Малая: Жизнь после тебя - Алайна Салах
Лицо Севера выглядит еще бледнее, чем в момент как я вошла, ладонь, которой он меня касался, безжизненно покоится на груди. Наш разговор забрал у него оставшиеся силы.
— Прости. Тебе нужен отдых. — Приподнявшись, я осторожно касаюсь губами его прохладной щеки. — Я спрошу у врача, когда мне можно будет прийти.
Улыбнувшись одними уголками рта, Север кивает. Поняв, что находиться рядом означает подвергать вреду его и без того шаткое здоровье, я медленно пячусь назад. Заставить себя отвернуться попросту не могу — я не успела надышаться им, живым, равно как и насмотреться.
— Малая. — Голос Севера звучит приглушено, но взгляд остается сильным и волевым. — Больше не смей ни за что извиняться. Все случилось как надо. Теперь могу спокойно жить дальше.
— Ты мне ничего не должен, — тихо возражаю я, вонзившись ногтями в ладони.
— Знаешь же, что это неправда. Я до хера тебе задолжал.
68
В ожидании когда врач снова разрешит мне увидеть Севера, я позволяю себе прикрыть глаза и в итоге проваливаюсь в глубокое забытье. Мне снится тот страшный дом и похитители. Особенно четко я вижу Андрея. Он выглядит поникшим и потерянным, цепляется за мои руки и беспрестанно бормочет «прости».
— Малая… Эй… Очнись-ка, — доносится издалека смутно знакомый голос.
Дернувшись, я распахиваю глаза и вижу перед собой озабоченное лицо Игоря.
— Еле добудился. Думал уже Тимура вызывать, чтобы тебе рядом с Севером койку выделил.
Я сажусь. Рубашка прилипла к спине, щеки и шея тоже мокрые. Во сне я много плакала.
— Со мной все нормально. — бормочу, предпринимая безрезультатную попытку встать. Ноги не держат и голова сильно кружится.
— Так, ну-ка сиди. — Игорь, исчезает и спустя несколько минут появляется с двумя чашками кофе и тарелкой, на которой лежит бутерброд с ветчиной.
Поблагодарив его, я с жадностью впиваюсь в хлебный мякиш. Еще никогда еда не казалась мне настолько вкусной.
— Надо Нину попросить, чтобы у тебя анализы взяли, — задумчиво произносит Игорь, оценивающе меня оглядывая. — Бледная больно.
— Не надо. — Калории возвращают мне бодрость, и голос звучит гораздо увереннее. — Я дождусь, пока можно зайти к Северу и домой поеду.
— К Северу ты еще пару часов не попадешь. Он сказал, чтобы ты не ждала, а отправлялась домой восстанавливать силы.
— Я нормально себя чувствую…
— Возражения не принимаются, — перебивает Игорь. — Распоряжение нашего пациента. Я отвезу. Встать-то можешь?
Нахмурившись, я смотрю себе под ноги. Если можно увидеть Севера через пару часов — я готова подождать.
— Наболтаетесь еще, — усмехается Игорь, словно прочитав мои мысли. — Ему тут еще минимум неделю лежать. У тебя тоже ночь была сложная. Надо поспать нормально и переодеться.
Я готова признать, что он прав. Как минимум, необходимо сходить в душ и сжечь эту чертову одежду. Часа за три как раз управлюсь и сразу вернусь сюда.
— Ну что, поехали? — Он протягивает мне ладонь.
Решив не прибегать к предложенной помощи, я осторожно встаю. Колени все еще слабые, но это можно перетерпеть. Завтра будет лучше.
— А что врач говорит? — спрашиваю я, когда мы оказываемся в машине. — Северу наверняка понадобится специальный уход?
— Уход? — Игорь иронично на меня косится. — Обычно он никого к себе не подпускает, но ты попробуй уговори. Вдруг получится.
— Он ведь чуть не умер, — бормочу я. — Ему нужно восстанавливать здоровье.
— Как только Тим его отпустит, он сразу рванет делами заниматься. Ему бы по-хорошему на море или в санаторий. Предложи ему совместный отдых на недельку-другую. Дави на то, что самой нужно здоровье поправлять.
Я смущенно отвожу взгляд.
— Боюсь, у нас не такие близкие отношения.
Игорь смотрит с любопытством.
— Что, правда? А так и не скажешь. Не упомню, чтобы мы ради кого-то неблизкого по щелчку срывались. Паспорт Север ведь сам тебе вернул?
Несмотря на симпатию к нему, отвечать на этот вопрос не хочется, поэтому я храню молчание.
— Понятно, — ворчливо доносится через несколько секунд. — Два, блин, партизана. Адрес напомни, кстати. Нужные вещи собери и спускайся. В душ можешь, в принципе, и у себя сходить, но лучше бы погодить до места. А то я к своим хочу — сил нет. Мелкая мне уже телефон оборвала: папа когда приедешь?
— А я разве не дома останусь? — Я смотрю на него в растерянности.
— Север сказал, отвезти к нему. Я с ним согласен. Пока он в больнице — так безопаснее.
Я закусываю губу, чтобы спрятать радостную улыбку. Мысль о том, что можно не возвращаться в ту холодную безликую квартиру, вызывает облегчение, а нежданная забота — прилив тепла.
«Это наша» — всплывает в памяти.
Оставшуюся дорогу к дому я сражаюсь со слезами — на этот раз это со слезами счастья. Большая часть моей жизни была сопряжена с одиночеством и расставаниями, и потому ощутить себя частью чего-то сильного и настоящего для того отщепенца как я — истинный подарок судьбы.
Если бы золотая рыбка спросила о трех моих желаниях, я бы не нашлась с ответом. В данный момент у меня есть все.
69
Мой план немного отдохнуть и вернуться в больницу терпит фиаско. По-крайней мере, вторая его часть. После того как Игорь оставляет меня в квартире Севера, я отключаюсь на диване в гостиной, не успев принять душ. Мое физическое состояние не позволяет даже из любопытства оглядеться вокруг.
Просыпаюсь уже затемно. Оглядевшись, вспоминаю, где нахожусь, брезгливо стягиваю с себя брюки и рубашку и, щелкнув выключателем, иду на поиски кухни. Жутко хочется пить.
Квартира Севера оказывается раза в два больше той, в которой я жила, поэтому приходится немного поплутать. Воздух в комнатах пахнет им, отчего я невольно вдыхаю глубже. В этой квартире мне нравится абсолютно все: и светло-горчичный цвет стен, и дорогая мебель из массива, и узорчатые ковры, которые добавляют изюминки общей сдержанности интерьера. Здесь определенно потрудился хороший дизайнер, и будь он сейчас здесь — я бы рассыпалась в дифирамбах. Мне редко нравился что-то настолько, чтобы ничего не хотелось изменить.
Кухня оказывается идеально чистой, почти стерильной, что наводит на мысль о присутствии домработницы. На столешнице не видно ни единого развода, на смесителе — ни единой засохшей капли.
Открыв холодильник, я ощущаю громкое урчание в желудке. Не потому что в нем много еды, а потому что она там есть. Запечатанный кусок сыра, тонкие ломти мяса в вакуумной упаковке и лоток винограда. Надорвав полиэтилен, я начинаю жадно есть. Прямо стоя, не закрывая дверцы холодильника. Кажется, помедли
