Виктор Доценко - Черный трибунал
— Автомобиль «мазда» синего цвета, немедленно к бровке!
Конечно, Вадим Алексеевич и не подозревал, что в «шестерке» может сидеть не инспектор ГИБДД. Возникшая было подозрительность рассеялась сама собой, уступив место досаде: а вдруг из-за такой мелочи он не успеет к нужному месту? Да и чего волноваться: ну видел он сегодня похожую машину у офиса — мало ли за сутки милицейских «шестерок» мимо проезжает? К тому же, показав не правильный поворот, Шацкий сознательно нарушил правила. А потому следовало, максимально быстро завершив переговоры, мчаться к мосту, где все должно произойти.
Остановившись у обочины, Шацкий, нащупав в кармане брюк портмоне с деньгами и документами, вылез из-за руля.
«Командир, вину признаю, готов пострадать материально», — завертелась на языке фраза, ключевая в переговорах с дорожной милицией.
А из «шестерки» уже выходил инспектор. Это был невысокий, плотно сбитый мужчина лет тридцати пяти, с простыми, правильными, но не запоминающимися чертами лица, с серыми, глубоко посаженными глазами, окруженными сетью морщин.
Новенькая кожанка с капитанскими погонами, скрипящая белая портупея, кобура на боку…
Ничего в облике этого милиционера не вызывало подозрений. Правда, несколько удивляло, что в салоне он был один, без напарника; ведь экипаж машины ГИБДД, как правило, состоит из двух или трех человек…
Тем временем милиционер козырнул по-уставному и, подняв взгляд на нарушителя, произнес:
— Старший инспектор ГИБДД капитан Прохоров. Ваши документы.
Шацкий нервно взглянул на часы — маленькая стрелка почти коснулась «8», а большая застыла между «10» и «11». Оставалось чуть больше пяти минут.
Владелец «мазды» попытался было успокоиться — логические доводы выглядели неоспоримо.
В конце концов, Говорков и Воронов наверняка будут ждать бордовую «Ниву» с выдуманным госномером минимум минут пятнадцать и, не дождавшись, перезвонят на мобильный. И в том, что его задержал этот не в меру придирчивый мент, нет ничего страшного. Главные сложности позади: заминировать «линкольн», придумать себе алиби. А теперь задача проста и незамысловата: засечь стоящий на обочине лимузин с «телохранителями» и, проехав мимо метров двести, нажать кнопочку на пульте дистанционки. Радиоимпульс сработает с расстояния трехсот — четырехсот метров — это Шацкий знал наверняка.
Документы оказались в порядке, однако дотошный инспектор почему-то не спешил отпускать проштрафившегося водителя.
— Откройте капот, — произнес он.
— Командир, я признаю, что нарушил, — занервничал Шацкий, понимая, что это надолго. — Сколько я тебе должен, а? Извини, спешу очень. Капитан, да я сам ментом в уголовке работал, подполканом в отставку ушел, меня в МУРе каждая собака знает!
— Откройте капот, я хочу взглянуть на номера двигателя и кузова, — невозмутимо перебил капитан Прохоров.
Вадим Алексеевич приоткрыл водительскую дверцу, присел, нащупывая под приборной доской запорный рычажок капота. Выпрямившись, Шацкий вновь взглянул на часы и, не в силах сдержаться, произнес с досадой:
— Командир, да быстрее же, опаздываю!
В это мгновение их взгляды встретились. И тут водитель «мазды» поймал себя на мысли, что этот капитан вовсе не тот, за кого себя выдает: на Вадима Алексеевича смотрели острые, безжалостные глаза профессионального убийцы…
Последнее, что успел заметить начальник службы безопасности «Защитника», — небольшой аэрозольный баллончик, невесть как оказавшийся в руках инспектора.
Короткий пшикающий звук, резкий удар теплой маслянистой струи в ноздри, и Шацкий жадно, словно рыба, вытащенная на лед, глотнул ртом воздух. Спустя мгновение грузное тело осело на ноздреватый снег обочины.
Руки Шацкого инстинктивно хватанули снега, голова его с жидким хвостиком волос на затылке мотнулась вбок, глаза, казалось, сейчас выскочат из орбит. Максим осторожно вытер платком портмоне убитого и сунул ему в карман длинного пальто. Он знал, что первое, на что обратит внимание бригада «скорой помощи», — на месте ли документы покойного…
Мимо проносились машины, обгоняли друг друга, мигали поворотами, суетливо перестраивались на перекрестке из ряда в ряд. И никому из водителей и пассажиров и в голову не могло прийти, что здесь, на обочине оживленной трассы, только что произошло убийство.
