Пол Кристофер - Меч тамплиеров
После еды Таварес куда-то убежал, но через несколько минут вернулся, волоча на буксире пожилого человека в линялой военной форме, прозрачной накидке-дождевике и высоких резиновых сапогах. Он назвался доктором Эмилио Сува.
Ученый курил трубку с глиняным чубуком и, судя по морщинистому, обветренному лицу, выдававшему долгую и нелегкую жизнь, приближался возрастом к ста годам. Но глаза его смотрели цепко и проницательно, а дребезжащий резкий голос ясно давал понять — доктор все еще далек от старческой слабости. Как сказал Таварес, Эмилио Сува прожил на островах всю сознательную жизнь, и если уж он чего-то не знает, то этого не знает никто.
Доктор подробнее растолковал о статуе и монетах. По-английски он говорил плохо, а потому капитан взял на себя роль переводчика.
Человека, нашедшего клад, звали вовсе не Гао, как утверждал Таварес, а Дэмьен де Гоес. Статуя представляла собой фигуру всадника в мавританском одеянии с непокрытой головой и смуглым, почти черным лицом. Он сидел на коне и простертой вперед правой рукой указывал на запад. В ногах изваяния обнаружили котелок или горшок, наполненный монетами, в том числе пять бронзовых и две золотые из североафриканского города Кирены и из Карфагена, некогда финикийской колонии, ныне территория Туниса.
Болтовня или миф? Нет, слишком уж много реальных подробностей…
Пока старик излагал свою историю, Холлидей припомнил карту, которую видел в музее, посвященном братьям Пицигано.153 Эти итальянцы жили и работали раньше, чем были обнаружены Азорские острова, и почти за двести лет до того, как Колумб открыл Америку.
Братья Пицигано, иллюстрируя древнюю финикийскую легенду о землях за Геркулесовыми столбами, изобразили на карте всадника. Причем приблизительно там, где находились Азорские острова. Рука человека на лошади указывала на запад, а подпись под рисунком предупреждала каждого, кто рискнет пересекать Атлантику, что он будет поглощен «морем тумана и тьмы». Что ж, не самое ошибочное описание Атлантического океана, когда он в плохом расположении духа.
Любопытно, что название «море тумана и тьмы» когда-то использовал и мавританский путешественник и картограф из Испании по имени Хашхаш ибн-Саид ибн-Асвад,154 чтобы описать плавание, из которого он вернулся за пятьсот лет до Христофора Колумба. Да и название места на острове Корву — Понта-ду-Марко — подтверждало истинность слов доктора. Это пограничный маяк, край мира, дальше — белое пятно и неизвестность.
— Он говорит… — прервал мысли подполковника Таварес, продолжавший переводить. — Он говорит, что там, на Корву, есть человек, с которым вы обязательно должны повидаться. Он сможет ответить на все ваши вопросы.
Капитан повернулся к старику.
— Como о senhor te chama?155
— Rodrigues, — четко ответил старик, сжимая желтыми зубами длинный мундштук трубки. — Helder Rodrigues. Clerigo.
— Его зовут Родригес, — пояснил капитан. — Он говорит, что человека, которого вы обязаны повидать, зовут Хельдер Родригес. И он священник.
30
Капитан Таварес повез их на Корву следующим утром. Скомканные облака неслись над беспокойным морем. «Сан-Педро» вздрагивал всем корпусом на мелких волнах. Корву стал виден, как только катер обогнул волнорез Санта-Крус-дас-Флориш. Он напоминал огромный кекс, одна сторона которого не «подошла» в форме для выпечки. Когда-то давно полыхающий огнем и изрыгающий раскаленную лаву вулкан поднялся со дна моря, но ветер и холодная вода сначала остудили его, а потом принялись медленно, но неотвратимо разрушать скалы и за тысячи лет вполне преуспели в этом нелегком деле. Крутые склоны обросли толстым ковром растительности, как днище старого судна.
Всего пятнадцать миль разделяли Флориш и его младшего брата. «Сан-Педро» потребовалось не больше сорока минут, чтобы преодолеть их. Единственная деревня примостилась на южном, пологом склоне Корву — красные черепичные крыши теснились немного выше короткого пирса без волнореза.
Вместо того чтобы сразу пришвартоваться, Таварес повел катер на север, огибая береговую линию по крутой Дуге.
— Куда мы идем? — спросила Пэгги, поглядывая на удаляющиеся дома.
— Вокруг острова! — отвечал капитан. — Это не долго. Я хочу показать вам Понта-ду-Марко — край мира.
