Александр Мазин - Чистильщик
В подъезде было пусто и тихо. Значительно тише, чем на улице.
Стараясь не нарушать этой тишины, друзья поднялись по лестнице. Двери на второй этаж оказались заперты. На третий – аналогично.
– Попробуем с другой стороны,– оптимистично предложил Петренко.
Они прошли по коридору первого этажа и оказались на второй лестнице.
Однако и здесь все оказалось запечатано. И, что обидно, ни одного аборигена, которого можно было бы использовать в качестве отмычки.
– Ладно,– сказал Васильев.– Попробуем блефануть. На втором мы уже побывали, так что давай начнем с третьего! – И решительно забарабанил в дверь.
Через несколько мгновений дверной глазок посветлел – и тут же потемнел, когда с той стороны к нему приник интересующийся глаз.
– Откройте, милиция! – рявкнул Васильев, демонстрируя в развернутом виде удостоверение ФСО.
Он не сомневался: как бы охранник ни был силен в грамоте, прочитать через глазок мелкие буковки ему не под силу.
– Момент,– сказали с той стороны дверей.
Охранник, вероятно, отправился доложиться начальству.
Впрочем, ждать пришлось недолго. Через минуту дверь открылась.
– Поживей нельзя? – желчно осведомился Петренко, махнув перед носом охранника «корками».– Грустный здесь?
– Чего?
– Того! – Кулак Петренко с сухим стуком соприкоснулся с виском бандюгана, и тот отчалил в страну снов.
– Вон свет горит,– сказал Петренко.– Давай туда. А я прошвырнусь по коридору.
Валерий заткнул пистолет сзади за пояс и решительно толкнул дверь.
Этого человека он уже видел. Присутствовавший на допросе жирный «двойник» Робика.
– В чем дело, начальник? – развязно спросил бандюган.– Какие трудности?
– У меня лично – никаких,– проговорил Валерий, огибая стол.– А вот у тебя, придурок, трудности очень-очень большие!
Глаза бандюгана округлились: узнал. И даже сделал попытку приподняться, но немного опоздал. Васильев нажал на рыхлое плечо, одновременно поднося к ноздре оппонента пахнущий порохом ствол.
– Что тебе нужно? – буркнул толстяк.
Васильев взял его за золотую цепку, намотал на пальцы, слегка натянул:
– Грустный тут?
– Нету его,– прохрипел бандюган.
– А где он? – осведомился Валерий, чуток потуже натягивая цепочку… оп! Порвалась! Хреновая работа.– Так где он?
Из коридора донеслись вопль, хруст ломаемого дерева, еще один вопль…
– Ты не отвлекайся,– сказал толстяку Васильев.– Ты помнишь, о чем я спросил? Где Грустный?
– Дома…
– Ишь ты! – удивился Валерий.– У него и дом есть. А дом у него, случайно, не в «Крестах»?
Если у толстяка и было чувство юмора, то нынче оно отдыхало.
– Нет, на Крестовском.
– Надо же! А телефон у него есть?
– Есть.
– Очень хорошо. А теперь возьми трубочку и набери этот самый телефончик.
В комнату ввалился Петренко.
– Чисто,– сообщил он.– Теперь чисто. Двоих я упаковал, а третьего пришлось на погост определить: буйный оказался. Как успехи?
– Да вот кореш наш папе своему звонит.
– Гарный хлопец! – ободрил Петренко.– А уши отрезать – вообще загляденье будет!
Лоб толстяка увлажнился.
– Ты давай звони,– сказал ему Валерий.– А то мой друг, он в душе – парикмахер. Отстригает все выступающие части,– Васильев нажал стволом на кончик толстякова носа.– Ну давай, нажимай кнопочки, пока пальчики шевелятся!
– Э-э-э… Грустный, ты, что ли? Это Крупа. У нас тут… ну, с тобой побазарить хотят… Да я…
Васильев отобрал у толстяка трубку.
– Грустный? Здравствуй, дорогой! Это ничего, что я на «ты»?
– Ты кто такой? – процедила трубка.
– Это не важно,– весело отозвался Валерий.– Я тебе привет хочу передать. От Хирурга.
– Ах сука! Ах овца! Да я ее натрое порву, ты понял, козел? Ты этой сучке…
– Ай-ай-ай! – перебил его Васильев.– Ты за базаром-то следи, Грустный! Хирург – человек серьезный. Вдруг обидится, что ты его овцой назвал?
– Кого – его? – изумилась трубка.
– Хирурга,– терпеливо произнес Васильев.– Надо бы знать. Он нынче в авторитете.
– Не слыхал! – буркнула трубка.
– Теперь услышал,– доброжелательно проговорил Валерий.– Он теперь – вместо Костромы. Или о Костроме ты тоже не слыхал?
– Слыхал. Что ему надо?
– Привет просил передать. Сказал: стукачка твоего они уже оприходовали. А за тобой – должок.
– Пусть пену не гонит! Их шоблу азеры с говном смешали! Они теперь – тьфу!
