Владимир Гриньков - Министерство мокрых дел
Вот об Ольге он напрасно так сказал. Я ухватил Бориса за грудки и встряхнул. Он не ожидал подобного обращения, и его голова непроизвольно описала замысловатую траекторию.
Хлопнули дверцы машины. И только теперь я обнаружил присутствие прочих действующих лиц. От припаркованной неподалеку «Тойоты» к нам спешили два амбала. Их лица не выражали ничего, кроме готовности отделать любого, на кого укажет хозяин. Хозяином был Борис. Когда они приблизились, я отшвырнул Бориса от себя. Он угодил прямо в руки своих горилл.
– Так я не все сказал, – продолжал Борис как ни в чем не бывало. Поправил ворот рубашки и снова приблизился. Сейчас ему нечего было бояться. При первой же моей попытке ухватить его за шиворот я был бы в два счета приведен в неработоспособное состояние.
– Насчет подстилки жихаревской…
И тогда я его ударил. Он кувыркнулся под ноги своим охранникам, а в следующее мгновение я оказался на земле.
– Не бить! – крикнул Борис.
Но один из распластавших меня амбалов все-таки врезал мне по ребрам. Сделал вид, что не успел среагировать на команду хозяина.
– Так вот ее я давно мог завезти в лес, – сообщил мне успевший встать на ноги Борис. – И побеседовать на все интересующие меня темы. Но не хочу. Я против таких методов. До поры.
Лицемерил. Он не был стопроцентно уверен в том, что Ольга имела отношение к неожиданному исчезновению Жихарева. Потому-то ее и не трогал. Просто она была для него главным подозреваемым лицом.
От здания телецентра уже бежала охрана. Увидели, что происходит нечто нехорошее.
– А ты меня разочаровал, – сообщил мне Борис. – Я думал, ты умнее. Ладно, поехали, – это он своим гориллам.
Только тогда я смог подняться. Видел, как они сели в машину. Газанули, умчались прочь. Подбежали охранники.
– Номер их запомнили?
– Проморгал, – соврал я. – Да и сумерки уже.
* * *Мне позвонили из прокуратуры и пригласили для беседы. Для беседы – это так сказал позвонивший мне человек. Я вспомнил его сразу же, едва увидел при встрече. Похожий на баскетболиста здоровяк, который допрашивал меня после налета на банк. Семенов его фамилия. Я приготовился к долгому, обстоятельному разговору. А у Семенова, оказывается, для меня был заготовлен сюрприз.
– Что там у вас случилось с Уваровым?
– С кем? – не понял я.
Семенов посмотрел на меня красноречивым взглядом. «Милый мой! – говорил его взгляд. – Непонятливых я вижу в этом кабинете каждый день. Но ни один еще не ушел отсюда, не рассказав всего, что меня, следователя прокуратуры Семенова, интересует».
– Уваров, – проявил долготерпение мой собеседник. – Борис Александрович. Президент торгового дома «Союзпродукт».
Откуда же они проведали про Бориса? Только вчера случилась эта наша стычка, а сегодня вот прокуратура любопытствует.
– А что такое с Уваровым?
– Напал он на вас.
– Не было вроде такого.
– А вроде было.
Его готовность играть в эту игру до бесконечности мне не понравилась.
– В чем дело? – спросил я. – Чего вы от меня хотите?
– Что у вас произошло с Уваровым?
– Ни-че-го!
– А вот у нас сведения.
Похлопал ладонью по тощей папочке.
– Откуда сведения?
– От людей.
– Кто они?
– Есть такие, – ответил Семенов уклончиво. – Все-таки телецентр такое место… Особого присмотра требует. Было кому сообщить.
Или охранники просигнализировали. Или кто-то другой, кого я не заметил вчерашним вечером.
– Вообще, странно, что вы в милицию не обратились, – сказал Семенов и посмотрел на меня выжидательно.
Как будто ждал, что сейчас я начну суетиться и бормотать что-то о том, что хотел заявить, как раз сегодня собирался это сделать, но вот не успел. Но я ответил ему молчанием.
Семенов выдернул из папки чистый лист бумаги, придвинул его мне.
– Пишите, – сказал мягко, но настойчиво.
– Что?
– Заявление.
– О чем?
– По факту нападения.
– Нападения не было.
– И рубашку вам не порвали? – спокойно осведомился он.
И об этом знает. Точно, охранник просигнализировал. Он еще сказал мне вчера: «Эх, рубашечку вам попортили».
– У вас агентура? – спросил я. – Повсюду свои люди?
– Можете так считать, – и опять придвинул ко мне чистый лист.
– Я заявление не буду писать.
– Почему?
– Не буду.
Я никак не мог понять, зачем ему мое заявление. Спрашивать бесполезно. Не скажет.
– Это личная просьба Мартынова.
– Мне это безразлично, – сообщил я.
– Мы можем дать делу ход иначе. Не по вашему заявлению.
– Воля ваша.
Но им почему-то была нужна именно моя писулька. Семенов промучился со мной еще минут тридцать, заходя и с того боку, и с этого. Я твердо стоял на своем. В конце концов он ушел, оставив меня в кабинете одного, и отсутствовал довольно долго. Вернулся не один, а с Мартыновым.
