Сергей Алтынов - Кроссворд для нелегала

Теперь они катались в партере, силясь искалечить друг друга, выискивая наиболее уязвимые точки и стараясь прикрыть по мере сил свои собственные. Кроуфорд первый почувствовал, что задыхается от усталости, преимущества в весе сошли на нет. Внезапно Джимми поясницей почувствовал что-то холодное и твердое… Он спасен! Пистолет уже у него в руках, и теперь он его не выронит! Кроуфорд ударил Телегина рукояткой по голове, потом под ребра, и тот ослабил хватку. Эсэсовец вырвался и вскочил на ноги.

– Фляги, Вячеслав! Мне нужны фляги!

В лоб Телегину вновь смотрел пистолетный ствол. Эсэсовец хорошо усвоил только что полученный урок, он стоял метрах в пяти, вне зоны досягаемости, да и расслабляться он больше не будет.

– А нету фляг, Джимми, – проговорил Телегин лежа. Затем, восстановив дыхание, подобрал под себя ноги и уселся в позу лотоса. – Жарко было… Воду выпили, фляги выбросили. Кому они нужны, пустые?

Сжав зубы, Кроуфорд молчал. Ах, с каким наслаждением он наделал бы дырок в этом жилистом, казалось, равнодушном к боли теле… Он знает, какие места для этого выбирать. Но – нельзя. Сначала надо выяснить, где находятся пробы, где эта чертова девка – ведь скорее всего у нее есть дублирующий комплект. Приходится миндальничать с этим животным. Джимми скрипел зубами от ярости, а русский пялился на него своими голубыми очами снисходительно-устало. В сложившихся обстоятельствах оставалось одно – допрос третьей степени. Для начала – прострелить Телегину одно колено, будет уклоняться от ответа – прострелить второе. В конце концов Телегин отдаст ему все – и фляги, и девку, и способ, каким они собирались выбираться отсюда. В обмен на быструю смерть.

– Ладно, Джимми. Спрячь свою дуру, – неожиданно сказал Телегин и медленно, разбито, матерясь сквозь зубы, поднялся на ноги. Казалось, он прочел мысли Эсэсовца. – Я отдам тебе фляги… Переиграл. Признаю.

– Правильное решение. Для начала я тебя свяжу. Чтобы не передумал. Снимай ремень! – Джимми понимал, что русский только и ждет момента, чтобы взять реванш.

– Нет, Кроуфорд. – Телегин покачал головой, не спуская глаз с пистолета. – Так не пойдет. Возьмешь фляги, а потом добьешь меня… Фляги за жизнь, только так. Мне нужен шанс, и шанс реальный…

– Говори, я слушаю. – Джимми напрягся, фиксируя малейшее движение врага, – этот псих рано или поздно сделает еще одну попытку, это точно. Нет, все же допрос третьей степени – самое верное средство для фанатиков.

– Контейнеры здесь. Я их спрятал в тайнике. Как чувствовал. За ними должен приехать связной, завтра утром. – Телегин говорил спокойно, Джимми видел – корпус и конечности расслаблены, ноги дрожат, поза такая, из которой внезапно не выпрыгнешь. Говорит рассудительно… Может, и впрямь сломался? Теперешние русские – не те парни, что были двадцать лет назад, – каждый пятый спит и видит, как бы продать хоть что-нибудь за баксы. Тем более – за жизнь…

– Давай так, Кроуфорд, – продолжил Телегин. – Я говорю тебе, где они лежат. Это здесь, совсем рядом, я просто не успел далеко уйти. Держишь меня на мушке, находишь упаковку. Ты проверяешь, что там внутри, и делаешь с ними, что хочешь. А я использую свой шанс – рвану в лес. Ну? Конечно, может, ты и не промахнешься… Но тут уж как кому повезет: или зайцу, или охотнику.

Кроуфорд внимательно смотрел Телегину в глаза. Значит, он действительно таскал фляги с собой? Не так уж и глупо. Подруга надежно укрыта, рассчитывает отсидеться… Потом тихо уйдет. Что ж, может, Телегин и не врет. А байка о связном? Ну это обычная комбинация. Русские вполне могли на нее пойти. Вполне грамотно. Добывают одни – доставляют другие….

– Нет, Телегин. Это тебя устроит фифти-фифти. А меня – только сто процентов. Зачем мне эти игры? Смотри: я тебя приканчиваю прямо сейчас, вызываю своих ребят, и мы спокойно ждем курьера. Завтра утром, говоришь? Ладно, полсуток я для такого дела найду. Мой план мне нравится больше. Ты как думаешь?

– Джимми, я тронут. Как ты мне веришь! Больше чем себе, да? А если тайник совсем не здесь? И курьер явится совсем не сюда?

– Всякое бывает… Для начала я прострелю тебе ногу, – Кроуфорд поднял пистолет.

