Александр Мазин - Черный Стрелок
Шелехов пожал плечами.
– Потому что его прямо сейчас вяжут мои бойцы. Или уже повязали. Так что надеяться тебе не на что. Но ты мне понравился, парень. Поэтому я даю тебе шанс… – Сурьин изобразил что-то вроде улыбки. – Будешь работать на меня.
– Я обдумаю ваше предложение, – сказал Алексей. – А пока предлагаю пари: если ваши люди действительно приведут человека, который называет себя Ванькой-мстителем, я плачу вам десять тысяч фунтов. А если нет – вы предоставляете мне часовое свидание с Аленой Булкиной.
Шелехов не очень надеялся, что хозяин согласится, но Сурьин после секундного раздумья, сказал:
– Идет.
Десять тысяч – хорошие деньги. Тем более что Сурьин был уверен, что выиграет. Но дело было не в деньгах. Он уже решил, что позволит мальчишке пообщаться с дочкой Булкина. Такие вот романтики-идеалисты в обработке могут оказаться покрепче профи. Но стоит им расслабиться…
– Верно, – согласился Уж. – Не будем спорить. Через пару минут просто спросим.
Конец фразы он договаривал уже шепотом.
Из коридора уже слышались приглушенные шаги тех, кто полагал себя охотниками. Настоящие охотники совершенно бесшумно разошлись по гостиничному номеру.
Секунд через тридцать в замке очень медленно и аккуратно повернулся ключ.
Затем в дверь постучали. Ненавязчиво.
– Иду, иду… – откликнулся Ленечка, подмигнул Бессонову и потопал ногами. В левой руке у него была коробочка: пульт дистанционного взрывателя.
Предусмотрительно (заранее) отпертую дверь открыли неуважительным пинком. Двое в брониках и масках, с куцыми автоматами наизготовку, прыгнули в номер и тут же упали на пол, ловя снизу возможную цель, а за ними, вернее, прямо по ним хлынули остальные…
Над дверью раздался взрыв. Два автомата тут же вскинулись навстречу летящей вниз светлой тени, один снабженный трубкой глушителя ствол успел выкашлять очередь, порушившую девственность потолка, но нисколько не повредившую падающей на стрелка капроновой сети, а сам стрелок, подталкиваемый сзади напором остальной группы, споткнулся и, потеряв равновесие, полетел вперед, успев выскользнуть из-под сетки. Стрелка звали Коля Козлов, но уже лет десять никто не рисковал именовать его существительным, от которого произошла Колина фамилия. Вообще-то, он был крутой парень, Коля Козлов, но все же испытал некоторое замешательство, увидев, как катится по ковру прямо на него ребристая граната. Коля, как сквозь пленку, услышал сзади ругань товарищей, дернулся вперед: перехватить, отбросить… И в этот момент его накрыла и облепила белая шелковая волна наэлектризованной парашютной ткани.
В ловушку угодило семеро из одиннадцати.
Остальные отпрянули от копошившейся в дверях кучи и принялись портить мебель и прочий интерьер, поливая номер сразу из четырех стволов. Но недолго. Слева и справа, с синхронностью, обеспеченной сотовыми телефонами, возникли Сивый и Череп. Собственно, Череп был не обязателен. Сивый с хорошо пристрелянным «глоком» на расстоянии двадцати шагов был подобен гранате, разорвавшейся в салоне автомобиля. Три черепные коробки получили не предусмотренные природой отверстия. Четвертая пуля попала в шею. Не потому, что Сивый промахнулся, а просто потому что предусмотрительный хозяин шеи надел каску, рассудив, что она надежней шерстяной шапочки. Вероятно, он был прав, но умирал он на несколько секунд дольше, чем остальные.
Коля Козлов выпутался из парашюта и первое, что он увидел, была та самая граната, что произвела на него поистине гипнотическое воздействие: не хуже, чем какой-нибудь Кашпировский – на пожилую продавщицу из колбасного отдела. Коля увидел гранату, но осмыслить, почему она не взорвалась, не успел. Подбежавший справа Ленечка пинком вышиб из Колиных рук автомат, а подоспевший слева Уж с разбега влепил ботинком по Колиному черепу.
– Уходим! – скомандовал Бессонов.
Ленечка и Череп подхватили «живой трофей», запасливый Уж – учебную гранату, Колин автомат – и вся компания с максимальной быстротой устремилась к запасному выходу. Сивый прикрывал отход. Впрочем, желающих помешать отступлению не оказалось. Дураков нет. Прилично натасканные отдельные охранники, общим числом восемь человек, не стали проявлять рвения, пытаясь сделать то, с чем не справились одиннадцать не менее прилично натасканных командос.
Глава сорок первая
Коля Козлов пришел в себя с очень неприятными ощущениями в организме, в холодном подвале и в придачу в мокрых штанах. Коля открыл глаза и хотел ощупать себя на предмет повреждений, но не смог, поскольку был связан. В подвале он был не один. Под засиженной мухами лампочкой притулился еще один обитатель – хиловатый мужичок с характерно распухшей от побоев мордой.
