Максим Шахов - Торпеда-оборотень
Вытащив из специального кармана на бедре небольшой программатор в водонепроницаемом корпусе, Мэтью присоединил его к разъему торпеды. После чего прикоснулся к сенсорной кнопке. Дисплей программатора включился. Какие-то доли секунды программатор коннектился с электронным мозгом торпеды, после чего тот затребовал пароль.
Мэтью очень осторожно, чтобы не ошибиться, ввел заученные цифры. Торпеда пароль приняла. Мэтью облегченно вздохнул и коснулся кнопки ввода. Миллионы бит информации мгновенно перекочевали в мозг торпеды. Они содержали курсовой угол, угол упреждения, установки чувствительности эхо-, магнитного и инфракрасного каналов и еще кучу всякой всячины, необходимой, чтобы торпеда отыскала в море «Одиссея» и навелась на него, а не на «Наутилус» или курсировавшую в зоне поражения российскую подводную лодку. Но для Мэтью главным было то, что во введенной программе имелось время задержки до постановки на боевой взвод.
Оно составляло ровно две минуты. И Мэтью нужно было за эти две минуты освободить торпеду окончательно и от греха подальше убраться в «Наутилус». Потому что случайно попасть под струю ее реактивного двигателя он очень не хотел...
153
Экипаж «Палтуса», за исключением вахты, мирно спал в своих кубриках. В отличие от старых дизельных подводных лодок, где спальными местами для экипажа служили торпеды на стеллажах и коробки с регенеративными патронами, лодки 877-го проекта были настоящими пятизвездочными отелями.
И только радист субмарины, как и на старых лодках, спал на своем рабочем месте, в радиорубке, поскольку по всем расписаниям он должен был находиться здесь. Он видел десятый сон, когда на столе вдруг ожил аппарат подводной связи:
– Катран, на связи Штаб! Прием!
Радист мгновенно вскочил и, утопив кнопку, ответил:
– Штаб, Катран на связи!
– Командира на связь! Немедленно!
Радист, не став ничего говорить, тут же выскочил из радиорубки в коридор. Он мог позвонить кэпу по внутренней связи, но намного быстрее было заскочить к нему. Каюта капитана и радиорубка на всех судах располагаются рядом.
Стукнув костяшками в дверь, радист распахнул ее и быстро доложил:
– Товарищ командир! Вас штаб! Немедленно!
154
Сэм Мэтью быстро отсоединил разъем программатора от русской торпеды и сунул его обратно в карман на бедре. После этого поочередно освободил торпеду из быстросъемных креплений и оттолкнул сигару от корпуса «Наутилуса». Торпеда имела отрицательную плавучесть, но близкую к нулевой. На нормальном языке это означало, что она была немного тяжелее воды. Поэтому сигара начала опускаться ко дну, но очень медленно.
Сэм же Мэтью очень быстро устремился к открытому люку шлюзовой камеры «Наутилуса». Субмарина находилась на глубине около пяти метров, так что никакой декомпрессии для освобождения крови от лишнего газа Мэтью не требовалось. Нырнув в шлюз, он ткнул пальцем в сенсорную кнопку. Крышка люка медленно закрылась, после чего началось бездекомпрессионное шлюзование.
Но и оно по времени заняло около полутора минут. Наконец остатки воды с шипяще-чавкающим звуком ушли из-под ног Мэтью. Он потянулся к сенсорной кнопке на потолке камеры и тут же развернулся к внутреннему люку. Пока тот медленно открывался в отсек, Мэтью успел открыть воздушный клапан, прекратить подачу дыхательной смеси и посмотреть на часы.
– Ну что?! – спросил он, выпрыгивая в отсек.
– Порядок! – кивнул Сзму командир «Наутилуса». – Малышка только что стартовала!..
– Ну тогда полный ход, кэп! Надо успеть найти и подобрать Вилли, пока не рассвело!
155
Тишину отсеков спящего «Палтуса» разорвал пронзительный звонок. Одновременно во всех отсеках замигали красные лампы, и из спикера разнеслось:
– Боевая тревога! Боевая тревога!
В одно мгновение экипаж повскакивал с коек и, похватав вещи, начал одеваться. Несколько секунд спустя трапы и палубы загудели под ногами. Подводники мчались на свои места согласно боевого расписания.
– Говорит командир! – отозвался через минуту спикер. – Командир БЧ-3! С первого по четвертый торпедные аппараты ложными целями заряжай! Как понял?
– Понял, товарищ командир! С первого по четвертый ложными целями заряжать!
– Молодец! Стрельба веерная, с интервалом, без упреждения, с боевого курса! Как понял?
– Веерная, с интервалом, без упреждения, с боевого курса, товарищ командир!
