Бесовская банда - Сергей Иванович Зверев
Глава 40
1933 год
Перед Державиным на его рабочем столе лежал том с обвинительным заключением. И письмо, адресованное коллегии ОГПУ, куда для рассмотрения препровождается «следственно-арестантское дело № 124 о бандшайке грабителей-убийц, возглавляемой Бекетовым-Панфиловым».
Державин внимательно прочел следующее:
«Бекетов является выходцем из мелкобуржуазной крестьянской среды, элементом деклассированным, дегенеративным, лишенным в период империалистической войны трудовых навыков и стремящимся в момент построения социалистического общества во вред и за счет такового к паразитическому и разгульному образу жизни. С целью получения этого занимался, как профессией, убийствами, преимущественно трудового населения. К участию в преступной «работе» привлекал лиц, также деклассированных, враждебных существующему строю, предпочитающих трудовому образу жизни паразитическое существование.
Незначительная ценность награбленного имущества, преимущественно состоящего из одежды, обуви, подчас совершенно бесцельные убийства, а также убийства малолетних детей и самый метод таковых свидетельствует о жестокости бандитов, граничащей с озверением и потерей всякого человеческого чувства».
Красными чернилами Державин поставил резолюцию. Все, дело закончено и направляется на рассмотрение по существу.
– Вот что я ценю в людях – это талант, – сказал замначальника ОГПУ, глядя на ждущего его резолюции Апухтина. – Раньше говорили: «Бог дал». Теперь – природа. Но суть одна. Дар свыше. У меня талант – любая машина чинится и слушается. А у тебя – всякую спрятавшуюся вражью силу выявлять и карать. Я-то по необходимости здесь. Потому что надо. Потому что доверили. А для тебя это призвание.
Апухтин не стал скромничать и кивнул:
– Хорошо, если так. Кто-то должен защищать людей от бешеного зверья, потерявшего право называться людьми. Так что, наверное, таким призванием можно гордиться. Только надолго оно понадобится стране и людям?
– Не знаю, – пожал плечами Державин. – Мы рано или поздно накормим и напоим народ. Дадим каждому добротную одежду, свою комнату, а то и квартиру. Это не так трудно, если сбросить с шеи ярмо капитала. Куда труднее искоренить в душах людей жадность, мелочность, злобу, зависть, болезненное властолюбие и жажду власти. И изжить из человека этого самого зверя. А до того будет у нас работа. И скучать нам не придется.
– Может, есть люди, из которых зверя и не изжить? – спросил Апухтин. – Такими они уродились.
– Э, чему вас учат в университетах. Это ж Ломброзо какой-то получается с его врожденными преступными типажами. Между прочим, буржуазное реакционное учение.
– Порой даже реакционные ученые оказываются правы.
– И что, предлагаешь, как селекционерам, улучшать породу? – хмыкнул Державин. – Бракованных на колбасу забивать, чтобы не плодились?
– Не уверен, что поможет, – возразил Апухтин. – Самые простые ходы порой ведут в тупик.
– Ну а что тогда?
– Да справимся мы со зверьем в человеке, Глеб Семенович, – встряхнув головой, будто отгоняя вьющиеся вокруг него сомнения, произнес Апухтин. – Главное, аккуратно работать. И дров не наломать. Так что увижу я однажды последнего преступника. Тут мое призвание и окажется никому не нужным.
– Я-то не доживу. А ты – очень может быть…
– Может, все доживем. Потому что сила справедливости сметет любые преграды, – бодро воскликнул Апухтин.
– Тут ты прав, Исай Лазаревич, – как-то грустно и с некоторой долей сомнения произнес заместитель начальника ОГПУ…
