Владимир Колычев - Не жалею, не зову, не плачу
– В каком смысле стопроцентная? Тупая как пробка? – поморщилась Лиза.
Она и сама была блондинкой и ненавидела анекдоты, которые сочиняли про нее завистливые брюнетки.
– Нет. Волосы светлые от природы. А по уму… Готовится защищать докторскую диссертацию…
– Это что-то новенькое, – польщенно усмехнулась Лиза. – Своего ума Белоровскому не хватает, за чужим потянулся.
– Потянулся. В прямом смысле этого слова. Он попросил Зою достать яд курарин.
– Эка хватил. И кого он хочет отравить?
– Ей сказал, что хочет избавиться от своей жены, чтобы потом жениться на ней.
– И она ему поверила?
– Думаю, что да. Она хоть и с ученой степенью, но ведет себя глупо. И очень хочет выйти замуж за Белоровского… В общем, она обещала выполнить его просьбу.
– Не хотела бы я оказаться в шкуре его жены.
– Боюсь, что вам стоит подумать о своей шкуре… С Зоей Коваленко Белоровский познакомился в день свадьбы своего сына. Как раз в тот же день состоялся разговор между ним и вашим мужем. Насколько я знаю, вас насторожил этот разговор…
– Да… Уж не хочешь ли ты сказать, что яд предназначен для меня?
– Утверждать я не могу, но все возможно…
Лиза пыталась сохранить спокойствие, но ее выдавало нервное дрожание пальцев. Она не любила мужа, но и он уже давно к ней охладел. Их связывали только взаимные деловые обязательства, а семейно-личная жизнь была всего лишь фикцией…
Глава 13
Только на первый взгляд Зоя могла показаться юной девицей. На самом деле она была уже девушкой в годах. И хотя Егору нравилось грешить с ней в постели, бросать жену ради нее он не собирался. Глупо было менять шило на мыло… А Зоя хотела замуж так, что чуть не застонала от восторга, когда он предложил ей избавиться от законной соперницы. Тридцать лет уже не за горами, сколько ж можно сидеть – или лежать? – в девицах…
– Вот ампула, она специально черного цвета, чтобы свет не проникал внутрь и не разрушал алкалоиды… – воркующим голосом говорила Зоя, передавая ему склянку с ядом.
– Какие алкалоиды? – не понял он.
– Курарин – это индольный алкалоид, такой же, как, например, стрихнин, физостигмин… Продолжать?
– Не надо.
Егор осторожно, двумя пальцами, взял ампулу, с опаской сунул ее в карман.
– Там как раз на одну дозу, – сказала Зоя.
– Почему только на одну? Может, я и сам захочу отравиться. С горя, – мрачно сострил он.
– Не надо, пожалуйста!..
– Да я-то не хочу. Но вдруг… В общем, если я тебе завтра не позвоню, считай, что я отравился…
– Но если ты отравишься, я не смогу выйти замуж за тебя, – расстроенно заканючила Зоя.
Глядя на нее, трудно было поверить, что в скором будущем ей предстоит защита докторской диссертации. Блондинка блондинкой…
– Именно этого я и боюсь… Но я буду ждать тебя на небесах. Там мы и поженимся…
– Но я умру не скоро. А до этого еще успею выйти замуж. Я буду очень любить своего мужа. Очень-очень. И на небесах буду с ним, а не с тобой…
– Ну а если не выйдешь?
– Выйду… За тебя… Пообещай мне, что ты не отравишься!
– Обещаю… Но если вдруг, знай, я очень тебя любил…
Эта сцена называлась красивым расставанием. Егор уже точно знал, что с Зоей покончено навсегда. Больше они уже не увидятся… Во-первых, надоела. А во-вторых, ему вовсе не улыбалось получить порцию какого-нибудь стрихнина в бокал вина. Вдруг до этого дойдет дело?…
Егор не стал откладывать дело в долгий ящик. Расставшись с Зоей, он прямиком отправился в свою квартиру, которую собиралась отнять у него сестра.
Тома была дома, но дверь открыла не сразу. Вид у нее усталый, под глазами глубокие тени. Видно, по судам таскалась, потому и умаялась.
– Привет. Чего не открываешь?
– Как не открываю, если открыла?
Тома стояла в дверях, даже не думала отойти в сторонку, чтобы освободить ему путь.
– Может, в дом пустишь?
– Да, конечно, – спохватилась она. – Проходи!
Но было уже поздно. В душе Егора сгорел последний мост отступления.
Он прошел в дом, осмотрелся. Все блестит, все сияет. Чувствовалось, что Тома обосновалась здесь всерьез и надолго… Зря она так.
– Как дела? – догадалась она спросить. – Как Савва?
– Ничего. На Кипре сейчас. Завтра на яхте к Афинам пойдут. Круизную яхту арендовали…
– Хорошо живут.
– Так а родители на что? Все для детей, все для их блага… У тебя-то как дела?