Чем дальше на север, тем круче становились темные базальтовые утесы, торчащие прямо из моря, а тяжелые волны снова и снова ударяли в них, разбрызгиваясь солеными каплями. От грохота прибоя закладывало уши. С палубы катера люди не могли разглядеть ничего на берегу, кроме скал. Море и камень, две непримиримые силы, бьющиеся в беспрерывном сражении на протяжении сотен веков.
Холлидей задумался о мече и человеке, который вез его. Был ли этот клочок суши конечным пунктом назначения? Здесь ли, на окруженном бушующим морем скалистом островке, нашло пристанище сокровище, скрытое со времен Христа под Храмом Соломона в Святом городе Иерусалиме? Или все это выдумка, подобно легенде о короле Артуре и его мече?
Именно здесь, стоя на раскачивающейся палубе катера, подполковник Джон Док Холлидей понял, что сокровище уже не имеет значения. Меч, его долгий путь, тянущиеся подобно шлейфу загадки влияли на человеческие жизни и меняли сам ход истории. Король Артур и его Экскалибур, возможно, останутся лишь романтической легендой детства, но эта легенда, судьба меча тамплиеров, изменяла саму цивилизацию.
— У вас на лице выражение, будто вы пронзаете мыслью пространство и время, Док, — ласково улыбнулась Пэгги, стоящая рядом. — Снова вспомнили историю?
— Есть немножко… — кивнул рейнджер.
Таварес крутанул штурвал, и «Сан-Педро», едва не завалившись набок, повернул за скалистый мыс.
— Вот он! — выкрикнул капитан. — Понта-ду-Марко! Край мира!
Они находились напротив северной оконечности острова. Кальдера давно уснувшего вулкана возвышалась, словно зубчатая зеленая стена, узкими террасами сходящая к бушующему белой пеной прибою. А вершину горы скрывали туман и грязные облака, скомканные будто старые тряпки.
Из вулканического склона в море выдавались три узкие черные обсидиановые скалы, острые, как шпили, поблескивающие сколами. Они напоминали черные пальцы огромной птицы, которая норовила сцапать нечто, приближающееся с моря. Основания скал тонули в сплошной подушке пены, но Холлидею показалось, что он увидел темное пятно. Словно вход в пещеру.
— Статуя стояла на верхушке во-он того столба! — прокричал Таварес, тыкая пальцем вверх.
Завеса брызг туманным облаком клубилась у подножия утесов. Прибой грохотал будто гром. Капитан не солгал и не преувеличивал: это в самом деле край мира. Дальше — лишь море, без границ, от горизонта до горизонта.
Таварес замедлил ход, удерживая «Сан-Педро» на месте. Двигатели выли, катер дрожал от натуги, взлетая на подкатывающихся под днище волнах и падая вниз. Черные скалы высились всего-навсего в нескольких сотнях ярдов. Пэгги начала зеленеть.
— Мне кажется, я видел вход в пещеру! — перекрикивая прибой, орал Холлидей. — Будто пасть!
— Может быть! — Капитан пожал плечами. — Никто не приставал здесь! Никогда! Нет берега! Только скалы! — Он покачал головой. — Опасное место! Дом великого бога-зверя — Адамастора!
Уже много лет Холлидей не слышал этого имени. Очень давно, когда он был еще мальчишкой, дядя Генри читал ему на ночь сказку, которая испугала его и надолго врезалась в память. Когда-то из этого образа черпал вдохновение Эдгар Аллан По. Гораздо позже Холлидей узнал, что дядя Генри пересказал ему отрывок из поэмы «Лузиады» великого португальского поэта Камоэнса.156
И вот средь волн могучих, горделивых,Нам чудище громадное явилось.Казалось, в бороды его извивахВетров ватага мощная скопилась.Над гладью вод нечесаная грива,Как стая змей огромных, шевелилась.Из уст прикрытых зубы выпиралиИ желтизной зловещей отдавали…157
Он до сих пор слышал голос дяди Генри, рокочущий в темноте спальни, словно прибой у этого дикого берега:
Я страшный мыс, хранитель вечной тайны.И Мысом Бурь меня вы окрестили.О таинствах моих необычайныхНи Плиний, ни Страбон не говорили.И Африки полуденной окраинПомпоний с Птолемеем не открыли.Я Африку собою замыкаюИ к Антарктиде взоры обращаю.Адамастор я, сын Земли могучейИ Бриарею брат и Энкеладу…
Джон смотрел на черные шпили, окруженные пенным прибоем, и пытался представить себе судно тамплиеров и его драгоценный груз. Удалось ли ему найти здесь безопасный проход к берегу? Скорее всего, да… Тогда следует предположить, что за истекшие восемьсот лет ни один корабль не повторил его подвига. Тайна меча лежала под защитой холодных скал и ревущего прибоя, словно в самом надежном банковском сейфе.
