Сергей Гайдуков - Ядерный будильник
— О господи, — сказала Карина. — Да ты совсем спятил.
— Совсем наоборот.
— Думаешь, с пистолетом ты стал умнее? Ни черта подобного! — это было сказано немного нервно, но в целом Карина держала себя в руках, и это бесило Мишу. Не такого эффекта он ждал. Ему хотелось слез, страха и подчинения.
И, чтобы усилить впечатление, он приблизил дуло пистолета к лицу Карины.
— Так лучше? Так понятнее?
Карина промолчала.
— А так? — он ткнул стволом в щеку. — Так нравится?
Карина побледнела — то ли от злости, то ли от страха.
— Ты же никогда не принимала меня всерьёз! — выкрикнул Миша. — Это было неправильно! Это было ошибкой! Пойми это хотя бы сейчас!
— Кажется, ты хотел предложить ей денег, — негромко напомнил Алексей.
— Это ты хотел ей предложить денег, а я хотел совсем другого!
Алексей вздохнул. Ему хотелось лечь на диван и уснуть. Мешал чрезмерно возбудившийся от денег Миша. И ещё мешало то обстоятельство, что Карина стояла в двух шагах от разошедшегося художника, и дуло пистолета нервно плясало у неё перед глазами. Алексею не нравилась эта диспозиция.
Ему в данный момент не нравилось многое — многословный и жадный Миша, раздражённая Карина, которая, того гляди, попытается отобрать у Миши оружие, а тот сдуру нажмёт на спуск… Но больше всего Алексей злился на самого себя, потому что он позволил такой ситуации сложиться. С чего он взял, что на Мишу можно положиться? С чего он приравнял Мишу к армейским друзьям? Что он знал о Мише, о его прошлом и настоящем, о его мыслях и мечтах? Алексей знал явно недостаточно, чтобы поворачиваться к нему спиной, предварительно положив пистолет на видное место. Алексей ошибся и был зол на себя, потому что ошибки такого рода могут быть смертельными.
Но не на этот раз.
— Убей её, — сказал Миша. — Давай, тебе не привыкать. Иначе она нас сдаст.
Карина молча переводила взгляд с Миши на Алексея и обратно. И тот, и другой теперь казались ей персонажами страшного сна, выпрыгнуть из которого не представлялось возможным.
— Ладно, — сказал Алексей. — Дай-ка мне ствол.
— Обойдёшься. Руки тебе на что?
— Руки?
Карина взвизгнула и попятилась назад. Алексей мрачно посмотрел на неё и двинулся было всем телом в её сторону — Карина ещё отступила назад, споткнулась и упала на диван.
Миша ухмыльнулся. Наконец-то во взгляде девушки появилась и паника, и беспомощность, и даже что-то похожее на слезы…
Ему нравилось это видеть. Ему нравилось смотреть сверху вниз. К сожалению, все это продолжалось недолго.
Что-то быстрое и невидимое ударило его в висок. Миша так и не понял, что это было, но затем воздух вокруг стал жёстким и давящим. Миша стоял и не мог пошевелиться. Он ничего не смог сделать, когда подошёл Алексей и осторожно вынул пистолет из Мишиных пальцев. Потом стены резко перевернулись, и потолок ушёл куда-то назад. Ему надо было срочно отдохнуть. Ему надо было срочно уснуть. Дела — потом. Потом…
Алексей треснул Карину по руке, и мобильник упал на пол.
— Не надо, — сказал Алексей.
— Я буду орать, — пообещала Карина, но как-то обречённо.
— А смысл? — пожал плечами Алексей. — У него тут где-то был растворимый кофе… Ты будешь? Я буду, потому что спать хочу. Устал. Ты не устала?
— А какое тебе дело?
— Просто спросил. Не хочешь, не отвечай, — Алексей сообразил, что девушку, должно быть, напрягает пистолет, и убрал оружие. — Только скажи, если не сложно… Вот он, — Алексей кивнул в сторону Миши. — Он что, действительно художник?
Карина подобрала с пола телефон, подумала и убрала обратно в сумочку.
— Нет, — сказала она, подумав. — Он просто немного умел рисовать. Но по-настоящему художником он никогда не был.
— Ну тогда всё ясно, — облегчённо вздохнул Алексей. — Тогда всё ясно.
— Да? — озадаченно посмотрела на него Карина. — А мне вот ничего не ясно. Но я… — посмотрела она на тело Миши. — Я не настаиваю.
9
Он выпил две чашки кофе и попутно рассказал Карине то, что можно было рассказать. Она слушала молча, только пальцы слегка подрагивали. Кажется, у девушки всё ещё были сомнения — сможет она выйти из мастерской или нет.
— У тебя действительно могут быть неприятности из-за этого? — спросил Алексей.
— А ты как думаешь? Все видели, что ты сначала подошёл ко мне, а потом уже устроил скандал. Все решат, что я тебя знаю. А значит, и про деньги в машине я рассказала.
— Это ещё доказать нужно.
— Никто ничего не будет доказывать. Начальник от злости на стенку лезет. Ему надо на ком-то сорвать злость. Вот на мне и сорвут — уволят без выходного пособия.
