Данил Корецкий - Время «мечей»
Все это зафиксировала фотоаппаратура пролетающего над местом катаклизма «Грача». Теперь задание было выполнено окончательно.
Накренившись, штурмовик стал на крыло, описал пологую дугу и лег на обратный курс. Через сорок минут он совершит посадку на родном военном аэродроме. Как и обещал командир, майор Сазонов успеет на домашнее торжество, поздравит Вовку, перецелуется с родней и выпьет несколько разрешенных рюмок водки, да и сверх того, если душа пожелает. Но сейчас он об этом не думал. Его поглощал сам процесс полета. Все остальное оставалось на втором плане. А задумываться о том, кого поразила «Х-25 МЛ», ему и в голову не приходило. Сказали: «Каких-то боевиков» – этого вполне достаточно!
* * *– Короче, летит самолет Москва – Махачкала, – с азартом рассказывал Абрикос. – Два аварца просят пилота: «Ле, братуха, над Гунибом пониже спустись – спрыгнем у дома». А пилот отвечает: «Ле, братуха, я на это уже не поведусь: в прошлый раз я так спустился – один спрыгнул, пятеро запрыгнули!»
Он и Джин захохотали, но Оловянный даже не улыбнулся.
– И что смешного? – безразлично бросил он.
– Ты просто не в настроении, – буркнул Абрикос и обиженно замолчал.
Они успели отъехать километра на три, когда сзади раздался приглушенный расстоянием грохот. Оловянный встрепенулся. Шестым чуством, которое не раз спасало от засад, он понял: это не простой, не случайный взрыв…
– Разворачивайся! – приказал он.
Абрикос, не задавая лишних вопросов, круто повернул руль и вдавил в пол педаль газа. «Девятка» запрыгала на ухабах, сзади, так же не жалея подвеску, неслась «двенадцатая». Поднимающийся вдали столб черного дыма подтверждал подозрения амира и указывал направление.
Вскоре они оказались у того места, которое несколько минут назад покинули. Здесь все неузнаваемо и страшно изменилось. На месте дома дымилась глубокая яма диаметром около десяти метров, засыпанная строительным мусором, обломками мебели и разорванными коврами из бункера. От стола во дворе ничего не осталось, его поглотила воронка, так же, как и сидевших за ним людей. Только в отдалении валялось искореженное и обугленное до неузнаваемости тело…
– Там у меня двести килограммов пластида было, – механически проговорил Оловянный, глядя в страшную яму. – Видно, они добавились…
Но думал он, конечно, не об этом. Так же, как стоящие рядом соратники.
– Еще бы немного задержались, и всем п…ц! – сказал Абрикос. Руки у него дрожали.
– Точно! – кивнул Джин. Он был бледен и все время почему-то облизывался.
– Это что, снаряд? – спросил Дерганый неизвестно у кого.
И сам себе ответил:
– Нет, наверное, мину поставили…
Джин вздохнул.
– Ребята тоже могли уехать… А они остались и вот, – он кивнул в сторону обезображенного тела.
Абрикос выругался.
– Похоже, хавать шашлык становится самым опасным делом! Вот мы два раза не подписались на это дело и оба раза остались живы!
– Хватить п…ть! – сказал Оловянный. – Уезжаем! Сейчас понаедут! И так полно любопытных!
Он кивнул на другую сторону оврага, где начинали собираться перепуганные жители Майданского.
* * *– Как ты думаешь, что это было? – спросил Абрикос, когда они сели в «девятку». – Может, правда заминировали? Вставил Саид в твой пластид взрыватель… И – бух!
Оловянный вышел из глубокой задумчивости.
– Вряд ли… Саид – человек проверенный…
– Но ты же знаешь…
Амир мрачно хмыкнул:
– Да знаю! Предательство сжирает любую «проверенность»… Только это, скорей, похоже на бомбу! Или ракету!
– Ну, это ты загнул! Такого у нас еще не было!
– У нас не было, в других местах было!
– Значит, этот грузин подставной! – догадался Абрикос.
– Да ты что?! Получается, его хотели вместе с нами валить?! Они так не делают…
– А знаешь! – вдруг воскликнул Абрикос. – Может, это Мухаммад? Он у наших дураков в большом почете! Пока вы там терки терли, мне Маомад про него все уши прополоскал. Рассказывал, какой он умный, как Коран знает, как о пацанах думает! Говорит, что ребята Абрека хотят под него идти, да и из джамаата Гюрзы вроде приходили… Короче, он Маомадом вертит, как ишак своим хвостом! Если скажет тебя завалить, Маомад без вопросов сделает!
Оловянный мрачно кивнул.
– Есть такая тема! И от тебя слышал, и от других… Только мы с ним вместе там были…
– Вместе, да не вместе! Он первым уезжать собрался, от еды отказался… А мы могли остаться! Маомад поджег шнур и поехал! Только мы следом покатились…
– Слишком длинный шнур, – буркнул Оловянный.
