Анатолий Гончар - Пепел победы
Олег, оттирающий руки какой-то тряпкой, только кивнул. Ефимов направился к выходу.
Первый шаг сделан. Начало сражения они выиграли, но вместо радости Сергею отчего-то хотелось выть и плакать.
— Эй! — окликнул он Прошкина, который должен был находиться за забором.
— Здесь, — отозвался тот, и на душе у Ефимова стало теплее. — Все в порядке.
— Сейчас подойду! — сказал прапорщик почти в полный голос.
— Я на месте, — отозвался Виктор и зашуршал оберткой батончика.
Ефимов усмехнулся, заскрипел половицами настила, у калитки едва не споткнулся о тело, лежавшее на земле. Он нагнулся, сдернул влажную, липкую разгрузку, поднял автомат. Сергей отстегнул магазин, оттянув затвор, выщелкнул на ладонь патрон, загнанный в патронник, и двинулся дальше.
Прапорщик появился так тихо, что Виктор чуть не подавился остатками шоколадки. Его автомат, прямо как морда легавой, взявшей след, устремился вперед.
— Разожрался ты тут! — пошутил Ефимов, стараясь придать своему голосу непринужденность. — Сейчас ребята подойдут. — Ему неимоверно хотелось сесть, закрыть глаза. — Не подстрели с испугу.
— Это кто боится, я, что ли? — с шутливой обидой начал Прошкин.
Теперь, когда напряжение немного спало, начинала незаметно подкрадываться нервная эйфория.
— Бди! — потребовал заместитель командира группы, бросил под ноги Прошкина чужую разгрузку и двинулся вдоль забора дальше.
— Вы куда, товарищ прапорщик?
— На кудыкину гору! — Отвечать на вопрос он не хотел.
Бандит, свалившийся за ограждение, оказался мертв. Голова внизу, ноги на стене, выгнулись в сторону. Сергей нащупал рукоять, выдернул нож. Потом он расстегнул разгрузку, перевернул тяжелое тело, стащил ее, положил на камни и проверил карманы. В нагрудном лежали паспорт и, судя по форме, деньги, сложенные вдвое. Не бог весть какая пачка. Ефимов, не раздумывая, сунул купюры обратно. Не до них. Ни патронов, ни гранат по карманам не оказалось. Зацепив одним пальцем разгрузку, он вернулся к Виктору. Остальные разведчики еще не появлялись.
«Долго, — подумалось Ефимову. — Надо быстрее».
— Виктор, за мной! — приказал он вслух и начал спуск, чувствуя, как все сильнее и сильнее болят подошвы ног, наступающие на камни.
— Свои, свои! — заранее дважды проговорил он и, не услышав ответа, сказал уже громче: — Спите, суки?
— Свои! — Ефимов узнал голос Зудова.
— Сто сорок восемь караулов, блин! — В темноте не было видно, как старший прапорщик улыбался.
— Ну что там? — Рядом с Зудовым появилась тень командира группы.
— Все в норме. Сейчас подойдут остальные. Принесут боеприпасы. — Разгрузку, находившуюся в руках, точнее сказать, магазины, лежавшие в ней, Ефимов решил взять себе. — Где мой ствол?
— Вот он, товарищ старший прапорщик. — Зудов поднял оружие, приставленное к камню.
Ефимов схватил автомат, машинально проверил предохранитель.
— Всем переодеваться в камуфляжи, горки, у кого что есть. — Теперь, когда им предстояло действовать на открытой местности и в зданиях, «Шаманы» с развевающимися нитями только мешали бы.
А так издалека спецназовцы могут сойти и за своих. Загремели камнями Шамиль, Олег, Вовка.
— Тише, черти! — зашипел Ефимов и, словно опомнившись, позвал: — Радисты?
— Я, товарищ прапорщик! — Из темноты возник младший сержант Примаков.
— Дуйте наверх, попробуйте прокачать связь.
— Товарищ прапорщик! — парень сник. — Связи не будет. Только внутренняя.
— Почему? — спросил Ефимов, уже догадываясь о том, какой будет ответ.
— Антенна… — Примаков запнулся.
— Сломана, — подсказал прапорщик.
— Да.
— Когда? — Можно было бы еще спросить, кто, чтобы знать, кого убивать, но что толку?
— На спуске…
— И вы до сих пор мозги нам парили?
— Да вы бы ругаться стали. Боялись…
— Понятно. А теперь не боитесь?
— Теперь надо, чтобы вы знали и не рассчитывали… — радист не договорил.
— А я и не рассчитывал, — садясь на камень, глухо буркнул Ефимов, в душе которого не было даже злости. — Но если вы там внизу не отыщете способ связаться с нашими — убью!
— Ясно. — Сергею послышалось, или на самом деле в этом слове, сказанном Примаковым, проявился радостный оттенок?
