Мятежный перевал - Сергей Иванович Зверев
Спокойные и вежливые слова, сказанные Наги, произвели на мужчину нужное действие: он начал приходить в себя.
— Вот так, — все тем же вежливым тоном продолжил Наги. — Ничего страшного… Просто мы хотим задать тебе несколько вопросов. Скажешь нам правду, и ступай себе дальше.
— Да, — ответил мужчина, — да… Я скажу все, что знаю. Зачем мне что-то скрывать? Я человек мирный. Вот возвращаюсь в поселок, везу товар. Я торговец.
— Вот и хорошо, — сказал Наги. — Значит, ты живешь в этом поселке?
— Да, — ответил мужчина. — С самого рождения там и живу. И семья у меня там, и дом тоже…
— И что, спокойно живется людям в поселке? — спросил Наги.
— Да как сказать… — замялся торговец. — По-всякому бывает. Сами знаете — война.
— Да, война, — кивнул Наги. — Беда для всех сирийцев. В поселке есть чужие?
— Чужие? — Сразу было видно, что мужчине не очень хочется отвечать на такой вопрос. — Какие такие чужие? Это вы о ком спрашиваете?
— Чужие, — повторил Наги. — Которые вас грабят и не дают вам спокойно жить. Мы их ищем, чтобы уничтожить и помочь вам. Мы ваши друзья.
— Кто вас знает, друзья вы или враги… — Мужчина по-прежнему пытался уклониться от ответа. — Хорошо нам живется в поселке. Спокойно… Отпустите меня, мне нужно идти. У меня товар, меня ждут.
Наги, похоже, обладал редким даром — он умел вызывать к себе доверие. Даже спецназовцев, которым по роду службы полагается быть недоверчивыми, он и то сумел расположить к себе в самое короткое время. А тут напуганный селянин. Буквально через десять минут житель поселка уже более пространно отвечал на вопросы Наги, и при этом чувствовалось, что он говорит правду. Может быть, и не всю, но правду. Да, в поселке есть чужие люди. Это злые люди. В поселке они появились не так давно, но как только появились, так сразу же начали грабить мирных селян. А троих жителей поселка, которые воспротивились грабежу, они убили. И пригрозили убить каждого, кто вздумает им сопротивляться или хотя бы противоречить. Они себя называют «каракалами». Они и впрямь похожи на этих хищных и беспощадных зверей. Все в поселке их боятся, потому что их нельзя не бояться. Их много, никак не меньше пятидесяти человек. И разного оружия у них полно. Есть у них и несколько машин. Если точнее, то три машины. Хорошие машины, иностранные, им и дорога не нужна, они могут ездить по любой местности.
Наги спросил селянина и о черной дыре. Селянин ответил, что в центре поселка есть несколько небольших скал. И в одной из этих скал имеется глубокая пещера, которую селяне всегда называли «черной дырой». Это большая и страшная пещера, в ней, по поверьям, обитает сам шайтан. Сами селяне подходят к той пещере лишь в исключительных случаях. А вот злые люди, которые сами себя называют «каракалами», не испугались той пещеры, они устроили в ней себе жилище. Днем они обычно прячутся в «черной дыре», а ночью выходят из нее, чтобы творить злые дела. Жители поселка полагают, что «каракалы» дружат с самим шайтаном, оттого они такие злые.
Наги поблагодарил селянина за честный рассказ и попросил его подождать еще несколько минут. Надо было обо всем рассказать спецназовцам и немедленно решать, что делать дальше. Селянин с неохотой согласился, тем более что и деваться ему было некуда: рядом с ним находился один из спецназовцев — Альберт Корольков.
— Что ж, теперь все становится на свои места, — сказал Кудрявцев, выслушав рассказ Наги. — И «каракалы», и «черная дыра» — все на месте. А значит, мы у цели. Давайте соображать, что делать дальше.
— Разведать бы дополнительно, что к чему, — высказал общее мнение Александр Рыжов. — Определить подходы к той дыре, отходы от нее и так далее. А то ведь мы сейчас, можно сказать, слепые. А когда ты слепой, то воевать несподручно.
— Да, разведать… — Кудрявцев потер ладонью лоб. — Это значит сунуться в поселок при свете дня. Эти «каракалы» даже ночью вычислили наших ребят, а уж днем… — Он не договорил и махнул рукой. — Тут надо придумать что-то этакое… Что-то нестандартное.
— Я пойду в разведку, — сказал Наги, и когда Рыжов перевел его слова, все спецназовцы с удивлением уставились на сирийца. — Я разведаю, — повторил Наги. — Я сириец, одет почти так же, как любой селянин, значит, на меня в поселке и внимания никто не обратит. Пойду в поселок вместе с торговцем, которого мы остановили. В случае чего он скажет, что я его родственник из другого поселка. Скажем, из поселка Шахик. Проведу разведку и с наступлением темноты вернусь.
— Вот как… — сказал Кудрявцев. Ни он сам, ни остальные спецназовцы не ожидали такого предложения от Наги. — Ну, а что? Предложение дельное. Возможно даже, единственно верное в нашей ситуации.
— Главное, чтобы этот торговец тебя не выдал, — сказал Никита Белкин. — А то явится в поселок и поднимет крик.
— Ничего, — скупо улыбнулся Наги. — Я его уговорю, чтобы он молчал… Решай, командир. День близится к закату. Ночью что разведаешь?
— Ступай, — сказал Кудрявцев. — И будь осторожен. Оружия с собой не бери, а то вдруг наткнешься на «каракалов», и они вздумают тебя обыскать. С наступлением темноты возвращайся.
Кажется, Кудрявцев хотел сказать еще что-то, но ничего не сказал. Он лишь дотронулся до плеча Наги. Сириец еще раз скупо улыбнулся и ушел.
— Вот ведь оно как, — сказал кто-то из спецназовцев. — Приобщили, значит, мы этого сирийского парня к своему делу…
— Это не только наше дело, но и их дело тоже, — возразил Кудрявцев. — Даже оно больше их, чем наше. Мы только им помогаем в меру своих сил и возможностей.
Глава 22
День догорал, солнце клонилось к закату.
— Красивые здесь закаты, — сказал Матвей Барабанщиков. — Яркие. У нас в Вологодчине — совсем другие закаты. Да…
— Как ты себя чувствуешь? — спросил Кудрявцев. — Как рука?
— Спецназовец умеет стрелять и одной рукой, — усмехнулся Матвей. — И даже если у него совсем нет рук. Так что не волнуйся, командир. Я вот о чем думаю… Если «каракалы» базируются именно в этом поселке, то отчего мордуют другой поселок — Шахик? Здесь-то им было бы сподручнее. Так сказать, не сходя с места…
— Наверно, потому что здесь они базируются, — сказал Кудрявцев. — Не хотят привлекать лишнего внимания. Вот и выбрали для грабежа и устрашения Шахик. Все логично.
— Да, наверно, —
