Дева в голубом - Шевалье Трейси
Изабель медленно продвигалась вперед. Дойдя до кряжа где-то посредине подъема, она повернула на запад. Шла она не вслепую, знала, куда направляется. Вот и небольшая вырубка, где они с Якобом все лето пасли овец. Она не была здесь с тех пор, как Якоб обменял овцу на платье. Даже сейчас можно было найти свидетельства того, что именно здесь ее и держали: следы шалаша, неровная лежанка из соломы и сосновых иголок, затвердевшие катышки овечьего помета.
«А я-то думала, какая я умная со своими секретами», — мрачно толковала сама с собой Изабель, глядя на овечье пристанище. Никто, мол, не узнает. И как давно, казалось ей, все это было. Зиму назад.
Дойдя до одного из своих тайников, Изабель решила идти и к другому. Она даже не пыталась противостоять этому искушению, хотя понимала, что вряд ли Мари окажется там. Дойдя до места, где кряж обрывается вниз в ущелье, Изабель, перепрыгивая с камня на камень, направилась к лужайке, где когда-то молилась, стоя на коленях, Паскаль. Здесь уже не осталось никаких следов тайны: кровь давно впиталась в землю.
— Ты где, дорогая? — негромко проговорила она.
Увидев, как из-за камня неспешно выходит волк, Изабель с криком подпрыгнула, но не убежала. Человек и животное пристально смотрели друг на друга, при этом в горящих глазах волка угадывались настороженность и решимость. Он сделал шаг в сторону Изабель и остановился. Изабель подалась немного назад. Волк вновь двинулся в ее сторону; Изабель по камням отступала вниз. Боясь упасть, она повернулась, но все время поглядывала через плечо, убеждаясь, что волк не приближается. Он держался от нее на одном и том же расстоянии, замедляя ход и останавливаясь вместе с ней и с ней же ход ускоряя.
«Он преследует меня, как овцу, — подумала Изабель, — заставляет идти, куда ему нужно». Она проверила это, свернув было в сторону. Волк устремился в том же направлении, заметно приблизился и бежал почти рядом, пока она снова не пошла прямо.
На опушке они вышли к дороге, ведущей из Мутье в Гран-Валь, назад к ферме. Вдали, со стороны Мутье, показались верхом на лошади Маленький Жан и Гаспар. Именно эта кобыла нервно перебирала ногами в конюшне и она же, как теперь стало ясно Изабель, раньше галопом пронеслась по дороге.
Изабель обернулась. Волка позади нее не было.
У Люсьена оказался старый «ситроен», буквально набитый разными инструментами, — как раз то, на что я и надеялась. По дороге он громыхал и чихал так громко, что наверняка все население городка собралось у окон и наблюдало за нашим отъездом. Вот тебе и вся тайна.
Начался дождь, собственно, даже не дождь, а морось, увлажнившая улицы и заставившая меня плотнее натянуть жакет. Люсьен включил дворники; они скреблись о ветровое стекло, как об обнаженные нервы. По городу Люсьен вел машину осторожно, в чем не было нужды: в половине десятого улицы совершенно пустынны. У железнодорожного вокзала, единственного места, где можно было различить признаки жизни, он свернул на дорогу, ведущую в Гран-Валь.
По дороге мы молчали. Мне оставалось лишь быть благодарной за это молчание и отсутствие вопросов с его стороны, которые, будь я на месте Люсьена, задала бы наверняка, — у меня просто не было на них ответов.
Мы свернули на узкую дорогу, которая, нырнув под железнодорожное полотно, вела затем вверх по склону холма. Доехав до каких-то домов, Люсьен сделал очередной поворот, теперь мы ехали по уже знакомой мне грязной дороге — именно здесь мы проходили утром. Он проехал около трехсот ярдов, остановился и повернул ключ зажигания. Дворники, слава Богу, замерли, двигатель несколько раз кашлянул и с хрипом замолк.
— Это здесь. — Люсьен указал куда-то налево. Через некоторое время ярдах в пятидесяти я различила контуры дома. Меня передернуло — не очень-то приятно будет вылезать из фургона и шагать туда.
— Элла, можно спросить вас кое о чем?
— Пожалуйста, — неохотно ответила я. Мне не хотелось говорить ему всего, но, с другой стороны, нельзя ведь рассчитывать, что он будет помогать мне совершенно вслепую.
