Сергей Зверев - Принцип мести
На подходах к колизею тем временем завязался настоящий бой. Боевики действовали слаженно и в считаные минуты взяли его в полукольцо. Другой очаг сопротивления возник возле фуникулера, где сгруппировались заложники – на все про все у них был один автомат и, кажется, два пистолета, которые они успели прихватить с собой. Расположившись за камнями, мы с Садовским попытались прикрыть отход Лемы. Но бандиты успели отсечь его от нас и теперь расстреливали колизей с трех сторон. Пулемет замолк, но точас раздалась автоматная очередь. Лема яростно сопротивлялся. Но он был обречен: даже взяв его живым, террористы не простили бы ему отступничества.
Боевики были настоящими профессионалами – через пять минут они блокироовали все входы и выходы из колизея и подорвали канатную дорогу. Большая часть заложников снова попала в их руки; тех же, кто был пойман с оружием, они прикончили на месте. Поднятый в небо вертолет ухнул по трибунам амфитеатра реактивным снарядом, после чего все стихло. «Вертушка» побарражировала над плато и развернулась в нашу сторону. Следующий заряд был выпущен по скалам в нескольких шагах от нас. К счастью, никто не пострадал. Далее вертолет направился в горы и завис над тропой километрах в двух-трех от нас. Бандиты высадили десант, отрезавший нам пути отхода. Все было сделано грамотно, по науке. Мы оказались в каменном мешке.
И тут я заметил бегущих к нам из монастыря людей. Их было трое и среди них – Спокойный. Расстояние между нами стремительно сокращалось, но когда до камней осталось каких-нибудь сто метров, боевики прижали их к земле шквальным огнем из всех стволов.
– Нам придется разделиться, – сказал, подползая ко мне, Садовский. Смотрел он почему-то не на меня, а на наших дам, прятавшихся среди валунов от пуль. Казалось, Даша в своем неглиже позирует для «Плейбоя» или «Армейского магазина» – ее предельно оголившиеся поджатые ноги заставили бы любого нормального мужчину на какое-то время отвлечься и даже в экстремальной обстановке забыть об опасности. Шпильки на ее босоножках были оторваны – для удобства передвижения. Не менее экстравагантно выглядела и Светлана в своем порванном до самого пояса газовом платье, не скрывавшем абриса тонкого, со вкусом подобранного нижнего белья. Тесемка ее трусиков лопнула, обнажив след на бедре.
– Забирай этот кордебалет с собой. Вместе со святым угодником. А я встречу их здесь.
– Там засада, – напомнил я, имея в виду чеченский десант.
– Летят йоги, поджав ноги, – вместо ответа проговорил он.
К нам во весь опор неслись, почти не касаясь земли, мастера восточных единоборств, решившие одним броском преодолеть простреливаемый бандитами участок. Но не это поразило меня, а вид пагоды: на уголках ее крыш вплоть до самого «зонта» вместо колокольчиков болтались подвешенные вниз головой буддийские монахи. Боевики решили поизмываться над их трупами и устрашить непокорных, то есть нас...
Между тем с фронта к нам приближалась их мобильная группа. Их было человек десять. Не меньше пяти улетело на «вертушке». Столько же осталось с заложниками. Итого... Даже при самых скромных подсчетах, террористы имели четырехкратное превосходство в людях, не говоря уже о вооружении и боезапасе. У нас на всех был один 9,45 мм автомат Никонова с тремя рожками – стрелковое оружие нового поколения с подствольным гранатометом, пистолет-пулемет «Бизон-2» с высокоимпульсными патронами, 9 мм револьвер «Носорог» и несколько ручных гранат. Всего этого арсенала нам хватило бы максимум на пять минут боя...
Спокойный, Железная Ладонь и Самурайский Меч наконец добрались до нас. Счастливчики, ни один из них не получил ни царапины. За плечами китайца, мастера Багуа, был рюкзак с чем-то круглым внутри.
– У вас есть оружие? – спросил Садовский.
– Меч, – сказал Спокойный.
– Негусто. Отходите в горы. И постарайтесь выбить чеченов. Я подойду чуть позже.
Он протянул мне автомат, магазины к нему и разгрузку с подствольными гранатами.
– Все, что могу.
– Держись, – сказал я.
Повинуясь моему жесту, Игнатий помог женщинам выбраться из каменистых расщелин, и мы в сопровождении Спокойного и двух азиатов углубились в лес. Я забрался на горную тропу и как на ладони увидел под собой плато с монастырем и колизеем (отель скрывался за скалистой вершиной) и груду камней на опушке леса, где готовился к встрече с бандитами Садовский. Мой друг, уже не скрывавший лица под черной маской, устанавливал между сдвоенными стволами деревьев ловушку-самострел на растяжке – спецназовский «сюрприз», позволяющий создать иллюзию того, что преследуемые перешли к обороне. Укрепив пистолет-пулемет, он поднялся на утес, с которого можно было соскочить на горную тропу, и в ожидании боевиков залег на выступе.