– Что?
– Под колеса смотри! А то мы без всякого Маомада в пропасть улетим!
Амир достал рацию и вызвал Мухаммада.
– Взрыв слышал?
– Слышал.
– Наш дом взорвали. Твоих ребят побило, моего сторожа…
– Это плохо, – без особых эмоций отозвался эмиссар. – Кто мог это сделать? Там же чужих не было. И охрана кругом…
– Чужой был, – поправил Оловянный. – Сейчас он у тебя в машине!
– Но с него глаз не сводили! Он не мог ничего сделать!
– И все же, я думаю, это связано с ним, – коварно подбрасывал Оловянный версию, которая выгодна истинному виновнику. – Может, это ракета или управляемая бомба!
На том конце эфира наступила тишина.
– Не может быть! – наконец ответил эмиссар. – Если он внедренный агент, то на него не могут бросать бомбу! Нигде в мире государство не уничтожает своих квалифицированных специалистов!
– Вообще-то я тоже так думаю, – ответил Оловянный. – Ну, ладно, разберемся!
Он отключился.
– Ну что? – нетерпеливо спросил Абрикос.
– Если это он, то ему выгодно свалить вину на чужака, – медленно проговорил Оловянный. – Но он на такое объяснение не клюнул…
– Это ничего не значит, – скривился Абрикос. – Предательство, как правило, рядится в одежды хитрости!
– Но острый нож всегда выглянет из кармана, – задумчиво процедил амир. – Если это бомба или ракета, то найдутся обломки. Если это сделал не Саид, то найдется его труп. Если за этим стоит Мухаммад, то он проявит себя еще раз… А мы будем настороже и схватим его за руку!
– Ты мудрый командир, Руслан! – восхищенно сказал Абрикос. – Хорошо, что мы вовремя уехали, а то и нас бы разорвало на куски! Я до сих пор как вспомню эту ногу… Бр-р-р! Так то была чужая…
– Какую ногу? – мрачно спросил Оловянный, думая о чем-то своем.
– Я же рассказывал! В сарае у Сапера! Засушенная нога Джавада!
Руслан усмехнулся.
– Да, смешно. Ты чуть в штаны не напустил…
– При чем здесь штаны? – обиделся Абрикос. – Я же не ожидал! Беру сверток в руки, а там нога!
– Кстати! – Оловянный вдруг что-то вспомнил, напрягся и поднял палец.
– Вагаб из Ахульго болтал про упавшую с неба руку. Вроде старый Омар с Верхнего пастбища подстрелил орла, а тот уронил человеческую руку с часами…
– И что?
– Да то, что это, может, Безрукого рука! А Безруким очень интересуется Мухаммад.
– И что? – повторил Абрикос.
– Что ты заладил одно и то же, как баран! – вспыхнул Оловянный. – Мухаммад послан сам знаешь откуда! И мы должны ему максимально помогать!
– А-а-а…
– Не «а-а-а», а возьми людей и разберись с этой рукой! – раздраженно приказал амир.
Сибирская тайга
Следующие три дня работа шла напряженно, с утра до вечера. Володя и Рустам выгрузили из вездехода тяжелый желтый прибор – аппарат воздушно-плазменной резки, подключили его к электропроводам, Володя надел непроницаемо-черные очки и приступил к вскрытию трубы. Шипящая, ослепительно яркая струя плазмы ударила в ее округлый шершавый бок, разбилась на сноп искр, но постепенно все же прожгла в толстом металле отверстие и медленно-медленно двинулась дальше, оставляя за собой узкий разрез с ровными красными, постепенно остывающими краями. Через каждый час они сменялись, а когда уставали оба, рабочие по двое пилили неподатливый металл отчаянно визжащими «болгарками». Дело шло медленно, но постепенно, преодолевая слой за слоем, разрез все же опоясывал трубу…
Работали все с утра до вечера, не покладая рук. Карим зациклился на трубе и не позволял никому отвлекаться. Он даже сам работал газорезкой. Правда, после убийства медьвака занадворовцы исчезли. Но о них особо и не вспоминали: толку, что от Омона, что от Артиста, было немного. Только Мончегорова Карим оставлял в лагере: тот должен был приводить в порядок насос для перекачки сыпучих материалов и готовить обед на всю компанию из заложенной в холодильник медвежатины. В свободное время он читал найденный в одном из домиков журнал «Огонёк» за 1970 год. И удивлялся тому, как нелепо и страшно переменилась жизнь…
Однажды после ужина Тайга отозвал Мончегорова в сторону.
– У ребят тоже в горле першит, – тихо сказал он. – Да и у меня… Это серьезно?
– Если покинуть опасную зону и своевременно начать лечение, то обойдется, – сказал Мончегоров, лишний раз убедившись в силе самовнушения. – Только это не самое опасное…