Люсьен удивил меня.
— Вы замужем.
Это было скорее утверждение, нежели вопрос; тем не менее я согласно кивнула.
— И это муж звонил вам на днях, когда мы ели фондю.
— Да.
— Я тоже был женат, — сказал Люсьен.
— Vraiment?[66]
Я не сумела скрыть удивления. Ощущение возникло примерно такое же, как когда он мне сказал, что тоже страдает от псориаза, — неловкости за то, что, получается, я считаю, будто у него не может быть жизни, как у меня, жизни, со всеми ее бедами и романтическими приключениями.
— А дети у вас есть? — Этим вопросом я словно возвращала ему право на эту самую жизнь.
— Дочь. Кристина. Она живет со своей матерью в Биле.
— Не так уж далеко отсюда.
— Совсем недалеко. Я навещаю ее два раза в месяц по выходным. А у вас дети есть?
— Нет.
В локтях и на щиколотках у меня засвербило. Псориаз напоминал о себе.
— Пока нет.
— Ну да, пока нет.
— В тот самый день, когда выяснилось, что жена беременна, — медленно заговорил Люсьен, — я как раз собирался сказать ей, что нам лучше расстаться. Мы были женаты уже два года, а жизнь все никак не налаживалась. Так мне, во всяком случае, казалось. В тот вечер мы оба сели поделиться своими важными новостями, своими мыслями. Она начала первой, и, когда сказала, что ждет ребенка, я не смог заставить себя сказать, что хотел.
— И вы остались жить вместе.
— Да, до тех пор, пока Кристине не исполнился год. Это было кошмарное время.
Я вдруг почувствовала, что меня вот-вот стошнит, скрутило живот. Я сделала глотательное движение и глубоко вдохнула.
— Когда я слышал, как вы разговаривали с мужем по телефону, вспомнились мои собственные звонки.
— Да я почти все время молчала!
— Дело не в словах, дело в тоне.
— Ясно. — Не зная, что сказать, я молча вглядывалась в темноту. — Не уверена, что муж мой — именно тот мужчина, от которого я хотела бы иметь детей, — вымолвила я наконец. — И никогда не была уверена.
Сказать это вслух, и кому — Люсьену, — было все равно что разбить окно. Меня ужаснул сам звук собственного голоса.
— Что ж, — сказал Люсьен, — хорошо, что вы это вовремя поняли; так что, поскольку это зависит от вас, на свет не появится ребенок, рожденный не в любви.
Я сдавленно откашлялась и кивнула. Мы сидели, вслушиваясь в шум дождя. Я сосредоточилась на своем бедном желудке.
— Вы что, украсть там что-нибудь собрались? — внезапно спросил Люсьен, кивая в сторону фермы.
Я на мгновение задумалась.
— Да нет, не сказала бы. Просто рассчитывала кое-что найти. Нечто принадлежащее мне.
— А что это? Вы там что-то оставили вчера? Об этом речь?
— В каком-то смысле. Это история моей семьи. — Я выпрямилась. — Ну как, не раздумали помогать? — резко бросила я.
— С чего бы это? Сказал помогу, значит, помогу. — Люсьен посмотрел мне прямо в глаза.
«А что, не так уж он и дурен», — подумала я.
Казалось, Маленький Жан не собирается останавливаться, и Изабель перегородила ему дорогу, заставив натянуть вожжи. Лошадь ткнулась мордой ей в плечо и негромко заржала.
И Маленький Жан, и Гаспар избегали ее взгляда, хотя Гаспар слегка приподнял свою черную шляпу и поклонился. Маленький Жан сидел на крупе лошади напряженно, вглядываясь куда-то в даль и нетерпеливо ожидая, когда же наконец можно будет продолжить путь.
— Куда направляетесь? — спросила Изабель.
— Домой. — Маленький Жан проглотил слюну.
— С чего бы это? Что, уже отыскали Мари? С ней все в порядке?
Сын промолчал. Гаспар неловко откашлялся и повернулся к Изабель своим незрячим глазом.
— Извините, Изабель, — заговорил он, — я бы ни за что не стал вмешиваться в это дело, если бы не Паскаль, если бы это не она сшила это платье. А так выходит, что я чувствую себя обязанным… — Он пожал плечами и нахлобучил шляпу на голову. — Извините.
