Михаил Нестеров - Мужская работа
Моджахед «сопливился» по одной причине: нервы. Вот дверь, в которую нужно просто войти, и вдруг она перед самым носом захлопывается. То ли от случайного сквозняка, то ли по воле хозяев.
Случайного...
Случайного?
Обрывок этой тревожной фразы словно потонул в рокоте вертолетных двигателей и давлении лопастей, которое еще не дошло до бронированного «гусара», но оно нарастало с каждым мгновением.
– "Вертушка", Хайдар! – выкрикнул Николай, не оборачиваясь и не покидая своего места.
Командир группы отреагировал молниеносно:
– Стоп! Тормози, Али-Баба! Нафтизин, вперед!
Бронетранспортер резко остановился, словно напоролся на стену. Бойцы удержались на своих местах, заложников же бросило в сторону кресел командира и механика-водителя. «Суки! – выругался Хайдар. – Сказал же, чтобы пристегнулись».
Плут отворил створки, и Загороднев, двумя руками удерживая почти двадцатикилограммовый зенитно-ракетный комплекс, спрыгнул на землю. Он сделал два шага в сторону, на ходу забрасывая ПЗРК на плечо, в боевое положение. «Восьмерка», – точно определился боец, глядя на смутную цель через прицел «иглы». Пусковая труба, в которой затаилась смерть, приняв вид ракеты со стартовым ускорителем, показалась стрелку горячей. Широко расставив ноги, Загороднев нажал на спуск и получил в ответ сильный толчок в плечо. Он отчетливо видел дымный факел ракеты, которая рассекала прохладный ночной воздух не по прямой, а как бы в свободном полете, словно заигрывая с жертвой.
Только игра была короткой. Может, бойцу показалось, что вертолет в последнее мгновение чуть отклонился от курса – так самолет сваливается на крыло, – но вряд ли пилот сумел отреагировать на пуск «иглы». Тем не менее Загороднев не ошибся – он поймал прощальное приветствие бывшего пилота ВВС подполковника Ухорской. Она видела остановившийся БТР, чью-то фигуру, отделившуюся от машины... А дальше – ничего. С заслезившимися глазами она просто домыслила, что вслед за одним появятся остальные бойцы. Она почему-то была уверена в том, что разведчики знают, кто пилотирует в ночи российский «МИ-8».
Командир экипажа, временно ставший вторым пилотом, был еще жив, когда вертолет камнем падал с семидесятиметровой высоты. Пламя от рванувших топливных баков охватило уже мертвого летчика. Точнее – двух.
* * *Проехав с полкилометра, Али-Баба остановил БТР и по просьбе командира заглушил двигатель. Вади заканчивалось, однако до самой Кербелы можно было ехать в стороне от дороги. Местность хоть и бугристая, но для шестиколесного «гусара» вполне проходимая. До базы оставалось всего тридцать пять – сорок километров.
Качая головой, Алексей слушал голоса этой неспокойной ночи. Сейчас они отдавались в ушах приглушенным воем двигателей: то происходила переброска военной техники и личного состава из армейского корпуса. Хайдар не ошибся, полагая, что путь им преграждают по наводке вертолета. Он запоздало нашел глазами Загороднева и поднял большой палец: «Хороший выстрел». В ответ на этот жест командира боец вяло пожал плечами.
Ночь не кончалась. Она не хотела кончаться, она изо всех сил цеплялась за светлевший на глазах горизонт и непомерной тяжестью давила на плечи бойцов.
– Надо ехать, Хайдар.
«Да, – покивал он Али-Бабе, – надо ехать». Вот только вопрос: куда. Базу диверсантов уже вычислили или сделают это в ближайшие минуты – не успеешь доехать. Вычислили по направлению захваченного транспорта. Они прямиком шли на Кербелу, где расположено всего одно российское предприятие, возможно, на Рамади, где также работали российские специалисты. На какое-то время они могли затеряться среди поселков – не более того, поскольку с трех сторон путь им блокирован, единственное направление – на запад, по безжизненной Сирийской пустыне.
Насколько рьяно военные продолжат поиски диверсионной группы – сказать было трудно. Причиной тому неизвестность. Их предприятие не выгорит, если они уверены, что диверсанты не спутаны по рукам и ногам заложниками. Поодиночке они просочатся в соседние Сирию, Иорданию или Кувейт. Пока же они уходили группой, что, так или иначе заставит сделать соответствующие выводы ответственных за операцию по ликвидации РДГ. А по словам Хайдарова, они не шли, а буквально перли по пескам. Настырно, что несвойственно подразделению спецназа. И за этим фактом крылось что-то, несомненно, весомое.
До базы тридцать пять километров. Такое расстояние можно пройти за пять часов – в данный момент капитан подразумевал физические данные заложников, сам он и его бойцы затратили бы на такой марш-бросок максимум два с половиной часа.