– Привет! – буркнул мне Мартынов и невнимательно пожал мне руку.
Я было подумал, что он осерчал на меня, но очень скоро понял, что дело в другом. Он был занят чем-то очень важным, этот Мартынов, и Семенов оторвал его от дел, выдернул из круга обременительных и не очень приятных, судя по всему, забот – и Мартынов по-прежнему там, в этих своих заботах, а я для него сейчас лишь досадная помеха, отвлекающий фактор.
– Так что там у тебя случилось с Уваровым?
Я даже не успел ответить, потому что Мартынов тут же обратился к Семенову:
– Ты скажи ребятам, где я.
Сделал повелительный жест рукой. Семенов вышел.
– Ничего у меня с Уваровым.
– Евгений! – строго глянул на меня Мартынов. – Вчера ты схлопотал от Уварова по физиономии…
– Этого не было!
– Стычка была, – внес ясность Мартынов. – А куда там тебе досталось – не важно. Мы будем возбуждать дело по этому факту…
Вернулся Семенов.
– Сказал ребятам? – быстрый вопрос Мартынова.
– Да.
Что-то у них происходило. Подвалила работенка.
– Дело мы возбудим, – обернулся ко мне Мартынов. – Но нужно, чтобы первый импульс исходил от тебя. Заявление!
– В чем дело?
– Нам нужен Уваров! Любой ценой. Но зацепить мы его должны надежно!
Надежно – это с возбуждением уголовного дела, главным действующим лицом которого будет Борис. Он им нужен, Мартынов сам сказал. А лучшего способа взять человека в оборот, чем засадить его за решетку, еще не придумано.
– Это как-то связано с жихаревским делом? – спросил я.
– Евгений! – поморщился Мартынов.
Я задаю слишком много вопросов, так следовало его понимать.
В кабинет заглянул какой-то человек.
– Без меня! – коротко бросил ему Мартынов. – Возьми вот его.
Указал на Семенова. Семенов вышел.
– Евгений! – сказал Мартынов, усаживаясь напротив меня.
Теперь мы смотрели глаза в глаза.
– Нам нужен Уваров. И мы его заберем. Но по твоему заявлению! Все должно быть надежно. Нам никто не должен мешать с ним разбираться.
Они что-то накопали против Бориса. Но нет стопроцентной гарантии того, что он не вывернется. Его хотят упечь в следственный изолятор, обвинив в нападении на меня, и спокойно, без суеты и спешки, проводить следственные действия.
– Этим делом многие интересуются, – сообщил Мартынов. – И при малейшей оплошности можно погореть. Мои ребята должны знать, что наши тылы прикрыты.
Почти открытым текстом говорил. Это была его, Мартынова, личная просьба ко мне. Воспользовался тем, что мы с ним на время остались одни, и сказал гораздо больше, чем позволил бы себе в присутствии Семенова. Они не могут рисковать в истории с Борисом. Дело громкое, все на виду. И если произойдет какой-то срыв и Бориса не удастся припереть к стенке со стопроцентной надежностью, они хотят иметь запасной вариант – историю о нападении на меня. Бориса все равно осудят, и никто не обвинит прокуратуру в том, что они с ним ошиблись. Что же они так крепко-то в него вцепились?
– Неужели Жихарев нашелся? – озвучил я собственную догадку.
И опять Мартынов недовольно поморщился. Его ждали какие-то сверхважные дела, а вместо того, чтобы ими заниматься, он тратил драгоценное время на меня. У кого хочешь нервы не выдержат.
Вернулся Семенов. Я увидел, как выразительно посмотрел на него Мартынов. В том взгляде был безмолвный вопрос. Семенов понял.
– Там все нормально, – сообщил он. – Ребята уехали. Сейчас вторая группа отправится следом.
Мартынов обернулся ко мне. Было видно, как он спешит.
– Даю тебе две минуты, – определил он лимит времени.
Что будет потом – не сказал.
И тут распахнулась дверь, ввалился какой-то дядька при бороде и усах и выпалил с порога, обращаясь к Мартынову:
– С ног сбился, пока вас нашел. По жихаревскому трупу заключение патологоанатома готово.
Я увидел обескураженное выражение мартыновского лица и понял, что больше всего на свете он не хотел, чтобы я услышал вот эту последнюю фразу.
* * *От загородной дороги, связывающей две небольшие деревушки, ответвлялся пролесок. По нему почти никто никогда не ездил, там и колеи-то порядочной не было, все заросло травой. Метров сто от асфальта, туда, где густой кустарник укрывал от любопытных глаз, потом еще шагов двадцать вправо от пролеска – там и был обнаружен труп Жихарева. Ехала легковушка с москвичами, решили съехать с дороги, перекусить, не дыша выхлопными газами, так, чтобы вокруг зеленая листва и птички пели. Перекусили. Ветер вдруг поменял направление, и откуда-то из-под близких деревьев дохнуло сладковатым смрадом. Приятного было мало, но кто-то один решился полюбопытствовать, прошел те самые двадцать шагов и наткнулся на труп.
