Схватка вслепую - Александр Александрович Тамоников
Посол тяжело вздохнул и отошел от окна. Ему очень хотелось связаться с резидентурой КГБ и спросить, нет ли чего-то нового в деле похищения людей — ведь не может же резидентура оставаться безучастной в таком неслыханном деле! Но он понимал, что резидентура и сама, будь у нее такие сведения, связалась бы с ним. А коль не связывается, значит, сообщить ей покамест нечего.
И все, что оставалось послу, это надеяться и ждать. А еще — унять как-нибудь невыносимую головную боль.
Глава 3
Тупик
Тем временем инспектор Мансур развернул энергичную деятельность. Он принялся за охранников советского посольства, и это было и резонно, и логично. Сейчас именно эти семь ливанских полицейских были для Мансура главными подозреваемыми. Ведь и в самом деле — как это так? Эти семеро были вооружены, они должны были бдительно охранять посольство, но отчего-то случилось так, что похитители въехали на территорию посольства практически беспрепятственно. Спрашивается, где были в это время полицейские-охранники, почему они не остановили похитителей, почему даже ни разу не выстрелили? В чем тут было дело? Уж не в сговоре ли они были с похитителями? А если так, то, следовательно, они похитителей знают. Ну а если знают, то вот же он — желанный для любого сыщика след!
Перво-наперво Мансур заменил охрану при посольстве. Вверенной ему властью он затребовал в качестве охранников других полицейских, а прежних погрузил в машину и поехал вместе с ними в городское полицейское управление — разбираться.
Однако же разобраться оказалось не так-то и просто. Полицейские практически единогласно утверждали, что дело обстояло следующим образом: все они бдительно несли службу на своем посту, и вдруг к ним подъехали несколько машин с вооруженными людьми. Эти люди выскочили из машин, подбежали к охранникам и направили на них оружие. Вооруженных людей было много, а их, полицейских, всего семь человек. О каком сопротивлении тут могла идти речь? Нет, двое полицейских все же пытались оказать сопротивление, но неизвестные люди с оружием мигом их обезвредили: убить не убили, а просто лишили их сознания. А у остальных отобрали оружие и велели им разбегаться. Да, конечно, полицейские прекрасно понимают, что теперь их, наверно, уволят с работы, но с другой стороны — собственная жизнь дороже.
Выслушав пятерых полицейских, которые, по их словам, отдали оружие напавшим на них людям и сбежали со своего поста, инспектор Мансур принялся допрашивать двух оставшихся охранников — тех, которых якобы лишили сознания при попытке оказать сопротивление налетчикам. Перво-наперво инспектор с помощью врача освидетельствовал их раны, из-за которых эти двое якобы потеряли сознание. И врач, и сам инспектор с сомнением отнеслись к синякам и ссадинам, которые были обнаружены на телах полицейских.
— Вы как хотите, — отведя инспектора в сторону, сказал врач, — а я сомневаюсь.
— В чем именно? — спросил инспектор.
— В том, что из-за этих ссадин можно потерять сознание, — пояснил врач. — Хотя бы на несколько минут. Ссадины пустяковые. Тут даже ребенок и тот останется на ногах. А эти двое — здоровые, взрослые люди…
— Я и сам думаю так же, — сказал инспектор. — Навидался я всяких ран… так что кое-что в них понимаю. Значит, по-вашему, они симулировали, что находились в беспамятстве?
— А вот в этом вы уж разбирайтесь сами, — доктор хмыкнул и покрутил головой. — Мое дело — дать медицинское заключение. Я его дал. Повторю: малозначительные это раны. Можно сказать, ссадины, а не раны.
После таких слов доктора инспектор подступил к двум охранникам, что называется, вплотную. Вначале они оба упорствовали, но когда Мансур пригрозил им военным судом и возможным расстрелом, один из них сломался и рассказал правду. Может быть, и не всю, а лишь ее часть, но инспектору хватило и этой части, чтобы представить общую картину происшедшего.
Эти двое охранников были из числа тех, кого поставили на пост у советского посольства лишь недавно, а именно после того, как советский посол затребовал дополнительную охрану. Оказалось, что это были не сами по себе охранники, оба они были связаны с террористами. Именно террористы и велели им попроситься на пост у советского посольства.
— Зачем? — спросил Мансур.
— Они мне ничего не объяснили, — ответил на это охранник. — Сказали лишь, чтобы я был наготове. То же самое, думаю, они сказали и второму охраннику.
— Что значит — быть наготове? — уточнил Мансур.
— Вчера они со мной встретились и объяснили, что я должен буду делать сегодня…
— Точнее! — потребовал Мансур.
— Они сказали, что сегодня совершат налет на посольство, — пояснил охранник. — Я спросил, зачем им это нужно, но они сказали, что это не мое дело.
— И в чем же заключалось твое дело? — спросил Мансур.
— Я должен был сделать так, чтобы другие охранники не стали стрелять в тех, кто будет нападать на посольство, — ответил охранник. — Те, кто нападает, не хотели, чтобы в них стреляли. Они вообще не хотели никакого шума, они рассчитывали все сделать быстро и тихо.
— И что же, ты выполнил их просьбу? — спросил Мансур.
— Да, — сказал охранник. — Я выполнил… Я убедил других охранников, чтобы они не стреляли. Сказал, что нас мало, а тех, кто нападает, — много. Поэтому если мы станем стрелять, то все погибнем. Лучше убежать. Погибать никто не хотел, и все убежали. Кроме меня и еще одного. Нас ударили по голове, но не слишком сильно. Мы сделали вид, что потеряли сознание. Такой был уговор.
— Понятно, — сказал Мансур и спросил: — Зачем ты это сделал?
Охранник долго молчал, было видно, что ему очень не хочется отвечать на этот вопрос. От ответа зависело многое — может быть, даже его жизнь.
— Они пообещали мне заплатить, — ответил наконец охранник.
— И что же — заплатили?
— Половину, — ответил охранник. — Другую половину обещали заплатить потом…
— Понятно, — произнес Мансур.
Он прикрыл глаза и умолк. Молчал он довольно-таки долго. Он сидел напротив полицейского-предателя, и казалось, что он улыбается загадочной и страшной улыбкой. С этой улыбкой и с закрытыми глазами он походил на таинственного восточного идола. Идола, от которого немыслимо ожидать пощады и даже — снисхождения.
— Кто они такие? — спросил он наконец, не открывая глаз.
— Я не знаю, — торопливо ответил охранник. — Я и вправду этого не знаю! Они мне ничего не