До базы тридцать пять...
Носимые радиостанции разведчиков устойчиво работали на дальних расстояниях. Но даже находясь в непосредственной близости от буровой, Хайдар отказался от мысли выйти на связь со штабисткой, подполковником Ухорской, чтобы сообщить ей о своем решении.
А время шло.
Хайдар отчетливо понимал это, но сейчас нарочно отдалял тот момент, когда отдаст команде очередное распоряжение. В первую очередь он думал о том, как спасти людей, и уж потом о своей команде. Которая давно стала командой, но проявила все свои качества лишь сегодняшней ночью и зарождающимся новым днем.
Плут и Моджахед не выходили из БТРа и не понимали, чего медлит командир. Алексей сам дал разъяснения на этот счет, возникнув у раскрытых створок и твердо глядя в серые глаза Хитрука. Продолжая смотреть на него, громко позвал Муратова:
– Моджахед, остаешься за старшего. Веди химиков на базу, за четыре часа доберетесь. Мне нужен один человек, кто поедет со мной?
– Что ты задумал, Хайдар? – Николай в очередной раз высвободил верхнюю часть туловища из башенки.
– Буду прорываться в обратном направлении.
Больше капитан мог ничего не говорить, все и так понятно. Он намеревался оттянуть на себя погоню, дав тем самым возможность остальной группе и заложникам добраться до базы. Причем действовать таким образом, чтобы не навести иракских штабистов на подлинные цели команды диверсантов: все так же упорно продвигаться на захваченной бронетехнике. Вряд ли они заподозрят что-то, видя привычную уже картину: БТР продолжает идти напролом. Что не может не родить в штабе 3-го армейского корпуса еще одного сопутствующего вопроса, напрямую касающегося состава диверсантов. Не оттого ли они идут так сплоченно, что их осталось всего два-три человека? Или же с ними тяжелораненые бойцы. Большой вопрос – спастись самому, оставив раненого товарища, или вместе идти до конца. Бывает по-разному. Иногда просьба товарища оказывается выше приказа, но ранит в самое сердце. И с этим приходится жить.
Именно на таких рассуждениях хотел сыграть свою последнюю партию капитан Хайдаров. Однако понимал, что одному не справиться; просто уходящий от преследования БТР – это приманка. Ему нужен был пулеметчик, чтобы до конца «оживить» бронетранспортер и не дать мыслям преследователей течь в обратном направлении.
– Я с тобой. – Моджахед не двинулся с места.
– Ты за старшего, – жестко повторил капитан. И обернулся: кто-то грубо отодвигал его плечом.
Это был Гюрза, опередивший даже Плута, сидящего на полу БТРа. Курт-Аджиев продублировал свой резкий жест, отстраняя плечом Моджахеда от места пулеметчика.
Выбор сделан. Теперь Хайдар торопил заложников, избегая взглядов своих бойцов. Ему предстоял трудный разговор с Али-Бабой, который снова занял место механика-водителя. Однако понимал, что толку от этого не будет, Юсупа придется отрывать с места вместе с баранкой.
Ладно, покивал Алексей в ответ на свои мысли, вставая к амбразуре и изготовив автомат.
– Хайдар...
Капитан, не оглядываясь, махнул Плуту рукой: «Уходите». Он смотрел вперед, гоняя желваки и чувствуя себя виновным в том, что произошло и до сей поры не закончилось. Что-то еще, какая-то другая причина грызла его душу, и он не мог найти ее. А она была не так далеко, в пятистах метрах, там догорал труп подполковника Ухорской. И мысли его вдруг переключились на Полину: жаль, думал он, что им не суждено теперь ни встретиться, ни попрощаться. «Убить пересмешника». Уже мертвая, она во второй раз убивала Алексея.
Что связывало этих людей? Ничего, кроме разговоров, разбередивших душу и тронувших сердце, и в то же время – многое.
– Поехали, Али-Баба!
Самый возрастной боец команды круто развернул БТР, поднимая тучи пыли, и, с ревом набирая скорость, взял курс в обратном направлении.
54
Место, к которому мысленно возвращался Алексей Хайдаров, было словно проклято. В пятидесяти метрах от горящих останков вертолета стояли две машины. Явно не поисковики, а армейское подразделение. Военные только что покинули лавки крытых тентом «Уралов» и, прикрывая лица руками, завороженно смотрели на огонь, точнее, на то место, где пламя было зеленоватым; видимо, там занялись медные части оборудования. Красиво горит, что ни говори. Не с дровяным треском, а с каким-то трубным воем, который уносится по дымовой спирали к небу. Это позволило Али-Бабе, загодя выключившему все огни на БТРе, подъехать к толпе иракцев незамеченным. Вот и первая отметка на последнем пути маленькой группы спецназа, где им необходимо было отметиться.
