Александр Тамоников - Горный блокпост
Комбат удивленно взглянул на товарища:
— Как общаются. Обычно!
— Да нет, подполковник. Не совсем обычно. Есть данные, что их отношения более тесны, нежели отношения, которые должны иметь место между начальником и подчиненным.
Белянин воскликнул:
— Так давай вызовем в кабинет Индюкова и выясним, что за дела у него с Жаровым!
— Э, нет, Саша. Ничего подобного мы делать не будем. Напротив. В 18–00 соберешь совещание офицеров части, а до этого через того же Индюкова пустишь слух, будто Бекетов во всем признался. Во всем, кроме того, что имел связь с бандитами и что является предателем. В общем, согласился, взять вину за произошедшее на посту на себя. А следственная бригада, мол, за это зацепилась. Ведь, по идее, мы должны как можно быстрее закрыть дело. Вот прессуем Бекетова.
Комбат тряхнул головой:
— Ничего не понимаю. Но он же не виновен?
— А доказательства, Саша. Чтобы оправдать твоего капитана, надо найти настоящего крота! Я уверен, что это Жаров, но у меня нет улик. Так помоги получить их.
— Но как, Петя?
— Надо, чтобы истинный преступник расслабился и допустил ошибку. Так что пусти дезинформацию среди офицеров.
— Хорошо. Сделаю. А дальше что?
Полковник пожал плечами:
— Посмотрим.
— А Демидова ты обрабатывать не собираешься?
— Пока нет. Пусть и он успокоится. Пусть все в твоем батальоне успокоятся. Бекетов взял на себя вину, дерзит следствию, не желает отвечать на вопросы, ведет себя неадекватно. Бригада прокуратуры вскоре намерена закрыть дело. Остается только выполнить кое-какие формальности. Вот что должно стать известно твоим офицерам. Всем офицерам и прапорщикам.
— Но ты продолжишь работу?
— Ну, естественно, что за вопрос? Ты мне нужный фон создай и выстави бригаду в роли группы этаких службистов, которым нужно только одно — закрыть дело. А Бекетов, вольно или невольно, сам сует в петлю свою шею. Тебе все ясно, Саша?
Комбат задумчиво потер лоб:
— Не знаю. Но то, что ты просишь, сделаю.
— Сделай, дорогой, сделай.
Офицеры разошлись. Следователь направился в штаб полка внутренних войск, откуда он сделал накануне один важный запрос в службу радиотехнической безопасности ФСБ Северо-Кавказского административного округа. Белянин же прошел в штаб, где приказал дежурному по батальону объявить офицерам сбор в учебном классе на 18–00.
Известие о срочном совещании застало старшего лейтенанта Жарова возле парка боевых машин, когда он, достав сотовый телефон, хотел вызвать Губочкину. До этого ему позвонил Расул и сообщил, что в станицу прибыл сам Фараон. Он желает встречи с русским, спасшим жизнь его брата. Жаров решил ехать домой к Расулу вместе с Валентиной, чтобы после встречи с полевым командиром отдать связистстку кавказцам. Она свое отработала, и от нее следовало избавиться. Но Мансур, подошедший со стороны палаток и передавший неприятную новость, заставил оборотня положить мобильник обратно в карман камуфлированной куртки.
Жаров, выслушав заместителя, спросил:
— Не узнал, для чего комбат собирает совещание?
— Гошу к штабу послал, может, что и пронюхает. Известий о том, что сегодня делала следственная бригада, не поступало?
— Откуда? Или от кого? Но думаю, бригада просто выполняет положенные в этих случаях мероприятия. Ведь им же надо собрать улики, чтобы гарантированно отправить нашего гордого Бекета в места, как говорится, не столь отдаленные? Надо! Вот и собирают их. Больше следакам там делать нечего.
Явился солдат-подельник. Передал информацию о том, что совещание собирает командир по настоянию главного следователя. Опустив Демидова, Жаров задумался.
Его размышления прервал Мансуров:
— Что бы это значило, Игорь?
Старший лейтенант пожал плечами:
— А черт его знает?
Сержант предположил:
— Может, следаки на посту чего обнаружили?
— Чего они могли там обнаружить?
— Да вроде ничего.
— Ты, Мансур, не суетись. Нас с поста во время прорыва убрал Бекетов. Но, узнав от Родимцевой, что блокпост подвергся атаке, прикрывающей прорыв банды Шамиля, мы вернулись и успели завалить с десяток бандитов.
Мансуров почесал затылок:
— Тебе не кажется странным, что следователи ни разу не спрашивали, почему мы не выходили на связь, когда отходили от позиций? Ведь Бекетов наверняка сказал, что вызывал нас. Ну, если не меня, то тебя точно.
