Михаил Рогожин - Богатых убивают чаще
— Для этого придется спросить разрешение у
Альберта, — Ядвига кивнула на Баринова, наливавшего в этот момент водку.
— Ни за что! — запротестовал тот. — Пока полковник с нами не выпьет, никаких разговоров!
Взглянув еще раз на часы и удостоверившись, что на рейс «Москва — Амстердам» регистрация закончилась, Смеян быстро встал. Молча выпил и, не обращая ни на кого внимания, принялся исследовать квартиру Грача в поисках Киры. Убедившись, что она сбежала, бросился к лифту.
Во дворе у «Волги», в которой продолжал сидеть Суров, стояли охранники.
— Кира выходила из дома? — приоткрыв дверь подъезда, крикнул Смеян.
— Нет.
— Бросайте его к черту! Идите ко мне! Охранники моментально забыли о Сурове и присоединились к шефу.
— Ушла, ушла через черный ход! Сама выпустила, — призналась консьержка.
— Давайте наверх к Грачу, чтобы никто оттуда не вышел! — распорядился Смеян и устремился к черному ходу.
Оказавшись на Красноармейской, покрутил головой по сторонам, но никого не увидел и хотел уже вернуться назад, как прямо на него с проезжей части на большой скорости выскочил джип. Водительский расчет был настолько точен, что под стон тормозов машина замерла, приперев бампером Смеяна к стене Дома. Случайные прохожие, на глазах которых произошел наезд, бросились врассыпную. Пока полковник приходил в себя, из джипа выскочили двое парней и, подбежав к нему с двух сторон, направили на него из баллончиков струи нервно — паралитического газа. Глухо зарычав, Смеян повалился на капот машины.
Охранники, караулившие жильца квартиры в Сеченовском переулке, никаких особых инструкций по поводу бывшей жены Артема Давыдова не получали. Поэтому ее появление не вызвало у них никаких подозрений.
Петелина она нашла в гостиной. Он сидел перед телевизором. На экране герои из «Санта — Барбары» выясняли свои бесконечные проблемы. Петелин наблюдал за ними с нескрываемым интересом. Пил пиво прямо из бутылки. На итальянском низком мраморном столе лежали куски жирной мясистой скумбрии. У кресла стоял ящик чешского пива. Петелин нехотя повернул в сторону гостьи стриженую голову с лоснящимися от рыбы губами.
— А, это вы… — безразлично констатировал он.
— Я на минутку… — как бы оправдываясь, произнесла Кира.
— Чего там. Садитесь, угощайтесь. Пива много. Я раньше никогда это дерьмо по ящику не смотрел, а тут время девать некуда, да и познавательно. Когда разбогатею в вашем долбаном банке, обязательно куплю виллу в тех местах.
— Как раз об этом пришла поговорить.
— А что? Старуха совсем плоха?
— Дело не в ней. Она еще нас переживет. Но вам непременно нужно исчезнуть.
— Куда?
— Не знаю. Думаю, подальше от Москвы.
— С чего это?
Кира критическим взглядом оценила Петелина. Он даже не попытался приподняться при ее появлении. Сидел, широко расставив ноги, уже не в голубой пижаме, а в джинсах и вязаном синем пуловере. На ногах были теплые белые носки. Лицо располнело, подбородок снова стал округлым и выпуклым. В глазах царило сытое безразличие, которое не всколыхнулось даже от услышанного предупреждения. Сообщать ему о совете Ядвиги Ясной было глупо. Поэтому оставалось уговаривать, как неразумное беспечное дитя, неспособное осознавать подстерегавшие его опасности.
— Вы не понимаете, что происходит вокруг вас.
— Придет время — пойму. Я ведь быстро обучающийся механизм.
Не испытывая желания спорить, Кира решила внести ясность:
— Вас убьют. Понимаете? Погибнете и ни до какой Санта — Барбары не доедете!
Петелин самодовольно усмехнулся.
— Не зря меня предупреждала старуха. Мутите вы воду вокруг, ох мутите…
— Да как вы смеете?! — вспыхнула Кира. — Я специально примчалась сюда, чтобы вас спасти!
— Спасибо. Садитесь и выпейте пива. Рыбка — пальчики оближете. Мне охранники, не ленясь, с Палашевского рынка приносят. А насчет банка не сомневайтесь. Буду делать так, как скажет старуха. Пока она хозяйка положения. А если вдруг власть перейдет к вам, тогда решайте со мной как захотите.
— Вы серьезно?
— А чего шутить?
Только потому, что Кире было бесконечно жалко его, она не развернулась и не ушла. Впервые от нее зависела жизнь человека. Пусть оказавшегося не таким, каким она себе его представляла — пропахшего скумбрией и пивом, смотрящего «Санта — Барбару». И уже совершенно безразличного ей.