– И опять ты рискуешь, Кроуфорд. Если ты не оставляешь мне шанса – зачем мне терпеть мучения? Ты же знаешь – у нас всегда есть возможность уйти по своей воле. Ампула у меня не в воротнике, она всегда мне доступна. У тебя ведь тоже такая есть? Есть, конечно. И я не буду спрашивать, где ты ее прячешь. Какая тебе разница – уйду я от твоей пули или от своего яда? Так и так ничего не узнаешь… Пойми, Джимми, если у меня не будет шансов, то их не будет и у тебя. Ты не хочешь мне дать даже фифти-фифти? Ты плохой человек, Джимми. Но все равно, предложи свой вариант…

Кроуфорд молчал, по-прежнему глядя в эти омерзительные голубые глаза. У проклятого русского мозги на месте. Похоже, он прав… Нет, нельзя так думать! Обманет, уже почти обманул! Это же просто гипноз! Нет, надо отобрать инициативу, надо вести свою игру!

– У тебя нет своего варианта? – русский видел его насквозь.

Сейчас я убью эту гадину, подумал Джимми… Спокойно, спокойно… Посмотрим, кто кого обставит.

– Ладно, говори, где тайник, а потом я предложу свой вариант. Где? Говори! – теперь замолчал Телегин. И так же, как только что Джимми, смотрел в глаза врага. И Кроуфорд увидел, как взгляд русского становится все более неуверенным, вопросительным… Джимми возликовал в душе – он вырвал у русского инициативу и не оставит ему теперь никакого шанса!

– Там… Вон там, на мостике, – Телегин выталкивал слова одно за другим, голос сразу сел, он несколько раз облизал губы. – На середине моста, в средней стойке перил справа… Нет, если идти отсюда, то слева… Там выдолблен паз, надо сдвинуть планку и… Там они и лежат. Все в одной упаковке.

Эсэсовец хмыкнул и бросил быстрый взгляд на мостик. Он был в десяти шагах, да еще пять шагов до его середины… Есть там фляги или нет, но как только их разделят эти пятнадцать шагов, русский бросится ловить свои фифти-фифти. Что ж, хороший стрелок скорее всего попадет, а хороший заяц скорее всего ускачет…

– Теперь слушай мое предложение. Три шага вперед! – приказал Кроуфорд.

Телегин молча сделал шаг, потом второй. Джимми отступил на два шага к мосту, потом еще на шаг. Телегин не двигался.

– Ну, что же ты? Три шага вперед! Боишься?

– Я так и буду идти за тобой, как привязанный? Ты же меня свалишь первой же пулей!

– Та сам хотел услышать мое предложение. Что же ты испугался? Ну? Смотри, я не боюсь, я даю тебе еще один шанс! – Джимми сделал еще шаг назад, потом еще. Нельзя, чтобы русский подошел слишком близко – может броситься вперед, выбить оружие… Только не терять свою игру!

Так они и шли – Джимми на два шага отступал, Телегин – с серым лицом и больными глазами – на шаг продвигался вперед. Между ними оставалось восемь-девять шагов, когда Кроуфорд, не спуская с Телегина глаз и держа снятый с предохранителя пистолет на уровне его груди, добрался до средней стойки.

– Здесь! Справа, снаружи, – корректировал процесс Телегин.

Стойка оказалась у Джимми под правой рукой. Переложить пистолет в левую? Нет, нельзя, опасно… Кроуфорд навалился правым боком на перила и, ловя глазами каждое движение врага, зашарил левой рукой по стойке. Вот планка, сейчас… нажать посильнее… Планка подалась, Джимми нажал еще. Да, вот и паз. Теперь осталось лишь…

И в ту же минуту настил моста в буквальном смысле ушел у Кроуфорда из-под ног. Он успел-таки выстрелить, но заяц и здесь обманул охотника – вместо того чтобы рвануть в кусты, Телегин с места, рыбкой метнулся вниз – в речку. И уже в воде встретил тело не успевшего опомниться Кроуфорда. Речка была неглубока, но вода – ледяная, течение вертело два сцепившихся тела, ударяло о камни, и Кроуфорд так и не успел оправиться от шока – разок вдохнул прямо под водой, а когда, забившись в судорогах, вырвался из воды на поверхность за глотком спасительного воздуха – словил сильнейший удар в челюсть, потерял сознание, снова ушел под воду и снова хлебнул…

Очнулся Джимми на берегу – лежал ничком, головой вниз по склону, его вырвало водой, в рот лезет трава, лицо в песке. Но он может дышать! Дышать, дышать… И несколько секунд, кашляя и давясь изрыгаемой из легких водой, он просто дышал, не соображая, где он и что с ним. И лишь восстановив кое-как дыхание, почувствовал – руки стянуты за спиной, да так, что локти соединены, а плечевые суставы болят, как вывихнутые. Болит челюсть, болит печень, болит разбитое о камни колено… Но он определенно жив, раз может чувствовать боль. Он может видеть – траву, песок и камни. Он может слышать… Чей-то голос, смутно знакомый, какие-то слова… Проклятый русский, это его голос. Его слова…

Эсэсовец перевернулся на бок. Трава уже не лезла в рот, и был виден Телегин – он сидел рядом, жевал травинку. Глядел участливо, мягко улыбался, покачивая на пальце Кроуфордов «вальтер».