Не пришло такое в голову и майору из Сокольнического ГИБДД Воробьеву, который в штатском на своей верной «копейке» спешил в роддом, где его жена утром родила дочку. Воробьев засек незнакомую милицейскую «шестерку» и неизвестного капитана, беседовавшего с водителем «мазды». «Вот нахал, — подумал Воробьев, — в чужом районе бабки снимает». Майор был человек честный, насколько может быть честным работник ГИБДД. В другой раз он обязательно бы остановился и дал бы по рогам нарушителю неписаной милицейской этики. Но так хотелось поскорее хоть через окно поглядеть на новорожденную Юльку (имя они с женой Наталкой выбрали заранее). «Пусть пасется», — щедро разрешил Воробьев приблудному капитану. Правда, уже проехав дальше и чисто автоматически взглянув в зеркало заднего вида, счастливый отец успел заметить какую-то странную суету у «мазды» — похоже, водителю стало плохо. «Бог шельму метит», — беззлобно подумал майор, отчасти даже посочувствовав незадачливому коллеге-капитану, которому теперь, скорее всего, придется вызывать «скорую помощь».
Капитан Прохоров, подхватив обмякшее тело, усадил его за руль, после чего профессионально быстро обыскал салон и карманы. Обнаружив во внутреннем кармане пальто черную коробочку с кнопками, критически осмотрел ее и сунул себе в карман.
Неожиданно в держателе на приборной доске «мазды» зазуммерил мобильник.
Инспектор Прохоров взял телефон.
— Добрый вечер, Вадим Алексеевич, — послышался из аппарата голос.
Этот голос показался Лютому очень знакомым. Не дождавшись ответного приветствия, абонент сообщил:
— Мы уже десять минут на месте. Никакой «Нивы» не было. Что делать?
Ждать дальше?
Не отвечая, мнимый милиционер выключил телефон, вставил его в держатель и понимающе покачал головой.
— Так вот оно что…
Спустя минуту человек, выдававший себя за инспектора, хлопнул открытым капотом «мазды», тщательно протер все поверхности, к которым мог прикасаться, включил в припаркованной машине аварийку и, прикрыв дверцу, направился к своей «шестерке».
Сомневаться в летальном исходе не приходилось. Яд в аэрозольной упаковке действовал мгновенно и бесследно рассасывался в течение получаса. Все свидетельствовало о скоропостижной смерти: вскрытие наверняка показало бы «внезапный тромбоз». Ехал себе человек, почувствовал недомогание, остановился, включил аварийку, но покинуть салон уже не хватило сил… Что поделать: работа у покойного была опасной, ответственности много, дел невпроворот.
Да и вообще, понедельник — день тяжелый. А сегодня как раз начало недели…
Убийство Шацкого, как и все предыдущие ликвидации, было детально продумано и соответственно осуществлено. Теперь оставалось лишь добраться до конспиративной квартиры «КР», где с недавнего времени обитал Максим.
Стоило, однако, сначала подъехать к перекрестку 3-го Транспортного и 2-го Красносельского: звонок на мобильник Шацкого был слишком интригующим.
Роскошный миллеровский «линкольн», одиноко стоящий у обочины, водитель милицейской «шестерки» заметил еще издали. В салоне сидели двое. Мужчину за рулем Максим признал сразу: это был тот самый загадочный Бешеный.
То, что черная коробочка, обнаруженная в кармане покойного Шацкого, была пультом дистанционного включения взрывателя, сомнений не вызывало. Кого именно покойный начальник службы безопасности собирался отправить на тот свет?
Получалось, что этих двоих. Водитель «мазды» мчался в сторону припаркованного «линкольна» и заметно спешил. А это могло означать лишь одно: если те двое в лимузине Немца действительно люди с Лубянки, они или разоблачены Миллером (а то чего ради их взрывать?), или в «Защитнике» возникли какие-то серьезные разногласия.
Конечно, Максиму ничего не стоило, отъехав метров на триста, нажать кнопку пульта. Кто заподозрил бы убийцу в скромном капитане ГИБДЦ? Да и формально Лютый был бы прав: ведь Прокурор настоятельно требовал ликвидации кого-нибудь из окружения Немца!
Но ведь эти двое, судя по всему, выполняли ту же работу, что и он.
Только по другому сценарию.
По какому?
Вот это оставалось неясным. Ситуация усложнялась, запутываясь до невозможного. По мнению Лютого, прояснить ее мог только Прокурор. А потому следовало максимально быстро добраться домой и связаться с хозяином коттеджа на Рублевке по компьютеру (мобильнику Максим давно не доверял).
Однако на полпути к автостоянке, где Нечаеву надлежало оставить уже ненужную милицейскую «шестерку» и пересесть в свою машину, произошел форс-мажор, предугадать который было невозможно.
