Борис Седов - Наследница
ТАМАРА АСТАФЬЕВА (ОСВОБОДИТЕЛЬНИЦА)
1-2 декабря 1999 г.
Уже вечером того самого дня, когда так удачно удалось облегчить Николая на серенький чемоданчик с деньгами, Тамара в квартире на Московском проспекте честно передала Никите, Андрею и Гадиру половину хабара — миллион баксов, — вычтя из этой суммы одиннадцать с половиной тысяч — ровно пятьдесят процентов от накладных расходов.
— «Газель», — объяснила она, — обошлась нам в три тысячи. Еще двадцать штук отдали человеку, который прикрывал вас, пока вы были в отключке. Итого двадцать три тысячи.
— В обмен на два лимона, — заметил Андрей. — Неплохо. Такой курс мне нравится. Да мне вообще всё понравилось! Вот что, сестренка, как подвернется еще что-то подобное, ты только шепни.
— Ладно, шепну, — кивнула Тамара и подумала, что не исключено, что эти трое, действительно, пригодятся.
Ведь с «Простоквашиным» еще не закончено.
Совершенно неожиданно для нее Денис от своей доли великодушно отказался. Терпеливо дождался, когда Тамара разделит внушительную пачку запаянных в целлофан узляков*[4] на две равные части, и эффектно смешал всё обратно.
— Оставь себе.
— Что значит «оставь себе»? — непонимающе уставилась на него Тамара. — Ты хочешь сказать, что отказываешься от пятисот тысяч «зеленых»?
— Именно так, — улыбнулся Денис.
— Это серьезно?
— Вполне.
— Хм. Никогда б не подумала, что ты так непрактичен.
— Почему непрактичен? Я имею хорошие бабки, работая на Магистра. Я обеспечен. Всё, что мне надо, у меня есть. И я никогда не вписался бы в это дело с налетом, пусть даже мне предложили бы не полмиллиона, а в десять раз больше.
— Так почему же вписался? — склонила на бок голову Тамара. Денис как был, так и продолжал оставаться для нее полной загадкой.
Которую так хотелось наконец разгадать!
— Почему вписался? Ради тебя. — Денис прижал Тамару к себе, отодвинул в сторону прядь длинных волос, нежно коснулся губами скромной сережки. — Исключительно ради тебя. Никогда не зарабатывал себе на жизнь гоп-стопом, никогда и не буду. Я выше таких позорных делишек. Вот почему из этих денег я возьму только то, что потратил.
Тамару хватило только на то, чтобы слегка покачать головой.
Нет, похоже, эту загадку ей разгадать не суждено!
— Тогда скажи: ты отказался от денег, так хоть не собираешься отказаться и от меня?
— Ты же сама знаешь. Зачем тогда спрашиваешь?
— Хочу услышать… — прошептала Тамара.
— Не со-би-ра-юсь! Довольна? — Она радостно рассмеялась.
— Как вижу, довольна. Тогда езжай в Ольгино, собирай барахло и перебирайся ко мне. Тебе не кажется, что хватит жить на иждивении у подруги?
Она согласно кивнула.
Лучшего предложения ей сейчас не смог бы сделать никто!
Последнее время Тамара, и правда, чувствовала себя в Ольгино весьма неуютно. Что-то вроде приживалки при состоятельной барыне. Ей постоянно казалось, что она путается под ногами счастливой парочки Вика-Олег. И всякий раз прежде, чем попросить у денежной закадычки немного лавэ, приходилось семь раз подумать. Нет, в деньгах Энглер никогда не отказывала, но выделяла их с таким видом, словно дает в долг, который заведомо никогда не будет оплачен. Притом, то обстоятельство, что Тамара продолжает исправно выполнять задание Вики и не оставляет в покое Толстую Задницу и ее окружение, смазывалось всё сильнее и сильнее. Этого почти не замечали, а Энглер последнее время вообще перестала интересоваться делами толстухи.
Так что вопроса о том, переезжать или нет из Ольгино к Денису, не стояло.
Тамара ушла по-английски, не попрощавшись. Вика с Пляцидевским улетели не то в Карелию, не то в Вологодскую область, Олег был в Москве, и в доме находились лишь двое охранников. Тамара быстренько покидала в сумку свое барахло, по давно укоренившейся привычке присела на дорожку и отдала ключи от дома одному из стояков.
— Я буду жить в другом месте. Вика вернется, пусть позвонит мне на сотовый. Если у нее будет желание, — добавила она с легкой грустью.
Еще один этап жизни закончился, и она расставалась с ним с сожалением. Подругу, с которой связывали несколько лет самого экстремального, самого трудного, что довелось пережить, отодвинул на второй план любимый мужчина. Ничего не попишешь — закон диалектики жизни. Вот только каким он окажется, этот мужчина? Пока он загадка, и это подкупает. Но пройдет какое-то время, медовый месяц закончится, наступят будни. И чего от них ждать?
