийским десантным кинжалом «Глок», прикупленным ввиду его исключительной полезности в домашнем хозяйстве. Может быть, майор Летягин эту красоточку и подослал, дабы выведала все, что возможно. Или, если не так пессимистично, девочка попалась шустрая, прекрасно сообразила, что напала на золотую жилу, проникла туда, куда посторонних пускают раз в сто лет, да и то по случайности. Вот и намерена преуспеяния для застолбить за собой хлебное местечко – со всей свойственной нынешней молодежи практичностью…
«А какая нам, собственно, разница?» – подумал он спокойно. Нам с ней детей не крестить, да и не влюбляться романтично, куда уж в наши-то годы, да и характерец у нас не тот… Мы люди простые, мы момент ловим…