Думает, что прощен? Зря.
– Все радиостанции на приеме, – скомандовал Ефимов, искренне надеясь, что хоть на открытой местности они будут давать устойчивую связь. – Разобрались с гарнитурой? Тишина, значит, так оно и есть. Микрофон в ухо, начинаем движение. Я первый, остальные боевым порядком, дистанция минимальная. Пошли.
Пока Сашка полз за бетонными бордюрами, его практически не было видно. Теперь же, оказавшись в пяти метрах от трансформатора, он замер, набираясь решимости к предстоящим действиям. Чтобы отключить свет, требовалось встать. Несколько секунд или даже минут придется торчать во весь рост. Эти мгновения могут решить многое.
«Самое смешное, заметь кто из боевиков Зудова, обрати на него пристальное внимание, разберись, что к чему, или хотя бы засомневайся, подними шум, и на этом попытка освободить заложников для спецназовцев Кострыкина закончится, — рассуждал прапорщик Ефимов, лежа среди камней и наблюдая за Сашкой, находившимся более чем в ста метрах от него. — Не самоубийцы же мы на самом-то деле?! Придется отходить. Шестнадцать против семидесяти — круто даже для спецов. В темноте едва ли нас станут преследовать, а значит, скорее всего, разведчики, если повезет, останутся живы. А что касается заложников… не судьба. Кто посмеет обвинить нас в трусости? Разве что герои, всю жизнь просидевшие около войны? Только у таких типов и хватит на это наглости. Да черт с ними! А совесть? Что совесть? Мы же попытались, не получилось…»
Сергей лежал на холодной земле и в своих рассуждениях не мог определиться, что пожелать Сашке. А Зудов наконец-то решился и встал. Ствол за спиной, армейская кепка надвинута на лоб, поверх разгрузки черная спортивная куртка, содранная с пленного, на ногах старые кроссовки, воняющие гнилью, брюки свои. Кто на расстоянии сможет отличить цвет камуфляжа? Кепка, кстати, на голове тоже его, Сашкина, собственная. Горбясь и слегка прихрамывая, Зудов дошагал до трансформатора, по-хозяйски открыл дверцы.
Когда свет погас, стало ясно: пути назад нет.
«За мной!» — мысленно приказал Ефимов, скользящей тенью огибая распахнутые ворота контрольно-пропускного пункта.
Как ни странно, сердце билось совершенно ровно. Видимо, оно уже устало работать в стахановском режиме.
Глава 12
— Что случилось? — Джамалдин Закаев нервно дернулся и схватился за оружие.
Погасший свет не только разбудил его, до того спокойно дремавшего в кресле, но и нешуточно напугал. Это могло означать, что сейчас раздадутся выстрелы, и со всех сторон ворвутся спецназовцы, вооруженные до зубов.
— Выясняем, — сообщил один из телохранителей.
— Оружие наготове, всех разбудить. Это могут быть русские. — Джамалдин почувствовал, что его трясет.
— Рубильник выключили! — холодно сообщил второй телохранитель.
«Точно спецы». — Джамалдин начал выискивать место, куда спрятаться в первую минуту боя.
— Это Кокаин сделал. — Второй охранник назвал кликуху Джабраила, пребывающего сейчас в плену.
— Точно? — Главарь банды не верил, что все объясняется так просто.
— Точно, — заверил телохранитель. — Тимур видел, как эта падаль у трансформатора крутилась.
— Что этот шакал около него делал?
— Наверное, цветмет добыть хотел. Хорошо, если обмотку еще не спер. С него станется.
— Аллах, дай мне терпения! — Закаев молитвенно сложил ладони и тут же рявкнул: — Свет наладить, а этого сына свиньи и ее пастуха найти и притащить ко мне! Надоел!
— Найдешь его, — недовольно проворчал телохранитель. — С вечера ищем, да все без толку. Думали, ноги сделал, а нет, тут бродит, и ни один шайтан его не берет. Падаль!
На какое-то время бойцам пришлось притаиться. Тень, падавшая от бордюра, широкой полосой накрывала спецназовцев, замерших в канаве. Совсем рядом прошли трое боевиков, включивших рубильник. Они о чем-то громко разговаривали, один сильно жестикулировал и показывал рукой вдоль улицы. Ефимову трижды послышалось имя Джабраил. Затем вся тройка, продолжая переговариваться, начала удаляться, и вскоре звуки их голосов полностью стихли.
— Головня, со мной, остальные на месте. Первый, дай нам полчаса, затем начинай выдвижение на намеченные позиции. Ничего не предпринимать, пока мы не освободим заложников. Да и потом ждите нашего сигнала. Как меня понял?
— Понял тебя, Второй, — отозвался Кострыкин.
Они лежали совсем недалеко друг от друга, и можно было сообщить обо всем этом шепотом, но следовало проверить работу радиостанций.