— Так знайте, Петелин, вас убьют раньше, чем вы разбогатеете. Мне это известно наверняка. Только благодаря моей подруге Смеян смог вас найти и вызволить из этого чертова особняка. Она прорицательница. Обладает даром ясновидения. И никогда не ошибается… — тут Кира вспомнила пророчества Ядвиги по поводу их отношений с Петелиным и непроизвольно поправилась, — почти никогда. Так вот, я должна была лететь сегодня в Амстердам, отказаться от наследства, порвать завещание и навсегда развязаться с банком. Но выбросила билет, чтобы сообщить вам о грозящей опасности.
— Порвать завещание! — охнул Петелин.
— Да. Согласно ему я становлюсь владелицей банка.
— И порвать?! — признание произвело на него такое впечатление, что он жирными рыбными руками схватился за голову. — Вы это никогда не сделаете!
— Почему? — удивились Кира, брезгливо отведя взгляд от его залоснившейся плеши.
— Да кто же отказывается от денег? Это безумие!
— Почему? — повторила Кира и, скинув шубу, достала сигареты и закурила. — Вы отказываетесь от жизни, а я всего лишь от денег.
— Ни от чего я не отказываюсь!
Петелин встал, подбежал к телевизору, выключил его. Протянул руку к Кире, желая усадить ее в кресло.
— Не прикасайтесь ко мне! Терпеть не могу этот запах.
— Понял, понял, сейчас уберу, — засуетился Петелин.
— Некогда. Собирайтесь. Я отвлеку охрану, а вы за моей спиной спуститесь по лестнице.
— И что дальше? — скривился Петелин. Повернувшись к Кире спиной, он вернулся в свое кресло, отхлебнул пиво и разорвал руками еще один кусок скумбрии.
— Дальше будете жить. — Как?
— Как захотите.
— Я хочу быть председателем правления «Крон — банка». Нищая жизнь меня больше не интересует. Выйти на улицу без копейки в кармане? Нет, лучше пить пиво в этом жилище.
Кира молча достала из шубы маленькую косметичку, порывшись в ней, нашла пластиковую карточку и положила перед ним.
— Это «Американ экспресс». На ней около пяти тысяч и еще десять зарезервировано. Я отправлю в банк подтверждение, что вы имеете право пользоваться. Берите и немедленно уезжайте. Ваш паспорт у меня в клинике. Завтра Аля передаст его вам.
Петелин тщательно вытер руки салфеткой. С почтением взял карточку, повертел ее перед носом и уважительно прокомментировал:
— Круто… Спасибо… Но это не деньги! Вы как та дамочка, которая подает конфетку нищему, мечтающему о плотном трехразовом питании. Так ведь и стошнить может.
Нужно было хорошо знать обидчивый характер Киры, чтобы понимать, чего ей стоило продолжать столь долгие уговоры. Но упоминание о конфетке окончательно вывело ее из себя. Она выхватила из рук Петелина кредитную карточку, сунула назад в косметичку, набросила на плечи шубу и, собираясь уходить, гневно бросила напоследок:
— К сожалению, вы такой же, как они! И поэтому жалеть вас незачем!
— Хочу быть таким! Поживу, как ваш бывший муж, а там посмотрим. Не всех ведь убивают. Иногда Даже киллеры промахиваются, — и громко рассмеялся.
Его самодовольный смех и запах копченой скумбрии преследовали Киру на всем обратном пути к Сергею Грачу.
Глава 33
Бар, напоминавший старинную каравеллу, стал любимым местом времяпрепровождения Евгения. Он часами сидел, положив локти на широкую стойку красного дерева, и в свете свисавших зеленых шаров — светильников наблюдал за колебанием маслянистой янтарной жидкости в своем стакане. В «рае для богатых» не пили только те, кто плотно сидел на игле.
Наркоманов Евгений избегал, хотя почти все были тихими, задумчивыми, а иногда и веселыми людьми. У них был свой жаргон, непонятный окружающим. Раздражало то, что каждый из них приставал с предложениями попробовать ширнуться или нюхнуть.
Кроме них, были и такие, которые вообще не употребляли ни наркотики, ни алкоголь. Они собирались в тренажерном зале и часами изнуряли свои организмы на всяких тренажерах. Особенно преуспевали в этом женщины. Остальные постояльцы посмеивались над физкультурниками, говоря, мол, тренируются для того, чтобы хорошо выглядеть в гробу.
Евгений тоже перестал обращать внимание на свое отражение в зеркале. И если бы не редкие встречи с Лисой Алисой, то совершенно опустился бы. Вся его жизнь сконцентрировалась на мыслях о Кире. Больше всего Евгений жалел, что он не художник и не мог с утра до вечера рисовать по памяти ее портреты. Впрочем, иногда ему начинало казаться, что никакой Киры на самом деле и не было. Существовал женский образ с неясными, размытыми очертаниями, который он каждый раз восстанавливал с новыми подробностями. То ему казалось, что у Киры черные глаза, а то уверял сам себя в их зеленовато — желтом цвете. Иногда ее нос становился слишком длинным, но чаще Евгений восхищался его прямой утонченной линией. Больше всего его волновали губы — тонкие, капризные, ироничные, зачастую живущие отдельно от выражения лица и особенно от бездонной глубины глаз, затягивавших как в омут.
