Сергей Зверев - Завтра никто не умрет
– Кто занимался Немчиновым?
– Вам очень хочется знать? – холодно улыбнулся Горгулин. – Пятаков, Шейнис, Штрауб.
– Виктор Львович?
– Он не золотой, поверьте. Мы знали, что вы полгода не связывались со своим куратором, поэтому привлекли вас к операции, полагаясь на ваш опыт, на ваше умение выполнять практически любые задачи и вашу... – Горгулин замялся.
– Удачливость, – подсказал Левиц, – Тот самый проект «Питомник». Вы всегда выходили сухим из воды. Удачи нам хотелось, Павел Игоревич, понимаете? Считайте нас суеверными, как угодно... Вы и тут выкрутились. Вот только операция провалилась. Группа Шальнова погибла, но кто-то уцелел – об этом просочилась информация. Немчинова срочно увезли. Повторяем, мы не знали, что его держат на острове.
– Трудно обвинять «Бастион» в намерении сотворить из Немчинова марионетку, – сказал Горгулин. – Цель у «Бастиона» благая – не опустить страну ниже плинтуса. Немчинов победит, но это должен быть другой Немчинов. В противном случае Россия никогда не займет подобающее ей место в мире. Все будут вытирать об нее ноги. Немчинов обоснуется в Кремле, со временем включится программа, предохраняющая ее «пользователя» от чрезмерного разбазаривания стратегических богатств. Зомби во главе государства – это, конечно, чересчур, но будем честны, разве нашей страной никогда не управляли зомби?
– И вы решительно дистанцируетесь от этих людей?
– Мы уходим, – улыбнулся Левиц, – У нас теперь другая фирма. Назовите это предательством, благоразумием – чем угодно. Но не прощаемся. Уверяем вас, когда-нибудь мы вернемся. Но это лирика. Операция провалилась, заработал план «Б». «Убийства» ваших покорных слуг были тщательно продуманы заранее. Тела принадлежали двойникам, а экспертизы и заключения о смерти делали люди, которым мы хорошо платили. А Игорь Матвеевич еще и избавился от своей надоевшей супруги...
– А вот это к делу не относится, – нахмурился Горгулин. – У всех грешки.
– Конечно, – согласился Левиц, – У всех они тяжкие. Но я, в отличие от вас, Игорь Матвеевич, свою жену люблю и уже пристроил ее в безопасное место. О, боже, опять лирика. Сомнений в нашей смерти не возникло даже у самых подозрительных оппонентов.
– А как же Листовой?
– Станислав Терентьевич слишком много на себя взял. Начал украдкой копать под нас с Игорем Матвеевичем, собирать... хм, порочащие нас сведения. Это просто неприлично, согласитесь, – вместе же работали. Узнали об этом месяц назад, вскрылось наблюдение, копнули. Вас же не интересуют наши грешки? От компрометирующих материалов мы избавились, от Станислава Терентьевича тоже... – Левиц загадочно усмехнулся: – Правда, не сразу. Поначалу киллеры прокололись, и Листовой, как особо важная персона, загремел в спецбольницу. Он так и не понял до самой смерти, кто на него покушался. Свято верил, что мы с Горгулиным погибли. Всё выведывал у вас про судьбу того самого любопытного документа... Итак, горстка уцелевших спецназовцев бежит в Норвегию. Скитается, терпит лишения. У Штрауба и компании, естественно, мандраж. Вас ищет «Бастион». И тут вы очень кстати звоните Штраубу и все ему выкладываете про Немчинова, наивно полагая, что мутит все это Орден. Номер гостиницы фиксируется. Прибывает ближайшая к вам группа, с которой вы циничным образом расправляетесь и бежите дальше. Вас перехватывает преданный Листовому Михаил Баулин, переправляет в Россию. Но Штрауб не спит, вновь сдает карты... на Профсоюзной улице. Ей-богу, Павел Игоревич, было так увлекательно наблюдать за вашими приключениями! Общие интересы с Карагуевым, который, к чести своей, так и не сдал вас «Бастиону». Засада в мотеле, когда погибли ваши товарищи... В этом мы не замешаны, Павел Игоревич. Не Карагуев и не Орден. Это Штрауб вас выследил – человек, на которого вы много месяцев добросовестно работали. Наш сотрудник, кстати, был свидетелем вашего последнего боя.
– Неужели? – проворчал Туманов.
– Он не имел возможности повлиять. Наблюдал, как вы с Газаряном бежали к лесу, как подстрелили Газаряна. Приказа вмешиваться не было. Да и проку с того приказа? Один в поле не воин. Он просто наблюдал за мотелем из машины.
– Зачем?
– Так надо было, – Левиц переглянулся с Горгулиным, и оба улыбнулись. – Узнаете, Павел Игоревич. Очень скоро. Это все, что мы можем вам сообщить о памятных драматических событиях.