— М-м… Дать тебе денег? — предложил Алексей и по гримасе Карины понял, что идея не из лучших.
— Лучше не надо, — сказала она. — Лучше я поеду домой и попробую уснуть. Хотя вряд ли это у меня получится.
— Всего хорошего, — сказал Алексей. Карина недоверчиво посмотрела на него:
— Что, я могу идти?
— Конечно.
Она поспешно вскочила и бросилась к выходу. Потом остановилась, обернулась и твёрдо проговорила:
— Я никому ничего не скажу. Честное слово.
— Хорошо, — кивнул Алексей.
— Хорошо, — автоматически повторила Карина. — Ты… Ты какой-то странный для бандита.
— Какой есть, — сказал Алексей. — Я постараюсь исправиться. Я же недавно в Москве. Ещё не акклиматизировался.
10
Десять часов спустя Алексей вошёл в кабинет Харкевича, положил на стол чемодан и стал выкладывать пачки денег.
Харкевич тщательно все пересчитал и нахмурился:
— Здесь нет пятидесяти тысяч.
— Правильно, — согласился Алексей. — Здесь сорок две тысячи.
— Но тебе было сказано — пятьдесят.
— Я думаю, что сорок две тысячи — это тоже хорошие деньги.
— Да? — Харкевич усмехнулся. — Вообще-то ты прав… Пятьдесят или сорок две — это почти одно и то же. Не в этом главное.
— Я тоже так думаю.
— А ты знаешь, в чём главное?
Алексей пожал плечами:
— Вы — начальник, вам виднее.
— Тоже правильно, — засмеялся Харкевич. — Ты сообразительный парень, как я погляжу.
Алексей не стал возражать, а Харкевич тем временем распахнул дверь своего кабинета и крикнул в коридор:
— Мамонт! Иди сюда…
Появился Мамонт, и в кабинете сразу стало несколько тесновато.
— Что главное? — с усмешкой спросил Мамонта Харкевич. — Как ты думаешь, Мамонт?
— Режим дня, — сказал Мамонт. — И правильное питание. Только вот с вашей работой нет у меня ни режима, ни правильного питания.
— А что у тебя есть? — спросил Харкевич, чем усилил зародившееся у Алексея впечатление, что перед ним разыгрывают какой-то заранее подготовленный спектакль. Мамонт вытащил из внутреннего кармана незапечатанный конверт и вручил Харкевичу. Тот подержал конверт в руке, не заглядывая внутрь, а потом передал Алексею.
— Посмотри.
Алексей открыл конверт и вытащил тонкую пачку фотоснимков.
— Видишь здесь кого-нибудь знакомого?
Алексей кивнул. Остановившиеся глаза Миши смотрели прямо в объектив.
Глава 24
Бондарев: головная боль
1
— Так. Это что ещё за херня? — негромко произнёс Лапшин, запустив обе руки внутрь кейса. — Это что ещё за…
В этот момент машину сильно тряхнуло, и Лапшин вместо ответа на свой вопрос получил ценное и своевременное указание от Бондарева:
— Ложись!
Лапшин моментально подчинился, упал на сиденье, а потом даже скатился для верности на пол, так что автоматная очередь прошла над ним и разнесла боковые стекла, пролившиеся на Лапшина неприятным дождём из прозрачной мелкой крошки. Бондарев завернул «Тойоту» резко вправо, уходя из сектора обстрела, свободной рукой перекинул Лапшину «беретту» и коротко сказал:
— Оформи.
Лапшин схватил оружие, приподнялся и выглянул в разбитое окно. «Мерседес-340» с тонированными стёклами шёл на сближение с упорством и безжалостностью торпеды, направленной в борт круизному лайнеру. Из правого окна «мерса» торчал ствол «узи», готовый снова засыпать «Тойоту» пулями. Лапшин, сожалея, что под рукой нет гранатомёта, нацелил «беретту» на «мерс» и для начала парой выстрелов припугнул невидимого стрелка, а потом шарахнул по лобовому стеклу. Озабоченный водитель «мерса» вильнул влево, и Лапшин поприветствовал этот манёвр обстрелом покрышек. В ответ «узи» огрызнулся короткой очередью, едва задевшей зад «Тойоты».
— Готово? — поинтересовался Бондарев.
— Не совсем…
— Это плохо, — сказал Бондарев. — Это называется много шума из ничего. Мы дело делаем или кино снимаем?
— Э-э, — замялся с ответом Лапшин, наблюдая за тем, как «Мерседес» снова подбирается ближе.
2
Сойдя с парома в Чивитавеккье, Селим немедленно взял такси, долго морочил водителю голову мудрёными указаниями, не сводя при этом глаз с зеркала заднего вида, потом вылез у большого рынка, плутал между лотками, до ломоты выворачивая шею в попытках обнаружить «хвост». Потом он слегка успокоился, поехал в банк и заявил о потере кредитных карточек, назвав отель на Сардинии, но соврав о своём нынешнем местопребывании. Сразу после этого он сел на поезд до Рима, и только примерно на третьем часу пути окончательно поверил, что для него вся эта история с похищением закончилась благополучно.
