Ночь чужих туманов - Александр Александрович Тамоников
С тем они и разошлись в разные стороны. На ходу Казаченок связался с Дубко и доложил об изменившейся обстановке.
— Вот, значит, как, — констатировал Дубко. — Хитрые, заразы… Коварные! Как настигнете и почуете их дух, сразу же дайте знать.
— Дадим, — сказал Казаченок. — Будь постоянно на связи. С тобой в любой момент может связаться Богданов.
— Понятное дело, — ответил Дубко. — Все, ждем.
* * *
Постепенно, шаг за шагом, Богданов, Малой и Сохатый с двумя собаками настигали беглецов. Богданов и Малой были тренированными бегунами, но и Сохатый не отставал от них. Больше того, зачастую он даже опережал спецназовцев, так как лучше их знал тайгу, а значит, быстрее соображал, куда удобнее поставить ногу, чтобы не провалиться в какую-нибудь яму или не споткнуться о покрытый густой травой палый ствол. Ну а про собак и говорить нечего: они уверенно шли по следу.
Настигли спецназовцы беглецов у таежной речушки. Неведомо было, откуда текла эта речушка и куда она впадала, да и не в этом было дело. Важно было другое — она текла посреди высоких каменных берегов, и потому перебраться через нее было делом непростым. Нужно было вначале спуститься по одному высокому отвесному берегу, вплавь преодолеть водную преграду — что, между прочим, также было делом непростым, потому что течение было бурным и стремительным, — затем вскарабкаться на противоположный отвесный берег… На все это требовались силы, а главное — время. Но ни того, ни другого у Химика и Историка почти не оставалось. Особенно времени. А из этого следовал вывод, что они оказались прижатыми к этой речушке. Вперед им бежать не было никакой возможности, оставалось двигаться — либо вправо, либо влево. Впрочем, и вправо бежать было несподручно, так как в той стороне река делала крутой изгиб. Значит влево. Или и вовсе никуда не бежать, а остановиться, перевести дух и попытаться дать бой погоне — и людям, и собакам.
— Все, прибежали! — устало скаля зубы, произнес Химик. — Догнали они нас… И что будем делать?
Историк молчал, он не знал, как быть дальше.
— Ну, чего молчишь, диверсант? — спросил Химик с усталой иронией. — Давай решать… Может, поднимем руки и выйдем погоне навстречу? Глядишь, и не застрелят. Возьмут в плен, отправят в Сибирь… Говорят, там красиво. Даже еще красивее, чем здесь. Что скажешь?
Историк отчаянно замотал головой — он не хотел сдаваться. Он боялся. Боялся того, что его застрелят здесь же, у этой проклятой речушки, которая преградила им путь, боялся пленения, боялся Сибири…
— Вот это правильно! — сказал Химик. — Сдаваться — это не для нас. Как-никак мы — «призраки», не так ли? Значит, сражаемся. Ничего, отобьемся! И не из таких передряг выходили! Помнишь, в амазонских болотах?.. А в Намибии?.. То-то же. Ах, нам бы сейчас парочку пистолетиков! Чтоб они провалились сквозь землю — и Гудман, и все прочие! Все, кто решил, что нам здесь пистолеты не понадобятся! И отдельно — чтобы провалиться президенту и всем на свете политикам! Все им не живется спокойно, все им надо воевать… Ну, слушай, что я придумал…
В это же самое время Богданов, Малой и Сохатый также соображали, как бы им половчее взять диверсантов.
— Кажется, их всего двое, — сказал Богданов. — Точно, двое… Что ж, арифметика подходящая. Один против одного.
— А я? — спросил Сохатый. — Я тоже могу! Я умею!..
— Отставить, — усмехнулся Богданов. — У тебя особая задача. В случае чего пустишь своих псов — нам на помощь.
— Так точно, — ответил Сохатый.
— Вот это другой разговор, — сказал Богданов. — Значит, вот что мы с тобой сделаем, Георгий… Они прижаты к реке. В правую сторону они тоже не пойдут — там крутой речной изгиб. Или влево, или останутся на месте, других путей у них нет.
— Еще могут попереть на нас дуриком, — не согласился Малой. — Прорваться сквозь наши боевые ряды, чтобы затеряться в нашем тылу. Могут или не могут?
— Могут, — согласился Богданов. — В этом случае Сохатый выпустит своих собак.
— Хорошо, — ответил Сохатый.
— Ну и вот… Дашь команду своим собакам, если увидишь, что враг прет на тебя. И пока диверсанты будут сражаться с собаками, тут-то подоспеем и мы с Георгием.
— А я? — спросил Сохатый.
— Ты опять за свое? — нахмурился Богданов. — Ты с диверсантами не сближайся, понял? Сиди в укрытии и наблюдай. А то, неровен час, выстрелят они в тебя. И что тогда?
— Я тоже могу выстрелить! У меня карабин!
— Сказано тебе — отставить! — строгим голосом произнес Богданов. — Нам они нужны живыми.
— Собак порешат, — тоскливо произнес Сохатый.
— Зато ты останешься жив, — сказал Богданов. — Все, мы пошли. Танцуем, Георгий.
«Танцевать» на языке спецназовцев КГБ означало идти навстречу предполагаемым выстрелам противника. Но идти не просто так, не прогулочным шагом, не переться сдуру и напролом, а совершать специальные движения, которые и назывались танцем. Вправо-влево, вперед-назад, присел-приподнялся, бегом-медленным шагом — словом, как продиктует ситуация. В этом случае противнику в тебя попасть гораздо труднее. А если в это же самое время солнце будет светить противнику в глаза, то и того лучше. Но это уж как получится.
Так Богданов с Малым и пошли — держа короткоствольные автоматы наизготовку и пританцовывая. Они заходили слева, чтобы отрезать противнику единственный путь к отступлению. В них, однако, никто не стрелял, и было непонятно, отчего не стреляют. Впрочем, объяснение тут было. Не стреляют, потому что не хотят обнаруживать себя заранее. Мало ли людей шло по их следам! Там могли быть и снайперы, которые держали сейчас на мушке всю окрестность, высматривая, не появится ли из-за камней вражеская голова. Плюс собаки…
Когда до противника, по предположению спецназовцев, оставалось каких-нибудь десять шагов, тут-то все и случилось. Из-за камней взметнулись две беззвучные тени и бросились на Богданова и Малого. В этом-то и заключался план, придуманный Химиком, — внезапно броситься на преследователей и завладеть огнестрельным оружием. Ну а с огнестрельным оружием диверсанты чувствовали бы себя гораздо увереннее.
Завязалась драка. Вернее сказать, сразу две драки. Противник оказался сильным и умелым, и Богданову и Малому никак не удавалось одержать верх. Равно как и Химику с Историком — силы были примерно равными. Особенно туго пришлось Малому — напавший на него Химик был вертким. К тому же Малой по нечаянности угодил ногой в расщелину, и, пока он судорожно освобождал ногу, Химик навалился на него со всей своей свирепой мощью. И неизвестно, как бы закончился бой, но тут на Химика откуда-то сверху обрушилась рычащая собака и