– А всё ли? – прищурился Туманов.
Заговорщики снова переглянулись.
– Хорошо, любопытный вы наш, – сказал Горгулин. – Но владение информацией обязывает. Помните об этом. Обсуждение вопроса о применении кое-каких мер в отношении Немчинова состоялось на закрытом заседании верхушки «Бастиона» 27 декабря прошлого года. Ваших покорных слуг, понятно, не пригласили. В заседании принимали участие Пятаков, Шейнис, Голиков, Штрауб, Лазурин – заместитель руководителя Государственной службы безопасности, профессор Блинов и его помощник Вердис. Двое последних занимаются научной работой – скажем так, развивают наработанное Орденом в части воздействия на психику. На заседании решили: Немчинова надо «брать». Но с умом – чтобы не вызвать подозрение. То есть ждать подходящего случая. Случай наступит меньше чем через месяц – во время частной поездки в Финляндию. Стенограмма заседания велась – порядок есть порядок. Впоследствии она была уничтожена, но Вердис, опасающийся за свою безопасность, сделал копию. Вердис – это парень из замка Хёльм, ассистент профессора Блинова, превзошедший учителя в профессиональном мастерстве. В день, когда погиб спецназ, он получил по голове увесистым собранием увлекательных исторических материалов, помните? Не будем уточнять, как мы узнали про эту копию. Сами представляете, что такое «внутренний шпионаж». Никто не собирался опубликовывать компромат на Западе – мало ли фальшивок там публикуют? Но воздействовать на тех, кто участвовал в собрании... А отставка – не просто уход с поста, а физическая смерть. Но копия стенограммы была второстепенной целью. Не ради бумажки гоняли спецназ. Самое главное – вывезти на «большую землю» архивные материалы и забрать господина Вердиса, на которого имелись определенные планы. Человек, в принципе, вольный, но выезжать с острова ему запрещалось по условиям контракта. Согласился работать на нас – с условием, что мы его вывезем. Вроде как похитим, чтобы «Бастион» потом не преследовал. Не хотелось Вердису работать на «Бастион», имелись у него серьезные на то причины. Увы... Связи с Вердисом в тот день не было. Ценного работника теперь припрятали, не подобраться. Мы «умерли», а Листовой остался. «Бастион» его не брал, давал долечиться, отслеживал контакты. Как, по-вашему, вас выследил Штрауб? Операция в Баренцевом море провалилась, но Вердис получил по шапке, документ пропал – информация об этом дошла до Листового. Вот и вытаскивал он вас всеми правдами и неправдами из Норвегии. Во-первых, вы знали, что Листовой причастен к штурму точки «Бастиона». Во-вторых, тот самый документ – кто еще мог его забрать, как не один из вашей троицы?... Документ не сохранился, верно?
– К сожалению, – проворчал Туманов. – Хотел бы я, чтобы вы из-за него подергались.
– Примерно так мы и думали, – улыбнулся Левиц. – Уже не актуально. Немчинов не станет президентом. Окатышев проиграет – грядет волна разоблачительных материалов, о чем позаботятся наши заклятые друзья из Ордена. Стул под руководством «Бастиона» трещит и шатается.
– А мы умыкнули вас из-под носа Штрауба, – похвастался Горгулин. – Штрауб не знал, что вы отправитесь штурмовать его собственный остров. Перед операцией у вас не было возможности связаться со своим куратором.
«Была», – подумал Туманов. Он вспомнил, как в пансионате принесли телефон – Карагуев висел на проводе. А после разговора с генералом он позвонил Дине. А мог бы и Штраубу – и не было бы ни операции, ни всего этого кошмара. Впрочем, живого Туманова тоже, наверное, не было бы...
– И что дальше? Вербовка? Угрожать будете?
– А дальше мы простимся, – сказал Горгулин и посмотрел на часы.
– Возьмите, Павел Игоревич, – Левиц извлек из нагрудного кармана сорочки компакт-диск в бумажной упаковке. – Осторожно, не повредите. Придете домой, вставьте в компьютер. После просмотра рекомендуем уничтожить. Впрочем, сами решайте. И постарайтесь, чтобы во время просмотра рядом не было Дины Александровны и детей. Рано им еще. По какой классификации проходят фильмы с элементами насилия, не помните, Игорь Матвеевич? – повернулся Левиц к Горгулину.
– А я знаю? – пожал плечами Горгулин. – Этот фильм вообще не подлежит классификации.
– До новых встреч, Павел Игоревич, – попрощался Левиц.
Туманов исподлобья смотрел, как уходят эти два негодяя. Он без колебаний разрядил бы в них базуку. Сели в джип, помахали на прощание. Машина сползла с бугра. Заурчала вторая – сопровождение. Эти люди были информированы лучше прочих. Они проиграли один бой, но у них впереди большое будущее.
