Шах и мат - Олежанский Георгий
Когда Амир с дядей и оставшимися бойцами отряда выскочили из дома, разделившись на две группы, они сразу наткнулись на двух русских, непонятным образом оказавшихся у них за спинами. Если бы они промедлили с отходом еще несколько минут, их уже отправили бы к праотцам.
Бросив беглый взгляд в сторону русских, в одном из них Амир узнал Игоря Кириллова, на которого выходили трое бойцов из остатков группы Гагкаева.
— Чего же ты ждешь?! — по-русски крикнул он застывшему Кириллову, увидев в его глазах панику и страх.
Боевики из второй группы, возглавляемые Кхутайбой, в первый момент оторопевшие от внезапного столкновения с русскими, восприняли крик как команду к действию. Но только они вскинули автоматы, как Игорь принялся стрелять. Первыми же пулями он уложил того, кто стоял к нему ближе всех, затем его «калашников» повело в сторону. Второй боевик пригнулся, отступив чуть в сторону, и укрылся за обвалившейся кирпичной стеной дома.
Перед тем как скрыться в низком, но густо разросшемся кустарнике и среди редких деревьев, Амир на секунду задержался, оглянувшись в сторону села, где какое-то время еще слышалась стрельба, а потом звук разом оборвался еле слышным хлопком — это был снайперский выстрел.
И наступила тишина.
Он не видел, что произошло, но чувствовал, что с Игорем все в порядке, и губы его растянулись в легкой улыбке.
— Амир! — нервно бросил Сулиман. — Что ты там встал? Село не спасти. Сейчас нужно выбираться отсюда. А если будем терять время — ничего не получится.
Зачем он сейчас спасает жизнь Сулиману, которого должен убить? Для чего уводит его в безопасное место? Амир не мог объяснить. И кто он: Амир Загоев или Сергей Разумовский? Не слился ли он настолько с придуманным человеком, что потерял истинную сущность, свою настоящую жизнь?
«Кто ты такой? — спросил голос Разума. — Что ты должен сделать?»
«Спасти Зулю, — ответил Амир-Сергей сам себе, — уберечь любовь».
Разум ничего больше не сказал. Он ушел, как поступал всегда, когда появлялись чувства.
— Амир! — Сулиман дернул того за рукав. — Чего ты встал?
— Merde! — выругался Амир.
И они продолжили движение в глубь леса.
* * *Кровь сочилась из огнестрельной раны на ноге, которую получил Смирнитский, погнавшийся за Сулиманом Гагкаевым. Когда раздался выстрел, полковник моментально упал на землю и перекатился, спрятавшись за толстым стволом многовековой сосны, уходившей макушкой под самое небо.
«Трезвый рассудок!» — ругал себя Смирнитский.
Хотя ранен он был в ногу, он ни разу не пожалел, что надел бронежилет.
В боковом кармане была индивидуальная аптечка. Смирнитский ножом разрезал штанину, оголив ногу. Вата впитала растекшуюся кровь, полковник антисептиком обработал рану и перебинтовал. В течение операции Смирнитский периодически пригибался к земле, уклоняясь от автоматных очередей, которые высекали из ствола защищавшей его сосны фонтаны щепок.
— Потерпи дружок, — обратился Смирнитский к невольному «защитнику», — скоро все закончится. Сулиман! — крикнул он, обращаясь к Гагкаеву. — Ты слышишь меня, Сулиман?
Ответ последовал не сразу.
— Чего ты хочешь, полковник? — прозвучало откуда-то, но голос принадлежал не Сулиману.
Редкая очередь выбила из ствола дерева очередную порцию щепок. Смирнитский инстинктивно пригнулся.
— Амир? — с издевкой спросил он. — Это ты, Гагкаевский прихвостень?
Лицо Амира исказилось яростью.
— Полковник, — нарочито спокойно начал Амир, желая показать, что слова Смирнитского его не задели, — ты ранен, безоружен, ситуация, мягко говоря, не в твою пользу.
— Я зубами разорву ваши глотки! — бросил в ответ Смирнитский.
— Не смеши, — засмеялся Амир, — я предлагаю тебе сделку.
— Какую?
Смирнитский тянул время, пока не сомкнется внешнее кольцо и группа не начнет прочесывать местность, словно охотясь на волков, загоняя этих тварей в расставленные капканы.