– Произвести ввод данных!
– Есть произвести ввод!
– Жду доклада! Боцман! Рули глубины шестьдесят!
– Есть, рули шестьдесят!
– Командир БЧ-2! Самый полный!
– Есть, самый полный!
Около минуты спикер молчал, потом командир отозвался снова:
– Боцман, рули на ноль!
– Есть, рули на ноль!
Еще через минуту отозвался первый отсек:
– Товарищ командир, докладывает командир БЧ-3! Ввод данных произведен! С первого по четвертый торпедные аппараты ложными целями заряжены!
– Молодец! С первого по четвертый торпедные аппараты к стрельбе ложными целями приготовить!
– Есть, с первого по четвертый приготовить!
Уже через несколько секунд командир БЧ-3 доложил:
– Командир, с первого по четвертый торпедные аппараты к стрельбе ложными целями готовы!
– Молодец! Жди команды!
– Есть, ждать команды!
156
Ровно через две минуты после того, как Сэм Мэтью ввел в торпеду программу, сработал временной датчик, и торпеда мгновенно ожила. Процессор дал команду на запуск двигателей, из дюз вырвались языки пламени, и сигара рванулась вперед.
Одновременно заработали два гироскопа. Раскрутившись за доли секунды до тридцати тысяч оборотов в минуту, они начали постепенно ориентироваться по земной оси. Поскольку до окончательной установки гироскопам требовалось некоторое время, торпеда пока не реагировала на их сигналы, а просто выходила по датчику забортного давления на заданную глубину.
Несколько секунд спустя после того, как горизонтальные рули выполнили свою работу, в дело вступили вертикальные. Ориентируясь на сигналы гирокомпаса, торпеда выполнила крутой поворот. Ее мозг мгновенно суммировал курсовой с углом упреждения и выдал боевой курс. Торпеда легла на него, и направилась в сторону «Одиссея».
Речь не шла о том, чтобы нацелить ее на лайнер с точностью до градуса. Во-первых, это было невозможно, а во-вторых, и не требовалось. Система поиска и наведения производила захват целей в секторе в сто восемьдесят градусов. То есть даже если бы торпеду выпустили параллельным курсом с «Одиссеем», она бы все равно его засекла.
Но пока система поиска и наведения была отключена. Торпеда следовала заданным курсом, в точности выполняя заложенную при пуске программу...
157
– Командир БЧ-3! Первый, второй, третий, четвертый торпедные аппараты товсь! – послышалось из спикера.
– Есть с первого по четвертый товсь!
– Стрельбу вести по моей команде! Как понял?
– Вас понял, товарищ командир!
Вскоре в отсеках разнеслось:
– Первый торпедный аппарат пли!
– Есть, первый пли! – доложил командир БЧ-3, одновременно с толчком, который ощутили все члены экипажа.
– Второй торпедный аппарат пли!
– Есть, второй торпедный аппарат пли!
И снова лодка качнулась от выброшенной сжатым воздухом свето-шумовой торпеды.
– Третий торпедный аппарат пли!
– Есть, третий торпедный аппарат пли!
– Четвертый аппарат пли!
– Есть, четвертый торпедный аппарат пли!
– С первого по четвертый торпедный аппараты ложными целями заряжай!..
158
Торпеда приближалась к «Одиссею» с курсовым углом около пятнадцати градусов. Это означало, что лайнер и торпеда шли почти на встречных курсах. Уже через доли секунды после включения системы поиска и наведения она произвела захват цели.
Мозг торпеды мгновенно выдал скорректированный курс с учетом направления и скорости «Одиссея». Рули отработали угол упреждения, и теперь торпеда неслась наперерез лайнеру – так, чтобы в момент встречи оказаться прямо под ним.
Торпеду и цель разделяло около четырех морских миль, что составляло целых семь километров. Но торпеда, двигавшаяся со скоростью более ста километров в час, стремительно сокращала расстояние и уже через три минуты должна была поразить «Одиссей»...
159
Вытащив тело Кащеева на крыло мостика, Виктор осторожно выглянул вниз, после чего перебросил труп предателя через ограждение. Следом за борт полетели подброшенный цээрушниками российский телефон и уже ненужный «Хеклер и Кох». Подавшись назад в проем двери, Логинов быстро закурил и окинул нервным взглядом начавшее светлеть море.
Это, конечно, было глупо. Ракетоторпеда являлась не тем оружием, которое можно было засечь визуально. Однако, вопреки логике, Виктор продолжал сверлить взглядом горизонт. Мысль о том, что где-то там под поверхностью воды к «Одиссею» почти наверняка стремительно приближается невидимая смерть, была нестерпимой.
