Владимир Моргунов - Серый кардинал
— Послушайте, но это же безумие! — Епифанов нахмурил свои выразительные брови и сверкнул красивыми карими глазами. Хорошо у него был отработан этот прием: коллеги при его взгляде подбирались и прекращали шуточки, чувствуя себя рядом с Епифановым законченными разгильдяями, а подследственные — если это, конечно, не были рецидивисты — заметно терялись.
На нынешних гостей Епифанова игра бровей и сверкание глаз произвели нулевое впечатление.
— Почему же безумие? — вступил в разговор тот, что помоложе, фальшивый разносчик телеграмм.
— Потому что, во-первых, я никогда на это не пойду. Надо быть круглым идиотом, чтобы получать срок ради неизвестно чего. Рано или поздно вас все равно поймают…
— Погодите, — перебил его тот, что постарше. — У нас меньше времени, чем у вас, поэтому приберегите свое красноречие для других. Во-первых, это весьма спорный вопрос — насчет того, что нас поймают. Во-вторых, вы будете рисковать своей карьерой и задницей не «ради неизвестно чего», как вы изволили выразиться. — Он вытащил из заднего кармана брюк стодолларовую купюру, положил ее на стол и прикрыл широкой жилистой рукой. — И в-третьих, то бишь, самое существенное в вашем положении — у вас просто нет другого выхода. Нам, как вы догадываетесь, терять практически нечего, в отличие от вас. Не поставите же вы свою карьеру против жизни жены и дочери.
Епифанов побледнел. Это не укрылось от его собеседников.
— Вам надо соглашаться, — сказал тот, что помоложе. —
На магнитофон мы вас записывать не станем, составлять собственноручные отчеты вы тем более не будете. Просто вы будете информировать нас обо всем подробно.
Бирюков позвонил Клюеву из автомата — так они уговорились.
— Не бегать же мне к «глазку» на каждый звонок, — объяснял расклад Клюев. — И потом, если на меня ненароком «выйдут» и «заметут», вы будете застрахованы от вероятности налететь на засаду. Будете набирать номер один раз, после трех гудков вешать трубку и набирать повторно.
На сей раз у Клюева все было в порядке, то есть, никто его не потревожил в их отсутствие. Он открыл дверь сразу же, как только Бирюков и Ненашев возникли перед ней.
— Рад видеть вас целыми, надеюсь, без «хвоста», — сказал Клюев друзьям.
— Эх, хорошая это штука — надежда, — заметил Ненашев. — Вот два типа поджидают третьего, чтобы его укокошить, а тот третий почему-то задерживается. Один и говорит другому: «Надеюсь, с ним ничего плохого не случилось?» Пожевать мы тебе принесли, красавец.
Последнее уточнение относилось к рассеченной брови Клюева и лилово-желтой, расползшейся под глазом гематоме. Конечно, своим видом он привлекал бы излишнее внимание публики, если бы появился в освещенном месте. Ненашев вообще настаивал на том, что он пойдет к Епифанову один, как «личность незапятнанная в прямом и переносном смысле слова», по его выражению. В прямом смысле наиболее запятнанным выглядел, конечно, Клюев, но и Бирюкова Ненашев тоже очень отговаривал:
— Николаич, я и один распрекрасно со всем справлюсь. А вдруг эти гады уже фотороботы твои везде вывесили?
— Твои тоже, Костя. К тому же они наверняка и фотографиями нашими уже располагают. Кому суждено быть повешенным, тот не утонет. А я чувствую, что сегодня вечером я никому на фиг не нужен буду. Да и тебе со мной повеселее будет.
В том, что у них появилась зацепка в лице следователя прокуратуры Епифанова, была заслуга Клюева. Именно он потребовал в райотделе, чтобы допрашивавшие его, соблюдая закон, представились. А зная Епифанова Виктора Сергеевича, отыскать его адрес и телефон было делом техники.
— Нет, мужики, не завидую я ментам все же, — покачал головой Бирюков, когда они обрели искомый адрес. — Они же как на открытой, со всех сторон простреливаемой площади вроде бы получаются.
— Ты истинный христианин, Николаич, — с непонятным выражением сказал Клюев. — Неизвестно, сколько ты от них еще претерпеть должен, чтобы относиться к ним без сочувствия.
Клюев горел нетерпением узнать, почему же именно правоохранительные органы питают такое противоестественное, как он выразился, пристрастие.
