Альпийский узел - Александр Александрович Тамоников
Солдат остановился в нескольких метрах, окинул пристальным взглядом окружающие объекты. Ствол автомата смотрел туда же, куда и он. Ситуация стандартная: если люди зорко смотрят вдаль, они не видят, что творится у них под носом. Солдат волновался, понимал, что выглядит идеальной мишенью. Нервы были на пределе. Он начал пятиться, крикнул напарнику: «Нет здесь никого!» – споткнулся, но устоял на ногах. Другой тоже не был в восторге, но проявлял терпение. Он вышел за пределы опасной зоны, облегченно выдохнул, и оба они заспешили по тропе куда-то вправо.
– Вот же, мать их за ногу, умеют, черти, нагнать тоску… – чертыхался Несмелов, возвращаясь на наблюдательный пост. – А я, товарищ майор, уже чуть за шнурок не дернул – вот бы красиво мы сейчас смотрелись…
– Давай без ликования, лейтенант, – проворчал Гордин. – Непонятно, что будет дальше, ерунда какая-то получается…
Микаэла облегченно выдохнула и попыталась улыбнуться. Улыбка выходила скорбной, но ее мордашку это, в принципе, не портило.
В пещере и ее окрестностях продолжалась активность. Похоже, офицер принял решение на свой страх и риск. Солдаты сматывали провода, генератор оттащили в сторону. Боец, пробегавший мимо кострища, сорвал котелок, поволок его в пещеру.
– Товарищ майор, они манатки собирают, – возбужденно зашептал Несмелов. – Что бы это значило? Как быть?
– Лучше бы ты не спрашивал, – проворчал Андрей.
Голова лихорадочно работала. Немцы собрались бежать, поняли, что тучи сгущаются. Поиски лазутчиков прекратили, но знают, что враг где-то рядом. Куда они могут бежать? Повсюду Красная армия – затея фактически нереальная. Но что им еще остается? А что делать контрразведчикам? Можно попробовать их остановить, можно свалить отсюда к чертовой матери! Бежать к машинам, дуть в Абервельд, строить в ружье всех, кто есть, и перекрыть дороги! Но немцы, уничтожив вечером группу, не могли не дойти до наших машин – это ведь элементарно. Если не взорвали, то колеса наверняка прокололи, да еще и пост там оставили…
– Несмелов, слушай сюда… – зашептал майор. – Пока они не смотрят по сторонам, мы должны подобраться поближе, чтобы добросить гранаты… У нас по три штуки, должно хватить… Ползи между камнями, не высовывайся. И не перестарайся, а то выскочишь прямо на них. Я буду рядом…
– Понял, товарищ майор, – лейтенант взволнованно выдохнул, подмигнул. – Хотите сказать, что отменяется спокойная жизнь?
– Временно откладывается, – поправил Андрей. – Не остри, ползи, а то доостришься…
Гордин подполз к девушке, взял ее за плечи, начал убедительно втолковывать:
– Микаэла, оставайся здесь, мы пойдем вперед. Что бы ни случилось, ни в коем случае не вставай, не лезь в пещеру. Если с нами что случится, отползай назад: там овраг, кустарник, никто не будет тебя искать. Но это вряд ли, с нами ничего не случится, так, постреляем немного. Или не будем – мы ведь даже не знаем, что происходит…
– Андрей, будьте осторожны… – она с мольбой смотрела в его глаза, видимо, сама не понимала, что творится у нее в душе. Все это было неуместно, не нужно, и с этим следовало бороться самым решительным образом!
Они ползли, задыхаясь от волнения, стараясь не шуметь, огибая камни, как червяки, выплевывая глину и пыль, обильно забивавшую рот. Приближалась черная пасть пещеры. Внутри перекликались люди. Подбежали несколько солдат в камуфляжном облачении, рассредоточились. В пещере надрывались двигатели. Из темноты выходили люди. Андрей похолодел, мурашки побежали по коже. Солдаты были одеты в советскую форму – пилотки с красными звездами, гимнастерки, стоптанные сапоги, скатанные шинели через плечо. Автоматов ППШ на всех не хватило, многие были вооружены своими…
Вышли человек восемь, отошли в сторону, стали закуривать. Среди них был Феликс, он тоже переоделся: сапоги ему явно жали, гимнастерка была коротковатой, приходилось ее постоянно одергивать. Это был уже не тот Феликс, что рядился под антифашиста. Губы плотно сжаты, холодные глаза угрюмо поглядывали из-под бровей. Он тоже собрался в бега. Необходимость в агентурной сети с переездом лаборатории отпадала…
Фашисты в советской и немецкой форме стояли рядом – это смотрелось нереально. Словно попали в абсурдный мир с буйством фантазии его создателя.
Рев моторов становился все громче – первый грузовик задним ходом выезжал из пещеры. Покачивались борта, колыхался брезентовый тент кузова. Загрузка была практически полной, машина шла грузно, едкую гарь из выхлопной трубы чувствовали даже контрразведчики на расстоянии.
Солдаты посторонились, невозмутимо глядя, как выезжает автомобиль. Их, казалось, ничуть не беспокоили предстоящие сложности. Те, что были в немецкой форме, удалились в пещеру – переодеваться. Грузовик выехал из подземелья, водитель до упора выкрутил баранку влево – автомобиль стал рывками разворачиваться. Хрустнула передача, шофер с погонами ефрейтора Красной армии продвинул машину вперед на двадцать метров и остановился.
Снова подрагивал воздух от натужного рева – начал выбираться второй автомобиль. Это были двухтонные «Опели» – те самые, которые неделю назад развернули парашютисты старшего лейтенанта Кузнецова. «Красноармейцы» на вражеских машинах дико не смотрелись – трофейный транспорт (как и трофейное стрелковое оружие) широко использовался в последнее время.
Выкатилась вторая машина, развернулась, встала впритирку с первой. Водители заглушили двигатели и покинули кабины – подышать перед дорогой. Вернулись солдаты, переодевшиеся в советскую форму. Пятачок перед пещерой был свободен. Последним вышел немецкий офицер в форме капитана Красной армии. Обмундирование ему, как ни странно, шло – по крайней мере, чучелом в нем он не казался. Офицер поправил фуражку, затянул портупею, оглядел исподлобья свое ряженое войско и гаркнул на чистом русском:
– Строиться!
«Красноармейцы» послушно построились в две шеренги – кроме водителей, которых данная команда не касалась. Четырнадцать в строю, плюс командир, плюс те двое… Андрей намеренно не гнал коней, чувствовал, что перед отправкой будет построение. Но теперь все, дальше оттягивать невозможно. Он уже не мог видеть эти рожи, подобострастно смотрящие на своего командира. Большинство из них по-русски не понимали, но им это и не требовалось – главное, чтобы командир понимал и мог отбрехаться. Офицер язвительно рассмеялся и перешел на родной язык. Он стоял спиной, говорил негромко. Мышцы лица одеревенели, от лица отхлынула кровь.
Андрей переглянулся с Несмеловым – тот был белее мела. Все гранаты под рукой. Женька отрывисто кивнул: куда уж понятнее.
Выскользнул шнурок из рукоятки «колотушки», отлетел колпачок. Андрей поднялся, видя краем глаза, как лейтенант повторяет его движение. Он заметил перед броском, как поменялись лица «красноармейцев», как истошно заорал приземистый тип с погонами сержанта…
Разбежаться они не успели. Две гранаты взорвались в строю, перебив как минимум половину. Орал офицер, катаясь