Мне хотелось бы остаться с ним, но надо было торопиться – нам предстояло преодолеть заслон из террористов, которые были вооружены и подготовлены намного лучше нас. Перед нами стояла почти невыполнимая задача – выбить их с горной тропы. От исхода этого боя зависела жизнь каждого из нас.
Спустя некоторое время сзади раздалась трескотня «Бизона» – кто-то из бандитов нарвался на растяжку. В ответ был открыт огонь невероятной частоты и силы, способный превратить в щепки дерево и в крошево камень, не говоря уже о человеке. Но я знал: этот шквал огня не причинит Садовскому ни малейшего вреда. Главное – впереди.
Шедший в авангарде Самурайский Меч был остановлен выстрелами с горной кручи: мы приблизились к десанту, высадившемуся с «вертушки». Бандиты успели рассредоточиться и занять господствующую высоту. Плотный автоматный огонь не давал мастеру Будо поднять головы. Ему пришлось залечь и отползти в сторону.
Я зарядил подствольник и, стараясь не высовываться, прокрался к выступавшему далеко вперед валуну. Продвигаться дальше было слишком опасно: лес кончался, начиналась открытая каменистая местность. Перестрелка с противником, находящимся на высотке, в такой ситуации занятие не из приятных – здесь нужен крупнокалиберный пулемет, а лучше – артиллерийская поддержка. Я не знал, что делать. Положение было отчаянное.
Где-то недалеко раздался взрыв. По-видимому, Садовский, подпустив бандитов поближе, встретил их гранатой. Теперь отсчет времени шел на минуты. Надо было что-то срочно предпринять.
Краем глаза я заметил проворно карабкавшегося по горной круче человека. Это был Самурайский Меч. Конечно, рассчитывать на то, что ему удастся без альпинистского снаряжения забраться достаточно высоко, было бы наивно. Но ничего другого не оставалось – атака в лоб приравнивалась к самоубийству. Меня не смущало даже отсутствие у мастера Будо огнестрельного оружия – остро отточенный клинок самурая заменял ему все.
Чтобы отвлечь от него внимание бандитов, я высунулся из-за валуна и дал короткую очередь. Ответная реакция последовала тотчас – в лицо мне тысячью игл впились мелкие осколки камней. Пули ложились так густо, что казалось, земля кипит под их жадным роем. Выстрелив из подствольника по предполагаемой цели, я опять спрятался за камень.
Садовский с наседавшими на него «чеченами» был уже совсем близко: выстрелы «Носорога» раздавались где-то за моей спиной. Я еще раз рискнул огрызнуться из подствольника и влепил гранату в просвет между скал, откуда стрелял по мне ближайший бандюга. И – ура! – попал. Его вопль тотчас огласил окрестности и тут же стих. Вслед за этим раздался звон клинка и боевые крики мастера Будо. Не знаю, что творилось там, наверху, но в считаные секунды возня прекратилась, и на горной круче, вытирая рукав о самурайский меч, показался Самурайский Меч. Путь был свободен. Я поднялся по склону и увидел среди камней изрубленные тела трех солдат удачи. Четвертый, получивший ранение при разрыве гранаты из подствольника, был еще жив, но его остекленевшие глаза говорили о том, что он уже не жилец.
И тут раздался истерический женский визг и самозабвенный, взахлеб, плач. У Светланы не выдержали нервы. Ей, поскуливая, вторила Даша.
– В чем дело? – спросил я недовольно.
– Еще три трупа, – как всегда невозмутимо ответил Спокойный. – Это заложники.
Я понял, о каких заложниках он говорит: арабы расправились с мужчинами, бежавшими из колизея вместе с нами, но опередившими нас. Что ж, им не повезло. Хотя еще неизвестно, кому не повезло больше – умершим или оставшимся в живых.
– Возьмите часть оружия и идите вперед, – сказал я. – Мы с Садовским остановим их здесь.
– Я с вами, – вызвался Спокойный.
Возражений не было. Риск – не только благородное, но и, безусловно, добровольное дело. Никто никого не призывал и уж тем более не принуждал пасть на этой высотке смертью храбрых.
– Я тоже, – шагнул вперед Игнатий.
– Нет. Тебе нужно уходить. Даша, – коротко объяснил ему причину отказа я. – К тому же ты ранен.
Длинная автоматная очередь, срезавшая верхушку сосны на окраине леса, заставила нас поторопиться. Я занял огневую позицию там, где лежали изрубленные самурайским мечом солдаты удачи – надо отдать им должное, выбрана она была со знанием дела, а Спокойный, вооружившись пулеметом, спустился в расщелину, где находился уже не подававший признаков жизни четвертый араб. В нашем распоряжении был целый арсенал – «РПК», гранатомет, два автомата Калашникова, ящик гранат и несколько цинков патронов. «АН-94» с подствольником я отдал Игнатию, два пистолета Макарова унесли с собой мастера восточных единоборств – на тот случай, если бандиты вздумают выставить еще один заслон. Теперь мы могли драться по-настоящему и держать тропу сколь угодно долго. Чтобы выбить нас отсюда, понадобился бы по меньшей мере мотострелковый взвод, прошедший полный курс горной подготовки.
