Евгений Сухов - Кровник смотрящего
Отворив калитку, Чертанов прошел на участок. От прежнего матерого снайпера и охотника осталась только тень. Вот что делает возраст с человеком! А ведь Михаил помнил, что каких-то несколько лет назад дед Афанасий по запаху определял, кто именно к нему приближается и с какими намерениями.
— Куда топаешь-то? — недовольно буркнул старик, продолжая укладывать поленницу. — Рассаду не помни! Я здесь капустки посадил!
Чертанов посмотрел себе под ноги. Действительно, в полуметре от его ног пробивались какие-то ростки. Еще один шаг, и он примял бы их подошвой. Все-таки каким образом дед сумел узнать о его приближении? Он и сам многое перенял у старика, да дед и не стремился уносить свои тайны в могилу и потому щедро делился секретами. Но при всякой встрече дедуля неизменно удивлял его. Чертанов понял, что дед ничуть не растерял ресурс, щедро вложенный в него природой.
— Как ты угадал? — спросил Михаил, подходя к деду.
Старый Афанасий водрузил на поленницу еще ворох полешек, подровнял их морщинистой желтой рукой и ответил с обидой в голосе:
— Что я тебе, гадалка, что ли, какая-нибудь?
— Нет, но…
— Это только гадалки по картам узнают. А я наверняка знаю! — выставил он длинный палец, побитый артритом. В голосе деда даже прозвучала нешуточная обида. — Или не веришь? — сузил он хитроватые глаза. — Тогда зайди в дом, посмотри на столе. Я там записку для тебя нацарапал. В ней все сказано. Фома неверующий! — в сердцах воскликнул он.
Чертанов, не сказав ни слова, поднялся на крыльцо. Под ногой протяжно скрипнула ступенька. Михаил невольно усмехнулся. Дед всегда был потрясающий аккуратист, не терпел беспорядка в любых его проявлениях, каждая вещь находилась в строго отведенном для нее месте. Даже грядки у него были вытянуты в идеальные шеренги, будто проходили смотр на строевом плацу. А потому всегда казалось странным, что он не заменил скрипучую дощечку на крыльце. Теперь он понимал, что старый вояка намеренно не желал заменять ее. Как будто до сих пор ожидал вторжения неприятеля. Так что скрипучая ступенька на пару с дедом продолжала оставаться на боевом посту.
В центре стола, на стеклянной вазочке, лежал листок, вырванный из блокнота, а на нем аккуратным дедовским почерком было нацарапано: «Давненько я тебя ждал, внучок. Чего же ты деда-то забываешь? Думаешь, мне „Столичная“ нужна, что ты в синюю сумку положил? Будешь у моего дома через полчаса. И нечего меня больше проверять!» Ниже дата и время.
Чертанов невольно усмехнулся, посмотрел на часы и удовлетворенно хмыкнул, так оно и есть, — дед не ошибся.
Михаил вышел во двор. Уложив поленницу, дедуля принялся разводить пилу, придирчиво посматривая на ее заточенные зубья.
— Как ты догадался?
— О том, что ты приедешь, что ли? — уточнил дед, откладывая в сторону разводку.
— Нет, то, что я продукты буду складывать в синюю сумку.
Дед довольно рассмеялся:
— Хе-хе-хе. А то, что я назвал точное время твоего прибытия, тебя уже не удивляет? Вот насчет сумки я угадал. Это верно! Простая наблюдательность. Ты с этой сумкой и в прошлом году ко мне заявлялся. У тебя другой, что ли, нет? — поднял голову старик и белесыми глазами просверлил удивленного внука.
В этот момент Чертанов отчетливо осознал, что у старика имеются тайны, с которыми он не пожелает поделиться даже с внуком.
— Ладно, пусть будет так, — согласился Чертанов.
— Так с чем ты пришел? — спросил дед, устраиваясь на большой колоде, где он колол дрова.
Михаил присел рядом. Он вдруг подумал о том, что давно не видел деда на столь близком расстоянии, и обратил внимание на то, что кожа на его скулах покрылась темными пигментными пятнами, что свидетельствовало о весьма преклонном возрасте. А глаза, всегда такие пытливые, провалились в орбиты. На Чертанова неожиданно накатила грусть, и он отчетливо, как никогда прежде, осознал, что старику осталось не так уж много времени. Возможно, срок его пребывания на этом свете исчисляется всего лишь месяцами.
Старик нахмурился и махнул рукой:
— Не о том ты думаешь. Говори, с чем пришел.
Михаил невольно ощутил неловкость.
— В войну ты был снайпером, дед?
— Скорее диверсантом, — с некоторым нажимом поправил старик. В его словах отчетливо послышалась гордость. — Не каждый снайпер может быть диверсантом, но вот всякий диверсант обязан быть снайпером, — заметил он.
Чертанов кивнул. Дед знал, о чем говорил.
— И что же вы делали?
Дед махнул рукой. Фронтовым воспоминаниям он предаваться не любил, но для внука всегда делал исключения.
— А чего только не делали! В Финляндии, например, разбрасывали зажигательные пластины. Жгли леса… Воевали таким образом с финскими диверсантами. Пускали под откос эшелоны.
— И каково же было в Финляндии?