Егору не нравилось, что Тома посадила его за стол в кухне. Она хоть была большой и называлась столовой, все равно не царское здесь место. В большом зале должна была чаем его угостить… Тяготится она братом. Ох как тяготится…
Чай она налила и себе. Егор примерился к чашке. Порошок наготове, а намерения у него самые серьезные. Осталось только выждать момент.
– Как дела? А не знаю… Как в подвешенном состоянии…
– Детей тебе надо забирать. И сюда ехать.
– Ты отдашь мне квартиру? – с сомнением, но в предвкушении приятного известия, спросила она.
– А ты этого хочешь?
– Да.
– И бизнес?
– Да, я бы не отказалась от своих магазинов…
– Все будет, сестра. Все будет…
Где-то в глубине квартиры зазвонил телефон. Тома поднялась со своего места:
– Я сейчас.
Удобный момент настал, и Егор высыпал в чашку содержимое ампулы… И квартира здесь, и магазины, все в одном флаконе…
Но Тома вернулась не скоро. На губах счастливая улыбка, в глазах радость. И куда только делась недавняя усталость?
– Чай, наверное, остыл? – спросила она, глянув на его ополовиненную кружку. – Тебе горячего подлить?
– Нет-нет…
И все же она нажала на кнопку электрического чайника.
– Чему ты так радуешься? – спросил он, чтобы отвлечь ее от чайной темы.
– А что, заметно?
– Я бы посоветовал тебе съесть лимон. Но ты моя сестра, и твоя радость – моя радость…
– Я лучше чаю выпью. А то в горле пересохло…
Она в два глотка осушила свою чашку. И перед глазами Егора понеслись воспоминания из детства и юности. Как они вместе с Томой лазали по совхозным садам, как убегали от собаки, которая догнала его и цапнула за ногу. Как бережно Тома промывала рану в ключевой воде, как накладывала на нее подорожник, ну а потом еще тащила его на себе домой… А как плакал он, когда она заболела воспалением легких. Врач сказал, что сестра может умереть, и он, помнится, готов был отдать свою жизнь, чтобы она выздоровела… А как помогла она ему, когда он по молодости попал в плохую историю. Подрался на дискотеке, попал в милицию, срочно понадобились деньги, чтобы избежать тюрьмы. Семья тогда жила бедно; Тома училась в Москве, но стоило ей узнать о проблеме, как деньги нашлись. Целых триста долларов на выкуп достала…
– Что-то мне совсем нехорошо, – закрывая глаза, пробормотала она.
– Ничего, это от усталости… Тебе надо полежать…
Он помог ей подняться, отвел ее в комнату, положил на диван. Она легла и вмиг затихла. Это у нее отнимаются мышцы, это у нее отказывает сердце… Только сейчас Егор явственно осознал, что натворил.
* * *– Милый, нам надо поговорить…
Олег стиснул зубы, услышав голос жены. Не к добру это, если она начала разговор с обращения «милый».
– Да, слушаю.
Он даже не хотел поворачиваться к ней, чтобы не видеть демонический блеск в ее глазах… Когда-то она была примерной женой. Но стоило ей возвыситься над ним, как вылезли вампирские клыки. Сколько крови она выпила из Олега… Впрочем, он сам во всем виноват.
– Смотри мне в глаза! – потребовала она.
– Смотрю.
– И отвечай. Зачем ты встречался с этой сучкой?
– С какой сучкой?
– А их у тебя что, много?… Вот с этой сучкой!
Она швырнула ему в лицо кипу фотографий. Одну карточку он поймал на лету. Со снимка на него смотрела Тома.
– Она выслеживала меня. Я заманил ее в ловушку…
– Ловушку не натер?
– У нас ничего не было.
– Кто тебе поверит?
– Ну а если бы и было, тебе уже давно все равно… И мне все равно, что ты спишь со своим Рушниковым.
– Что?! – ошеломленно протянула Лиза.
Она уверена была в том, что муж ничего не знает. Как уж бы…
– Я все про вас знаю. И то, что ты ему Мишку заказала, тоже знаю…
– Это неправда.
– Лиза, я маленький человек по сравнению с тобой. Но, поверь, я кое-что еще значу в этом мире. И с головой у меня все в порядке…
– Ты следишь за мной.
– Нет, это ты следишь за мной.
– И правильно делаю… Ты не ответил мне: зачем ты встречался с этой сучкой?
– Она не сучка. Она – профессиональный киллер. В прошлом…
– Что?
– Я тебе говорил, что Мишка сбежал вместе с ней. Но не говорил, что она тоже киллер… Они скрывались от меня пятнадцать лет… Думали, что от меня… Когда Мишка погиб, все подозрения пали на меня. Тома обвинила меня в гибели мужа и приехала в Москву, чтобы отомстить. Мне отомстить, а не тебе.
– Почему ты ее отпустил?
– Потому что я не виноват в смерти ее мужа.
