Расстрельный список - Сергей Иванович Зверев
– Бьет – значит любит, – усмехнулся я.
Еще одна наглядная иллюстрация, насколько мы правы в своей классовой борьбе и стремлении в будущее, где человека не будут бить розгами за пролитый кофе, где никто не будет быдлом по праву рождения.
– Не переживайте за него, – засмеялся Мороз. – У холопьего раболепия есть обратная сторона. Как только барин расслабляется и поворачивается спиной, тут же в нее втыкаются вилы. Это люди жестокости просто невероятной. Им что корову зарезать, что трехлетнего ребенка – все одно… Ладно, пройдемте в кабинет.
В кабинете он в очередной раз предложил закурить сигару. Я в очередной раз сообщил, что не курю. Он в очередной раз задымил. Потом замер, глядя вдаль, раздавил сигару о пепельницу. Мысли его витали где-то в облаках.
Вообще он сам и его окружение были страшно напряжены, хотя старались этого не показывать. Как ни крути, это был их последний шанс. Они до умопомрачения боялись того момента, когда «все еще впереди» становится «все уже позади». И такой момент истины наставал.
– Все, отсчет пошел. Послезавтра вы отбываете на место. Для организации боевых действий на оккупированной Москвой территориях, – вернувшись на землю из эфирных высей, торжественно отчеканил Власник, не лишенный самолюбования.
– Понял, – в груди екнуло. Мне уже стало казаться, что эти планирования и обсуждения будут вечными. – Нас поведут по тому же коридору?
– Вас в единственном числе. Борис Александрович пока погостит здесь. Он будет вашим координатором на этой стороне.
«Или заложником», – подумалось мне. Но что я мог возразить? Только кивнуть согласно:
– Договор дороже денег.
– Мы рассчитываем на вас. Надеемся, в назначенный час Украина поднимется и встретит нас.
– Хлебом и солью…
– Вот только один момент, Александр Сергеевич. Мы не перейдем границу, пока с гарантией не убедимся, что народ поднялся, а обещанные части РККА – наши. Не могу рисковать своими лучшими людьми.
«И последними», – хотелось добавить мне.
– Только не промедлите сами, Дмитрий Станиславович, – голос мой стал максимально жестким. – Осмелюсь предупредить. Если мы выступим и пойдем на красные штыки, а вы по каким-то причинам решите отсидеться… Если вовремя не подойдете и обречете нас на заклание… Ну что же, тогда мы объявим вам войну. И на всей территории Украины земля будет гореть под ногами ваших людей. Как и польской разведки. Мы отплатим сполна. Неважно, год, два, три, но мы выведем все ваше племя. Ваше дело на этом и закончится.
Мороз внимательно посмотрел на меня. Ну что ж, увидел наконец на моем наивном лице оскал зубастого хищника. Потом патетично заверил:
– Мы не подведем…
Перед отходом оставалось утрясти жизненно важные вопросы взаимодействия и связи – вечная беда военных и разведчиков.
Главный момент был – как мы сообщим о начале нашего выступления и о том, что все идет по плану. Связь должна быть быстрой, поскольку события станут развиваться стремительно. Тут КСУ пришлось пойти на риск и жертвы. Мне выделили «почтовый ящик» – точку в Проскуровске. Схема простая. Пароль-отзыв в обувной мастерской. Сбрасываем человеку нужные сведения. У того выход на радиста. И вскоре летит радиограмма по волнам эфира: «Все в порядке! Начинаем».
Радио – это новое и очень перспективное орудие шпионской деятельности. Обычно агенту приходится ждать неделями, а то и месяцами, пока до хозяев доколдыбает «на квадратных колесах» его важное и срочное сообщение. Связные, шифры, переброска почты через границу, использование дипломатических каналов. И не факт, что все дойдет в целости и сохранности. А здесь выходишь в эфир азбукой Морзе – и моментально твои работодатели в курсе последних новостей.
Использовалось активно радио и в антисоветской пропаганде, в том числе эмигрантскими движениями. Одно дело перекидывать из-за границы подрывную литературу, через диппочту или по обычной почте, рискуя засыпаться. И совсем другое – комфортабельно из зарубежного логова вещать в эфир о преступлениях советского режима. Благо радиолюбителей в СССР с каждым годом все больше. Ловят они в том числе и вражеские радиостанции. А потом ползут слухи, сплетни и клевета, притом распространяются они с поразительной скоростью, захватывая изголодавшиеся от отсутствия горячей информации народные массы.
Но вот только в эти игры с радиоволнами можно играть в обе стороны. И тут мы готовим врагам сюрприз. Думаю, он их впечатлит.
На пруду с утками стояла беседка, в соответствии со своим названием идеально подходящая для бесед. К ней не подберешься незаметно со стороны, чтобы подслушать разговор. И умелец с биноклем не сподобится прочитать по губам крамольные речи. А поговорить нам с Петлюровцем было о чем.
– Ты понимаешь, что остаешься заложником? – спросил я угрюмо. – Это верная смерть, если все у нас получится.
Петлюровец только пожал плечами:
– Я столько от этой смерти бегал. Дыхания уже не хватает. Когда-то она должна настигнуть меня. Главное, за правое дело.
– Эх…
– Если не увидимся, Саша, помни одно. Россия – это такое вечное дерево. Которое засыхает и снова возрождается. Российская империя, которой я намеревался служить верой и правдой, это был могучий дуб, который, к сожалению, сгнил изнутри и не мог не рухнуть. Ваша власть – это сильный зеленый росток, который тоже станет могучим древом. Только нельзя давать врагу подрубать корни. На то ты, чекист, и поставлен. И я был поставлен. Но… В общем, как выйдет. Обо мне не думай.
– Но тебя же… – слово «пытки» я произнести не отважился, но Петлюровец все понял.
– После операции, чем бы она ни закончилась, как источник информации я буду уже неважен. Так что, скорее всего, меня просто безболезненно шлепнут.
Мне этот его прощально-похоронный пафос совсем не понравился.
– Э, нет, Борис Александрович. Не так оно и печально. Я сделаю все, чтобы тебя вытащить. И вытащу.
– Ну спасибо, если так, – с долей иронии произнес Петлюровец. В душе он уже подвел черту своей жизни.
– Ты только не делай скоропалительных ходов, – предупредил я, понимая, что он просто может пустить пулю себе в лоб. – Все может обернуться в твою пользу.
– Попытаюсь.
Наши посиделки у пруда не остались незамеченными. Вскоре ко мне подкатил Шрам и поинтересовался, о чем мы так увлекательно беседовали.
– О наступлении, – ответил. – И о вас.
– Обо мне? – удивился контрразведчик.
– Решили, что вы подрываете здоровье излишним усердием. Берегите себя… Ну и меня. Надеюсь, при переходе не будет сюрпризов? Учтите, что успех всего дела сейчас зависит от меня. И моя шкура гораздо дороже золота.
Шрам усмехнулся. Конечно, он с удовольствием устроил бы мне какую-то пакость. Но дело для него важнее.
– Не агитируйте, – стукнул он себя перчаткой по руке. – Дойдете нормально. Клянусь честью.
– Хорошо, когда она есть…