— А хреново было! — веско высказался дед Афанасий, похлопав себя по карманам. Разыскав кисет с табачком, он насыпал горстку табака на обыкновенный листок бумаги и, ловко скрутив, закурил.
Михаила всегда удивляла манера деда раскуривать козью ножку. Спрятав огонек в кулак, он, прищурив глаза, наслаждался дымком. Привычка, приобретенная за годы войны, осталась у него на всю жизнь. Такое впечатление, что он до сих пор опасался выстрела коварного снайпера.
— Что так?
— А не поймешь, что это за война была. Ни колючей проволоки тебе, ни укреплений… — Махнув рукой, он добавил в сердцах: — Окопов тоже не было никаких. Передовой линии тоже нет! Вот болота были. Много болот! Финны будто черти через них переползали и всегда были там, где мы их не ждали! Все они охотники, хорошо знают лес, прирожденные лыжники. Так что за ними тоже особенно не побегаешь. Все против нас было! Одеты мы были тоже кое-как. А у них снабжение хорошее, одежда подобающая. Если нужна, предположим, эвакуация, так их гидропланы прямо с озера забирали. Умели воевать, черти! Отстреляются себе, и фырк в небо!
— А как же зимой?
— А так же, как и летом, — с озер улетали! Приделают лыжи к самолетам и садятся. Показали нам финские снайперы кузькину мать! Я как вспомню об этих «финских кукушках», так меня просто оторопь берет! — зябко поежился старик. — С одним из них я уже после войны повстречался.
— Каким же образом?
— В рамках российско-финской дружбы! — весело рассмеялся старик. — Так с чем ты пришел?
Чертанов был уверен, что дед уже подозревает о их предстоящем разговоре. Возможно, именно поэтому он завел разговор о снайпере. Он уже давно обратил внимание на то, что старик обладал повышенной экстрасенсорикой, а если к этому еще добавить его необыкновенную наблюдательность и восприимчивость, то можно сделать вывод о том, что тот был некогда первоклассным бойцом.
Чертанов был уверен, что благодаря обостренному восприятию старый диверсант сумел пробраться в его астральное сознание и прочитать затаенные мысли. А если и помалкивал, так только от деликатности.
И Чертанов отважился:
— В последние несколько месяцев с расстояния почти в километр было убито четыре человека… — Он посмотрел на деда, но тот оставался невозмутим. — Мы подозреваем, что стрелял очень опытный снайпер. Насколько нам известно, он не сделал ни одного промаха.
— Откуда же он стрелял? — по-деловому задал вопрос дед Афанасий.
Козья ножка была докурена. Огонек, подобравшись к желтоватым пальцам, как-то сам собой угас. Чертанов обратил внимание еще на одну особенность в поведении деда: тот никогда не выбрасывал окурки, а предпочитал присыпать их землей. Только сейчас Михаил понял, что привычку эту он тоже принес из далекой войны, где любая небрежность могла стоить жизни.
Не поленившись, старик поднялся с колоды и, взяв лопату, присыпал окурок. После чего удовлетворенно опустился на прежнее место.
— По-разному. Но, как правило, откуда-нибудь с высокого здания, — отвечал Чертанов.
— А какова будет высота? — вновь поинтересовался дед.
— Да метров под шестьдесят будет!
— Ого! — уважительно протянул старик. — И ты утверждаешь, что он ни разу не промахнулся?
— Насколько мне известно, ни разу!
— Хороший стрелок, — сдержанно похвалил дед. — Знаешь, сколько нужно сделать поправок, чтобы с такого расстояния попасть в цель?
— Сколько же?
— Не менее десяти! — воодушевленно воскликнул дед. — Часто снайперу отводится на это всего лишь доли секунды. Но даже этих поправок недостаточно, нужно иметь хорошее оружие, а кроме того, необычайную интуицию на верный выстрел. Таких людей за свою жизнь я встретил только трех. А снайперов я повидал предостаточно, — уверил старик. — А из чего он стрелял?
— Сначала из мосинской трехлинейки, потом из австрийской винтовки «SSG 69» и из винтореза.
— О! — уважительно протянул старик. — Он неплохо разбирается в оружии. Австрияки и немцы всегда славились хорошими стволами. Но такой снайпер и из карабина может стрелять, все равно не промахнется! Да-а, снайпер хорош! Вот смотри, сколько всего нужно, чтобы угодить в цель… Рассчитать правильно расстояние, — принялся старик загибать пальцы. — Еще учесть силу ветра. Это два! А в городе ты знаешь, каково стрелять? Сначала ветер дует в одну сторону, потом может повернуть в противоположную. — Тысяча метров дистанция серьезная, — щелкнул языком старик. — Поднялась температура воздуха на пару градусов, сопротивление воздуха уменьшилось, и пуля уже имеет совершенно другую траекторию. Три, — вновь загнул палец старик. — Облака затянули небо, влажность увеличилась, а вместе с этим возросло сопротивление. — Старик опять загнул палец. — Четыре! Пуля всегда вращается слева направо и склоняется только в правую сторону. Об этом тоже не следует забывать. Пять! — загнул он большой палец на левой руке. — Опять нужно сделать поправочку. Значит, ты говоришь, что он стрелял с такого расстояния четырежды и ни разу не промахнулся?