Жаров ответил спокойно:
— Не спрашивали, спросят. Только нас, Мансуров, ведь никто не вызывал. Не так ли?
— Так, но…
— Никаких «но»! Все будет пучком! Бекету не оправдаться. Там более, Индюк вовремя успел бабки ему подбросить. А это очень веская улика! Откуда у какого-то взводного могут взяться тридцать тысяч долларов?
Старший лейтенант ехидно рассмеялся.
В 18–00 он уже сидел среди взводных своей роты в учебном классе штаба батальона. Совещание прошло быстро. Комбат сразу предоставил слово полковнику Касаткину. Следователь сообщил, что Бекетов признал свою вину в совершении преступления, повлекшие за собой тяжкие последствия. Офицеры неодобрительно взглянули на полковника, но тот невозмутимо продолжил:
— Итак. Следствию ясно, почему подразделение капитана Бекетова не выполнило боевой задачи на блокпосту. Капитана в ближайшее время переведут в следственный изолятор военной прокуратуры округа, где предъявят обвинения. После чего он предстанет перед судом военного трибунала. Также вышестоящим командованием будут рекомендованы меры наказания командира батальона, роты, отвечающей за несение службы на блокпосту, а также их заместителей по воспитательной работе.
Закончив речь, полковник объявил совещание закрытым, несмотря на то, что у офицеров было много вопросов как к Белянину, так и следствию. Их никто не стал слушать.
Войдя в свой кабинет, подполковник Белянин устало присел в кресло. Следователь находился тут же. Комбат сказал:
— Не понимаю я тебя, Петя.
Касаткин ответил:
— Скоро все поймешь. Мне нужно, чтобы ты срочно и скрытно подготовил штурмовую группу исключительно из опытных, боевых офицеров, которым полностью доверяешь.
Комбат удивленно переспросил:
— Группу? Штурмовую?
Следователь подтвердил:
— Да, причем срочно и скрытно, сосредоточив ее, скажем, возле складов вещевого имущества. Место там тихое, для нас подходящее. Группа должна состоять из пяти человек и быть мобильна.
— Что ты задумал, Петя?
— Ты сделай то, что я сказал. Потом все узнаешь. Одно уточнение: в группе должны быть только офицеры и прапорщики. Ты давай, займись формированием штурмовиков, а я пока по своему плану поработаю. В 21–00 встретимся у вещевых складов. Вооружение группы — штатное, цель — штурм слабо укрепленного, скорее всего отдельно стоящего здания.
Комбат встряхнул головой:
— Ничего не понимаю.
— Ничего. Работай, все будет нормально. А объяснения моим действиям ты получишь в полном объеме.
Выйдя из кабинета, а затем и из штаба батальона спецназа, Касаткин достал мобильный телефон, нажал клавишу вызова нужного абонента:
— Володя?
— Я, Петр Владимирович.
— У тебя все готово?
— Конечно, мы уже приступили к слежению.
— Хорошо. Будь предельно аккуратен и осторожен, малейший сбой в нашей работе может привести к провалу.
— Я это прекрасно понимаю.
— Тогда удачи тебе, Вова, жду сообщений.
— Принял, товарищ полковник.
Полковник военной прокуратуры, отключив мобильник, присел на скамейку, стоявшую вдоль аллеи, закурил, глубоко задумавшись.
* * *Мансуров ждал своего взводного на плацу. Заметив, как тот вышел из штаба, пошел навстречу. Сблизившись, не без тревоги спросил:
— Ну, что там, командир?
Жаров улыбнулся:
— Все о'кей, Мансур! Бекету конец. Он, придурок, признал свою вину. Правда, следователь не сказал, в чем именно, но обвинения Юрику предъявят уже в Ростове, перед трибуналом. Достанется и комбату с ротным и замполитом. Но это все мелочи. Главное, Оманчик, мы теперь можем чувствовать себя в полнейшей безопасности.
Заместитель командира взвода выразил сомнение:
— Ты уверен в этом?
— Абсолютно, друг мой. Но давай без эмоций. Уйдем с плаца.
Оборотни зашли за палатки.
Жаров ткнул пальцем в грудь сержанта:
— Звони Расулу, скажи, в девять будем у него, и иди домой. К 20–20 подгонишь тачку на выезд со стороны спортивного городка.
— Понял… Деньги нам сегодня передадут?
— Сегодня! А что?
— Да сумма-то очень большая!
— Боишься, не унесем?
— Дали бы, а унести унесем!
Жаров взглянул на подчиненного:
— Что-то я не узнаю тебя, Мансур. Ты вроде у Расула в авторитете был и его считал своим братом, а сейчас словно боишься чего-то?