– Где я? – прохрипел Коля Козлов. – Куда я попал?
Побитый не ответил. Ответил внезапно оказавшийся в поле зрения здоровяк с загорелым выбритым черепом.
– В жопе, – сказал бритый. – Ты – в жопе.
– Но это еще хорошо, – это сказал уже другой, тоже с гладким черепом, мосластый, с глазами замороженной ящерицы. – Лучше быть в жопе, чем в аду. Верно, Фома? – он поглядел на побитого. На покоцанной физиономии «соседа» Коли выразился столь откровенный ужас, что даже Коле сделалось страшно. Хотя, вообще-то, он был храбрый мужик.
– Посади его, Салават, – велел мосластый.
Здоровяк одной рукой ухватил Колю за воротник, поднял без малейших усилий и прислонил к стене.
– Ты не бойся, – ухмыльнулся он. – Уши, яйца резать, глаза колоть просто так не будем. Будем тебя разговаривать.
Коля не ответил.
– Не-ет, – ласково укорил здоровяк. – У меня молчать не бывает. Или говоришь, или кричишь громко: «Ай, больно, больно!».
Мосластый достал ножик. Совсем маленький – с ладонь, проверил пальцем остроту, кивнул, протянул нож здоровяку.
– Как тебя зовут? – спросил он Колю.
– Николай… Козлов.
Мосластый кивнул. Ни он, ни его напарник никаких шуток по поводу Колиной фамилии отпускать не стали. И от этой их серьезности Коле стало еще более не по себе.
– А работаешь на кого? – равнодушным голосом спросил мосластый.
Коля колебался ровно секунду. Нет, он был храбрый мужик. Но знал свой предел. И эти двое тоже его знали. Так зачем попусту мучиться?
– На Сурьина, – сказал он.
Может, испугаются? Все-таки Сурьин – это авторитет.
Не испугались.
– Раскладку по охране знаешь?
Коля кивнул.
– Рассказывай.
Коля задумался. Не потому, что собирался артачиться, просто размышлял: с чего начать?
– Ты не бойся, – оскалился здоровяк. – Ты разговаривай. Обижать не будем. Может, даже отпустим. Не веришь?
Коля не верил. Но очень надеялся. Да в любом случае – что ему героя корчить? Что ему Сурьин – родственник?
– Это ты… – Аленка уткнулась ему в грудь, приникла и замерла. Хрупкая, как птичка.
– Извини, маленькая, – шепнул он. – Я опять не смогу тебя забрать. Сейчас. Потерпи, моя хорошая, еще совсем немного потерпи…
– Ничего он ей не скажет, – недовольно пробормотал сурьинский «безопасник», которому было поручено «вести» встречу. – Даже трахаться не будут. Никакого удовольствия. Ну прямо беда с этими малолетками.
– Да ладно, – махнул рукой его напарник. – Завтра спустим пацана в подвал, и он сольет все, что знает и чего не знает.
– Вот то-то и оно, – отозвался первый. – Зацепочки бы какие получить, чтоб лишнее отсортировать.
Помолчали.
– Целуются, – мечтательно пробормотал второй. – Эх, молодость. Помню я в восьмом классе…
– Заткнись, ладно? – попросил первый. – И так ничего не слышно. Умельцы, бля. Микрофон нормально заделать не могут.
– Брось, – сказал второй. – Чего там слушать? Пускай бакланят. А девка ничего. Если еще откормить немного… У хозяина губа не дура.
– Дурак, – буркнул первый. – Причем здесь это? За девкой контрольный пакет Речбанка и пароходство. За такое сушеную воблу трахать будешь.
– Лично я не буду, – возразил второй. – Лично я…
– Лично ты сейчас пойдешь и объявишь, что свиданка закончена! – сердито процедил первый.
– Еще двенадцать минут! – возразил второй.
– Насрать. Пошел и сделал. Это приказ.
– Ну если приказ… – второй неохотно поднялся и двинулся к двери…
Алеша не обольщался. Он знал, в какие игры играет. И знал, что церемониться с ним не будут. И у Сурьина наверняка есть свой «салават» для «разговаривания» пленников. И то, что ему разрешили увидеться с Аленкой без посторонних, тоже понятно. Можно обойтись и без посторонних, если есть телекамера. Но ему эта встреча была нужна. Чтобы лучше почувствовать цель. Чтобы понять: он будет сражаться не только за себя, за Бессонова или за погибших родителей. Родителей не воскресишь, а Бессонов и сам способен за себя постоять. А Аленка не может. И никто за нее не заступится. Кроме него.
От мысли, что эта прелестная девочка достанется жирному старому мерзавцу, у Алексея непроизвольно сжимались кулаки… Хотя кулаками тут ничего не сделаешь. Нужно работать головой. Думать.