Чего ждать от него?
«Жди, подруга, только хорошего. — Тамара швырнула сумку с вещами на заднее сиденье „форда“, на прощание махнула рукой охранникам и села за руль. — Всегда просчитывай худшее, но надейся на лучшее. И держи в уме, что никакие мосты не сожжены. Никто из Ольгино тебя не выставлял. Станет хреново, и здесь всегда тебя примут, поддержат. Но, даст Господь, этого не потребуется.
Когда получится разгадать человека-загадку Дениса, ответ, надеюсь, меня удовлетворит.
Следующие три недели, которые Тамара провела у Дениса, были, пожалуй, самыми спокойными и беспечными в ее жизни. Денис, хоть и обещал выкраивать для нее побольше времени, целыми днями пропадал по делам. А она с удовольствием занималась хозяйством. И читала. Скажи кто ей раньше, что ее могут увлечь хорошие книги, она бы рассмеялась этому провидцу в лицо. Дешевое криминальное чтиво, чтобы убить время на нарах — это пожалуйста. Но чтобы день за днем с книжкой в руках, откладывая ее в сторону только когда дома Денис или когда надо сходить в магазин за продуктами — вот уж чего Тамара от себя никогда не ожидала. И уж совершенно не ожидала, что книги, затянув ее в свой пахнущий типографской краской мир, могут стать своего рода наркотиком. Тамара забыла о том, что существуют компьютер и телевизор, что у нее куча денег, и хотя бы часть их можно потратить в шикарных бутиках и клубах. Она сидела в уютной тихой квартире и читала… читала запоем. Казалось, ничто уже до самой смерти не сможет оторвать ее от этого занятия.
Но тридцатого ноября, вернувшись домой, Денис принес неожиданную весть, которая заставила встрепенуться, отложить в сторону томик Ремарка и вспомнить о так и не выплаченных долгах.
— Сегодня в «Консервах» Светланин любовничек прикончил Магистра и еще двоих центровых. А потом застрелился сам, — прямо с порога сообщил Денис, и Тамара, открывшая ему дверь, так и села на низкую тумбу для обуви.
— Вот это вираж!
— Братва на изменах, — тем временем рассказывал Денис. — Вся кодла гудит, как встревоженный улей. Еле сумел вырваться к тебе. Сейчас, наверное, придется снова уйти.
— Коррида! — не могла прийти в себя ошарашенная Тамара. — Вот уж никогда б не подумала, что толстый Коля способен на такое! И что теперь?
— Передел. Драка за власть. И, возможно, я останусь без работы.
— Что ж, буду тебя содержать, — наконец сумела взять себя в руки Тамара. — Да-а-а, выходит, чтобы шакалы перегрызли друг другу глотки, мне было достаточно просто сидеть здесь, читать книжки и ждать. Чего они не поделили? Впрочем, я знаю. Толстухины фишки. Андрей говорил, что Николаю известно, кто всё это устроил. И упомянул Мишу Магистра.
— Завязали мы узел!
— Оно и к лучшему. Всё равно, этого было не избежать. Только с той разницей, что и Магистра, и Колю пришлось бы валить мне. А к чему они, лишние заморочки? Пошли, покормлю тебя. А то, и правда, сейчас сорвешься обратно к своим пацанам.
Но получилось всё с точностью до наоборот. Денис с кем-то переговорил по телефону. Потом еще с кем-то. Еще…
— Ну, что? — появилась на пороге гостиной Тамара. — Уезжаешь?
— А отгадай с трех попыток, — усмехнулся Денис. — Мне позвонили и попросили несколько дней нигде не светиться. Что ж, я не против. Передохну.
— Но завтра съездишь со мной в «Простоквашино». — Денис недовольно поморщился, но кивнул:
— Хорошо. Ты всё еще не оставила мысли разобраться со Светланой Петровной?
— Не только с ней. Есть еще кое-кто из ее шайки, кто ждет своей очереди. Я доберусь и до них.
— Это от скуки, детка, ты решила вершить правосудие? — поинтересовался Денис. И пожалел, что, не подумав, задал этот вопрос.
— Что значит «от скуки»?!! — взорвалась Тамара. — Они хладнокровно убивали и разбирали на органы маленьких ребятишек! Которые ничего не подозревали, играли в игрушки, пели свои детские песенки, мечтали о папе с мамой! И безоговорочно доверяли взрослым! А взрослые… — безнадежно махнула она рукой. — Ты перестал бы себя уважать, если бы оставил себе бабло, которое мы сняли с пробивки. А я перестану себя уважать, если не выполню обет, который дала себе. Я приговорила всех, кто причастен к убийствам детишек! И я их казню! А ты мне в этом поможешь. Ведь так?
— Помогу, — пообещал Денис. И улыбнулся с грустью: — Похоже, передышки у меня не получится.
