Евгений Сухов - Гнев смотрящего
Чижевский поднял глаза и сразу же натолкнулся на чей-то холодный решительный взгляд, устремленный на него из толпы. «Ага, вот и они», – подумал полковник, увидев сплоченную группу из трех молодых людей, целеустремленно направлявшуюся к кафе с противоположной стороны улицы через трамвайные пути. Перехваченный полковником взгляд не оставлял сомнений в том, что в кафе им нужны не пиво и не шаурма, а седой мужчина лет пятидесяти, в черной рубашке и светлых брюках, читающий газету «Московский экспресс» – именно так описал себя полковник Баскакову.
Вся троица была одета модно и дорого, на шеях, пальцах и запястьях у каждого поблескивало золото, а шагавший в середине крепыш с бандитской стрижкой на ходу говорил с кем-то по мобильному телефону. На лицах и во всех движениях парней читались властность и угроза, которой они и не думали скрывать. Они, конечно, знали, что привлекают к себе внимание, но, видимо, они считали, что это делу не помеха, поскольку помогает морально подавить жертву. Кроме того, полковник, хорошо знавший психологию подобных субъектов, был уверен, что они ощущают наслаждение от направленных на них испуганных взглядов, от того, что при их приближении смолкают все разговоры и по спинам людей пробегает холодок страха. Трое не стали входить в кафе через проем в ограждении, как все, – они просто перескочили через ограждение и сразу оказались рядом со столиком Чижевского. Крепыш с бандитской стрижкой, не задавая никаких лишних вопросов, жестом фокусника извлек из кармана какие-то корочки коричневого цвета, раскрыл их, взмахнул ими в воздухе и вновь спрятал в карман. Его товарищ, розовощекий толстяк с обманчиво добродушным выражением лица – о криминальных наклонностях говорили только слишком развитые надбровные дуги и глубоко посаженные маленькие глазки – с неожиданной злобой рявкнул: «Сидеть!» и таким же артистическим движением выхватил неизвестно откуда наручники. Третий член «группы захвата», красавчик-брюнет с ничего не выражающими птичьими глазками и зализанными, словно у выдры, волосами заломил полковнику руки за спину. Впрочем, тот и не сопротивлялся – бравые ребята не видели того, что происходило возле их «Вольво» на другой стороне улицы. Полковник же прекрасно это видел и потому сохранял полное спокойствие. Единственное, что он смог определить по мелькнувшему в воздухе документу круглоголового крепыша, так это то, что люди, пытавшиеся его задержать, были руоповцами. Полковник хорошо знал эту породу ментов, расплодившуюся в последние годы – одетые с иголочки, обвешанные золотом, разъезжающие на иномарках крепкие парни, у которых и друзья, и все житейские воззрения, и манера держаться были чисто бандитскими. Пожалуй, эти ребята даже превосходили бандитов по наглости, поскольку у тех не было в кармане корочек, позволявших творить беспредел как бы от имени государства и потому совершенно безнаказанно. Проявление этой наглости не заставило себя ждать – круглоголовый без всякой на то необходимости припечатал Чижевского лицом к столу и зарычал:
– Тихо, сука! – Хотя полковник по-прежнему не оказывал никакого сопротивления.
Все происходящее настолько не походило на действия представителей закона, что какой-то пожилой мужчина поднялся с места и возмущенно воскликнул:
– Эй, ребята, вы что делаете?
– Заткни пасть! – громко и внятно ответил ему круглоголовый.
Толстяк приподнял полковника, а брюнет пинком выбил из-под него стул. Чижевскому, руки которого были уже скованы, стоило большого труда не свалиться на грязный пол, с которого его, разумеется, поднимали бы новыми пинками. Посетители кафе притихли, столкнувшись с таким психологическим давлением, и лишь со страхом наблюдали, как Чижевского вывели из кафе и, подталкивая в спину, повели через улицу. Вскоре проходящие трамваи скрыли всю группу от их глаз. Обменявшись мнениями по поводу этого маленького происшествия, посетители вернулись к обсуждению более насущных тем и не видели финальной сцены, разыгравшейся на противоположной стороне улицы. А произошло там следующее: толстяк и круглоголовый синхронно дернули за ручки двух дверец автомобиля, однако обе дверцы оказались заперты изнутри.
– Что за херня? – с возмущением пробормотал круглоголовый и заглянул через окошко в салон.
Водитель сидел на месте, но, видимо, крепко спал – голова его свесилась на грудь, а лицо приобрело необычайно глупое выражение.
– Вот урод! – выругался круглоголовый. – Закрылся и дрыхнет. Нашел время!
