Детектив и политика 1991 №6(16) - Ладислав Фукс
Двери внизу открылись, советник погасил люстру, оставив торшер. Он слышал, как Вики прошел через зал и открыл свою комнату. Четверть одиннадцатого.
Хойман погасил торшер и вышел из оружейной. В кабинете некоторое время постоял у окна с холодным, непроницаемым лицом, уставясь на дом Бернарда Растера. Затем уселся за стол и погрузился в бумаги.
XIX
Главный криминальный советник опустил трубку на рычаг и загляделся в окно. Со своего места за столом он видел лишь кусок чистого голубого неба. Рабочий его кабинет в Криминальном центре в здании Полицейского управления располагался на пятом этаже. Окна выходили на площадь. Хойман витал взглядом в чистом голубом небе, а в голове его навязчиво вертелись какие-то числа. Постучали.
— Войдите, — сказал Хойман.
Комиссар Ваня вошел какой-то странной, непривычной для него походкой. Удивительно неуверенной для высокого полицейского чина. И совсем уж робко Ваня затворил за собой дверь. Хойман бесстрастно смотрел на вошедшего, будто ему не привыкать к такому состоянию помощника. Советник неспешно протянул руку за бумагой, которую Ваня принес.
— Теперь поимка преступника — вопрос нескольких дней или даже часов, — проговорил Ваня чуть ли не дрожащим голосом, — только не знаю, как с вознаграждением…
Хойман пробежал глазами бумагу и вздохнул.
Анатоль Брикциус, настоящая фамилия Стопек, бежавший из брюссельской тюрьмы, убийца детей, в западне. После долгой, утомительной погони намечался конец охоты. План удался, результат превысил все ожидания. Этот мгновенный успех — такие случаи обоюдоостры — как раз и объяснялся тем, что охота на Брикциуса оказалась столь долгой и изнуряющей. Этот беглец и детоубийца вряд ли столько продержался бы, не получи он — как и предполагали Хойман и Ваня — такой неожиданной и непонятной поддержки преступной среды. В конце января казалось, что все самые темные силы сплотились, вошли в заговор, чтобы, выбрав орудием Брикциуса, вступить в поединок с могущественным законом. По каким-то причинам они сде-лали Брикциуса, незначительную, слабоумную личность, беглого арестанта и детоубийцу, орудием осуществления злокозненного своего плана — именно через него выказать всю свою ненависть и пренебрежение к полиции, а возможно, и к самому Хойману. Такая картина складывалась к концу января. Ну, пусть не совсем так все это выглядело, но в общих чертах… скажем, так… Извечный враг закона собрал силы и показал зубы. Участие преступного мира в деле Брикциуса, затруднявшее и тормозившее работу полиции вот уже девять месяцев, привело к неожиданному успеху. Когда назначили высокую премию за выдачу преступника, в процессе расследования внезапно обнаружились шестеро других уголовников, числившихся в наиболее опасных. Они вынырнули, как потонувшие листья в заводи, взбаламученной хлынувшим в нее потоком. Трое из них, как оказалось, обеспечили Брикциусу убежище, деньги и фальшивые документы, и все они скрывались совсем рядом, на расстоянии протянутой руки, точно груши на прилавке фруктовой лавки. Брикциус был в западне, а эти шестеро сами в нее напрашивались, не ведая того, как и детоубийца. Открывалась возможность взять разом всю компанию. По мнению криминального советника Хоймана, для успеха операции требовалась лишь четкая система действий, и эту систему Хойман сам придумал и подготовил. Брикциуса можно брать хоть сейчас, но чтобы захватить и тех, кто нужен Хойману, выгодно подарить ему еще день свободы.
Хойман вздохнул, взглянул на Ваню, стоявшего перед ним, их глаза встретились. На мгновение напряжение в кабинете немного спало. Хойман и Ваня точно договорились взглядом; оба чуть расслабились. И все же Ваня никак не мог избавиться от неуверенности, удивительной для столь высокого полицейского чина…
— Что касается премии, — тяжело проронил Хойман, слова падали, точно гири, — пусть этим займется специальная комиссия. Пусть разделят поровну. Естественно, трудно будет выдать награду криминальным элементам, которых мы вдобавок разыскиваем. Решение примут правоведы.
— Предварительное заключение комиссии имеется, — тихо промолвил Ваня. — Комиссия исходила из того, что премия назначена за определенную услугу. Цель достигнута, и нигде не записано, кому не разрешается выдача вознаграждения. Невозможно юридически обосновать отказ в выдаче денег, — докончил Ваня чуть ли не страдальчески.
— Пусть выдают, — согласился Хойман. — Пусть поместят им деньги хоть в Государственный банк. Но сперва они отсидят. У Рааба на счету три ограбления и мошенничество. Не можем же мы за помощь освобождать от наказания. То же относится и к остальной братии. — Помолчав, он отчеканил: — Всякое преступление должно быть наказано.
Хойман опустил голову, лицо его потемнело, в кабинете воцарилась такая тяжелая тишина, какой, возможно, никогда еще не бывало во всем здании Полицейского управления.
— Принесите, пожалуйста, оружие, — после долгой паузы, будто с трудом стряхнув с себя дурной сон, проговорил Хойман.
Ваня молча направился к выходу. Хойман хмуро смотрел ему вслед. Когда дверь захлопнулась, Хойман снова устремил взгляд в чистое лазурное небо. Солнце укатилось вправо, за противоположную стену, косые палящие лучи проникали в кабинет. Хойман отвернулся от окна и со вздохом, словно возвращаясь в кромешную тьму, склонился над столом, где лежали фотокопии и некий список.
Он медленно и осторожно, точно пересиливая себя, поочередно брал в руки снимки, как будто они были пропитаны ядом, рассматривал помертвевшими глазами и с трудом вчитывался в некий документ. Если бы сюда заглянул камердинер, он не узнал бы Хоймана…
На первом снимке, цветном, увеличенные волокна. Темно-зеленые, неровно оборванные, точно ресницы или тонкие стебли растений на белом фоне. На втором — билет метро, проданный в предместье Милленшумм. Куда взят билет и кто его купил — неизвестно. На билете стоит лишь число: 22 декабря. Третий снимок поразил его как удар грома и молнии, призрак, кошмар — Хойман обессиленно выпустил его из рук. На снимке были увеличенные отпечатки пальцев Бернарда Растера, Дессеффи и — полковника Зайбта.
Хойман подпер голову ладонью, а другой рукой потянулся за четвертым снимком — увеличенным оттиском пальцев, обозначенных "Х-1". На пятом — оттиски лишь указательного и среднего пальцев. К снимку приложен листок со штампом "Отдел идентификации при Центральной дактилоскопической станции", поверх штампа запись карандашом: "Оттиск указательного и среднего пальцев правой руки соответствует приложенному материалу".
В списке были перечислены имена и суммы из назначенной за поимку преступника награды.
Советник Хойман с отвращением просмотрел список, вздохнул и задумался. Выдвинул ящик стола, достал папку и еще какие-то предметы.
Очки в широкой черной оправе с обычными стеклами, такие надевают артисты, черные накладные усы — продаются в любом игрушечном магазине. Усы повреждены, оправа очков сделана из материала, на котором отлично видны отпечатки пальцев. Папка помечена: "Анатоль Брикциус". Хойман смотрел на все эти вещи с