— А ничего противоестественного нет, Женя, — устало сообщил Бирюков. — Наводочка была. Очень точная наводочка, с указанием адресов и фамилий. Кто-то позвонил вроде бы на самый верх, чуть ли не самому генералу Ковалеву. Сообщил, что группа из пяти человек была шестнадцатого апреля неподалеку от загородного дома предпринимателя и по совместительству депутата облсовета Петракова…
— Стоп! Как говaривал незабвенный подпоручик Дуб, об этом мы еще до войны говорили с господином окружным начальником. Давайте-ка поднапряжемся и вспомним, сколько же нас было на самом деле шестнадцатого апреля, в страстную, то есть, пятницу, — Клюев, словно указующий перст, поднял вверх кусок батона, который он только что отломил.
— А что ж тут особенного напрягаться — пятеро нас и было, — сразу сказал Бирюков.
— Ты на сто процентов уверен, Николаич?
— На сто три даже, как говорится. Когда мы приемы отрабатывать стали, получилось две нары. Один без пары остался. У меня на такие вещи память вроде как профессиональная получается. Повозился бы ты с мое в спортзалах с разными — как их, блин, называли, группами, тоже считать научился бы. Когда ради куска хлеба насущного расходуешь свою жизнь на занятия с разной шелупонью, мечтающей без особого труда через пару месяцев сделаться российским Брюсом Ли, поневоле привыкнешь считать по головам: одна голова — один червонец, десять голов — сто рублей. Лица-то мелькали, как в калейдоскопе.
— Точно, — подтвердил Ненашев, — в самом деле пятеро было. Николаич с Васькой Козловым в паре стоял, руку ему малость повредил…
— … Когда Козлов ему чуть-чуть руку ножом не проткнул, — подхватил Клюев. — Верно. Одна голова — хорошо, три головы…
— … Парламент, — бестактно прервал его Ненашев. — Пятым кто был?
— Фиг его знает, — восторга у Клюева насчет коллективного восстановления событий вроде бы поубавилось.
— Давайте тогда методом исключения, — предложил Ненашев. — Ванька Бреднев был? Нет. Эдик Колесников был? Нет. Толька Верютин был? Вот, Толька был.
— Точно, был, — согласился Клюев. — А кто вообще предложил тот маршрут?
— Да ты вроде бы и предложил, — не совсем уверенно сказал Бирюков.
— Ну, в общем-то, да, — подумав, согласился Клюев. — Только я не собирался конкретно к тому чудо-городку подходить.
— Ладно, что тут судить-рядить, кто предложил, кто не предложил, — опять авторитетно вмешался Ненашев. — важно, что кроме нас были Козлов и Верютин. Кто-то из них, значит, и сообщил, куда следует, что мы были шестнадцатого днем неподалеку от дома Петракова — вроде как на разведку выходили, чтобы через два дня «пришить» его. Надо этих двоих разыскать и потрясти. Глядишь, кто-то из них и расколется.
— Или оба, — сказал Клюев.
— Что — оба?
— Оба расколются. Не исключено, что они были и есть заодно.
— Ага, — подытожил Ненашев. — А привел к тебе этих типов именно я.
— Костя, не говори ерунды. Ты ли их привел, сами ли они пришли, теперь уже не важно. Лучше скажи, как ты их «колоть» собираешься?
3
В кабинете директора завода безалкогольных напитков появились посетители. Преодолев хилую преграду в лице секретарши, жалобно оправдывавшейся из-за из спин: «Александр Алексеевич, честное слово, я же их… они же…» три молодых человека уверенно прошли по не очень новому и не очень богатому ковру и без приглашения плюхнулись на стулья.
— Вы свободны, дорогая, — оскалился один из посетителей, повернувшись к секретарше.
— Ладно, Клавдия Васильевна, — успокоил ее директор. — Я сам разберусь.
Молодым людям было лет по двадцать пять. Точнее, самому старшему, который услал секретаршу, можно было дать и тридцать, а самому младшему — вряд ли больше двадцати. Модно и богато одетые, пахнувшие дорогим одеколоном, аккуратно подстриженные и гладко выбритые, они могли бы показаться преуспевающими предпринимателями, если бы не их бросающаяся в глаза спортивность. Где-то за морями-океанами и непрозрачными границами бизнесмены, возможно, в массе своей занимаются всякими там бодибилдингами и бегом трусцой — Александр Алексеевич, несмотря на свои пятьдесят пять лет и бессменное, на протяжении последних двадцати, руководство не очень престижным, но достаточно хлопотным производством, тоже не лаптем щи хлебал, на изменения в окружающей жизни реагировал — но в России-матушке то ли от злоупотребления выпивкой-закуской, то ли еще по каким причинам капиталисты, даже молодые, на спортсменов мало походят.
— Вы откуда, товарищи? — разумеется, дежурная фраза. Сейчас в ответ принято вручать визитные карточки, раньше торопились вынуть из папки письмо на солидном фирменном бланке.