– Это ты так думаешь,– засмеялся Васильев.– Но ошибаешься. Ты не торопись, поговори с умными людьми, с ребятами своими посоветуйся. Подумай, может, есть в городе кто-то поавторитетней азеров? И стоит ли тебе с ним ссориться?
Трубка молчала. Переваривала.
– Думай, Грустный, думай,– посоветовал Валерий.– И еще к тебе – личная просьба. У тебя тут одна женщина работала, друга моего лечила, которому ты по небрежности здоровье попортил. Жаловалась она: грозишь ей. Ты больше так не делай, ладно? А то я грозить не буду. Понимаешь намек?
– Срал я на твои намеки!
– А вот это напрасно. Это потому, что ты меня не знаешь. А Хирурга знаешь, но думаешь: Чалого нет, Костромы нет – и Хирурга скоро не будет. А думаешь ты так, Грустный, потому что знаешь мало. А самое главное: ты не знаешь меня…
– Ну так обзовись! – рявкнула трубка.
– …но мы с тобой еще познакомимся,– игнорируя реплику, продолжал Васильев.– Если ты окажешься непонятливым – точно познакомимся. Так что ты не торопись. Думай. Ребят своих хорони, помещение ремонтируй…
– Какое помещение? – озадаченно спросила трубка.
– Как? Тебе еще не доложили? Ну, Грустный, я удивлен. Какая у тебя братва, выходит, нерасторопная. Пожар у тебя случился. Пацаны со спичками баловались. Так что занятие у тебя на ближайшее время есть. А если разные мысли возникнут… воинственные,– ты их гони! Потому что ты попал, Грустный! Ты уже попал! Ну, будь здоров! – Не дожидаясь ответа, Валерий прервал связь.
– Ну как? – спросил он Петренко.
– Нормально. Он все понял. Как ты считаешь, кабанчик, понял твой хозяин тему? – Петренко ущипнул Крупу за жирную щеку.
– Понял,– пробулькал толстяк.
– Тогда – спокойной ночи! – Рукоятка пистолета опустилась Крупе на макушку, и бандюган обмяк.
– Мы закончили? – спросил Петренко.– Или еще почудим?
– Пока с него хватит,– ответил Васильев.– Двинулись. Тина там наверняка уже заждалась.
– Ничего. Ты ее утешишь! – Петренко захохотал.
– Мог бы и позвонить,– надув губки, проговорила Таня.– Второй час ночи!
Она приникла к груди Валерия и тут же отстранилась.
– С кем это ты ласкался? – недовольно спросила она.
– А какая тебе разница, малыш? – Васильев смягчил резкость ответа улыбкой.
Надо же: вычленить из запаха пороха, крови и пота аромат Тининых духов. А забавно: Таня и Тина.
– Да никакой! – Девушка фыркнула.– Жрать хочешь?
– Еще как! Вымыться, поесть – и спать! Что еще нужно для счастья?
– А я? – спросила Таня, забирая у него куртку.
– Ты и есть счастье! – утешил ее Валерий, стаскивая кобуру с «макаром».– Эй, поаккуратней! – Он выгреб из карманов куртки остальной арсенал: заимствованную из стола Крупы «беретту», глушак к ней, еще один «макар», обычный, не модернизированный, зато с разрешением, выданным на имя Клещука Павла Павловича, сотрудника безопасности ЗАО «Система». Павел Павлович оказался слишком доверчивым и законопослушным и открыл дверь, которую ему по долгу службы лучше было не открывать. Еще в «арсенале» присутствовали «лимонка», кубик взрывчатки с огрызком шнура и тщательнейшим образом запакованная ампула с безобидным эфиром, в котором было растворено одно из самых сильных нервно-паралитических веществ, созданных гуманной советской наукой. Несмотря на неказистый вид, в сравнении, скажем, с той же гранатой, ОВ, попав в вентиляционную систему дома в кратчайшие сроки уничтожило бы всех его жителей, а граната, даже при самом эффективном использовании, отняла бы не более дюжины жизней. На фоне этих смертоносных игрушек мини-наручники выглядели почти неуместно. Как брелок для ключей.
Валерий сложил перечисленные предметы в коробку из-под туфель и унес в Танину комнату.
– Ничего не трогать! – скомандовал он и отправился в ванную.
Когда он вернулся, то обнаружил, что на «беретту» навинчен глушитель, а клещуковский ПМ разобран на составные части.
Васильев впал в ступор: какое счастье, что девочке не пришло в голову понюхать содержимое ампулы! Или извлечь чеку из «лимонки».
– С легким паром! – весело прощебетала Таня.– Я хотела их почистить, а они чистые!
Васильев щелчком вернул на место свою отвалившуюся челюсть.
– Люблю оружие! – призналась Таня.– Подари мне вот эту! – Она показала на «беретту». Я ни в кого не буду стрелять, обещаю. Подаришь?
– Обойдешься! – сердито буркнул Валерий. Быстро собрал ПМ, проверил, нет ли патрона в стволе, затем вставил обойму.– Это тебе что, игрушка?
– Да ну тебя! – Таня надула губки.– Можно подумать, я стрелять не умею!