— Я знаю, что скоро группа будет здесь, это вопрос времени, у нас осталось мало времени, может, минут пять, максимум десять.
«Проницателен!»
— К тому же, — говорил Амир, — если я еще промедлю, не смогу проскользнуть через оцепление.
— И что? — спросил Смирнитский.
— Дай уйти! — бросил Амир. — И ты останешься жив.
Смирнитский на такую сделку никогда не согласится. Даже при смерти, истекая кровью, он из последних сил будет цепляться за жизнь, чтобы только ноги бандитов не топтали землю.
— Эй, Амир, — сказал Смирнитский, — ты считаешь, что ситуация не в мою пользу, так?
— Пока еще да! Но этого времени вполне хватит, чтобы убить тебя.
— Так иди и убей! — Смирнитский оперся о ствол дерева, которое служило укрытием, и попробовал встать на ноги.
Тогда совсем рядом раздался голос Сулимана, с остервенением процедившего сквозь зубы:
— Как скажешь, собака!
Полсекунды: взведен курок…
Секунда: и палец начал спускать крючок…
Еще полсекунды: закрыв глаза, Смирнитский приготовился к смерти, отчетливо услышав щелчок…
Две секунды: прогремел выстрел.
Смирнитский обернулся: Сулиман Гагкаев, словно мешок картошки, завалился назад и рухнул на землю.
«Вот как, оказывается, просто сделать выбор», — пробубнил Разум Сергея.
— Полковник, — обратился к Смирнитскому стоявший рядом Амир, — не трогай.
Дернувшийся за выпавшим пистолетом Гагкаева Смирнитский замер.
— Подымайся, — скомандовал Амир, — отойди от тела.
— Ты! — недоумевал Смирнитский. — Убил дядю. Так вы делаете дела: продаете ради того, чтобы выторговать себе жизнь?
— Мало времени, чтобы объяснять сложившуюся ситуацию, — равнодушно произнес Амир, держа Смирнитского на прицеле, — да и не могу я.
— Попробуй, сукин ты сын! — огрызнулся Смирнитский.
— Поверь, полковник, если бы я хотел убить, — говорил Амир, — то давно бы убил и не терял времени даром. Мне нужно, чтобы ты передал своим командирам вот это. — Амир снял с шеи жетон с личным номером и бросил под ноги Смирнитскому.
— Что это? — подняв с земли жетон и убрав его во внешний нагрудный карман камуфляжа, спросил полковник.
— Личный номер, полковник. Мой личный номер.
— Черта с два, Амир!
— Я не Ами…
Собрав последние силы, Смирнитский бросил нож, который все это время держал в рукаве. В свете солнечных лучей лезвие рассыпалось миллионами ярких искр.
«Вот и все!» — пронеслось в голове Сереги, когда десять сантиметров холодной стали вошли в плоть, как в масло, чуть ниже сердца.
— Н-Е-Е-Е-Е-Т! — разнесся эхом полный боли и отчаяния крик Игоря Кириллова.
— Черт! — пробормотал Смирнитский, когда две пули — бронебойные — прошили насквозь бронежилет, разнеся по телу острую боль.
Сергей Разумовский не хотел, просто физика тела сработала. Мелкая дрожь отдалась в руках, спазм сдавил тело, и прогремело два выстрела.
Глава 5
Близ с. Даттах, через несколько часов после боя Кряхтя, Игорь Кириллов взвалил грузное тело начальника 3-го отдела Службы БТ чеченского Управления полковника Анатолия Ивановича Смирнитского на плечи и потащил к пункту сбора и эвакуации. Где конкретно, в зависимости от нынешнего положения, находился пункт эвакуации, Игорь представлял слабо, он ориентировался лишь на свою интуицию. Осмотревшись, он выбрал едва видневшуюся сквозь густую растительность сопку в полукилометре и, спотыкаясь на камнях горной дороги, что уходила вверх, потащил грузное тело полковника.
— Иваныч, — прокряхтел он, — откуда же в тебе столько… веса, твою мать.
Движением плеч он поправил сползавшего со спины полковника Смирнитского.
…Сознание то возвращалось к полковнику, то он снова проваливался в небытие…
— Ну? — спросил Анатолий Смирнитский, только-только получивший звание старшего лейтенанта, тревожно и растерянно глядя на жену.