В этот момент все трое руоповцев одновременно заметили какого-то бедно одетого мужичка, безмятежно восседавшего спиной к ним на капоте их престижной машины, составлявшей личную собственность круглоголового. Поведение мужичка, который вместе со всеми своими потрохами стоил меньше, чем запаска «Вольво», выглядело как оскорбление святыни. Круглоголовый сдержал рвавшийся из сердца крик, чтобы не спугнуть наглеца раньше времени, крадучись приблизился к мужичку и размахнулся, чтобы нанести ему мощную оплеуху. Однако майор Абрамов – а это был именно он – видел его отражение в стекле своих дешевеньких наручных часов. Мясистая лапища руоповца вхолостую просвистела в воздухе, поскольку жертва совершенно неожиданно пригнулась. Молниеносно развернувшись, Абрамов нанес круглоголовому удар левой под ребра и правой в печень. Тот застонал громко и жалобно, но майор без всякого сострадания сделал то же, что секунду назад намеревался сделать сам руоповец, а именно свалил противника на асфальт страшным ударом открытой ладони.
– Ты что делаешь, гад?! – воскликнул толстяк, бросаясь к Абрамову.
Правда, теперь, увидев, как быстро расправился неизвестный мужичок с его товарищем, он уже не проявлял такого напора, как в кафе, и начал топтаться перед Абрамовым, приняв боевую стойку. Спокойное обветренное лицо противника с неестественно светлыми, словно выцветшими глазами внушало ему неприятные предчувствия.
– Ты чего творишь, мужик? – попытался завязать переговоры толстяк. – Ты знаешь, на кого прешь? Ты кто вообще такой?
Прилизанный брюнет тоже заволновался, одной рукой притиснул Чижевского к машине, а второй полез под свой легкий летний пиджак.
– А ну стоять! – крикнул он, расстегивая кобуру.
В этот момент к нему деловитой походкой приблизился еще один неприметный мужчина и короткой дубинкой, неожиданно выскочившей в ладонь из рукава куртки, нанес брюнету резкий удар по затылку. Тот как раз собирался что-то крикнуть, но осекся на полуслове и застыл с открытым ртом. Затем ноги у него подкосились, и он, издав нелепый булькающий звук, по спине Чижевского съехал на мостовую.
Тут толстяк перепугался уже не на шутку.
– Мужики, да вы чего? – забормотал он прыгающими губами. – Вы думаете, что вы делаете?
– Давай ключи от наручников, – холодно произнес кто-то за его спиной.
Толстяк резко обернулся и увидел невысокого темноволосого человека с сильной проседью и недобрыми карими глазами. Капитан Усманов держал руки в карманах своей летней куртки. Карманы были совершенно пусты, если не считать книжечки абонементных талонов для проезда в трамвае, однако напуганный толстяк решил, что там непременно должно быть оружие.
– Сейчас, сейчас, – закивал он. – Вот они…
Получив ключи, Усманов расстегнул наручники, сковывавшие за спиной руки Чижевского. Затем он сунул наручники во внутренний карман, пробормотав:
– Пригодятся.
Толстяка толкнули в спину со словами:
– Руки на капот, ноги расставить.
Быстрому обыску подвергли и его, и стонавшего круглоголового, и брюнета, по-прежнему пребывавшего в бессознательном состоянии. В результате у разведчиков оказались два пистолета в дополнение к тому, который они уже раньше нашли в машине, служебные документы всех троих из «группы захвата», а также того, кто сидел за рулем, выкидной нож, приличная сумма в долларах и пачка папирос, гильзы которых, как определил, принюхавшись, Абрамов, были набиты анашой.
– Травкой балуетесь? – спросил Абрамов, покачав головой. – Ну и менты пошли – тюряга по вам плачет…
– Вот что: кто вас послал, я знаю, – вступил в разговор Чижевский, массируя запястья. – Кто вы такие и где работаете, теперь тоже знаю. Если еще раз появитесь на моем горизонте, можете смело себе гроб заказывать. Все ясно? Ну и хорошо.
– А документы, а оружие? – жалобно спросил толстяк. – Оно же табельное, нас же с работы выгонят!
– А вас и надо гнать в три шеи, – невозмутимо ответил Чижевский. – Да ты еще шмальнешь в нас сдуру или ментов позовешь… Нет, и не проси. Ну ладно, так и быть: вон в том дворе помойка, там найдешь. Извини, иначе нельзя. Ну, мы пошли.
Лебедев, уже успевший переместиться за спину толстяка, коротко взмахнул дубинкой. «Плохой мент» закатил глаза, закачался и рухнул бы на асфальт, если бы Абрамов и Усманов не подхватили его под мышки и не затолкали в салон машины, которую Абрамов до этого между делом открыл ключами, отобранными у водителя. Вслед за толстяком в салон запихнули брюнета. Последним был круглоголовый, который, предчувствуя неизбежный удар дубинкой по голове, попытался отползти на четвереньках в сторону.
