Дальше живут драконы 2 - Александр Афанасьев
Эй, я про мандариновое дерево! А вы про что подумали?
Капитан был довольно высок, и получалось что он, даже сидя загораживал обзор низкорослому водителю — но тот справлялся с дорожным потоком с уверенностью опытного матадора. Машин было немного, большей частью мотоциклы. На многих сзади — горшки с мандариновыми деревьями.
Капитан размышлял.
Агента, с которым он должен был встретиться — он знал как Бяо. И больше — он не знал о нем почти ничего. Имя распространенное, китайского происхождения, здесь таких полно. Судя по голосу — от тридцати до пятидесяти, точнее установить невозможно — у азиатов вообще сложно установить возраст даже видя их. Судя по выговору — селянин, но проскакивают городские словечки. По направленности и объекту информации — занимает какой-то важный штабной пост в местном сопротивлении. Занимает сам, не родственник, капитан Воронцов был в этом почти уверен. Несколько раз — он осторожно пытался задавать неожиданные вопросы. И ни разу агент не ответил, что ему надо что-то уточнить или выяснить — ответ давался сразу, да или нет. Под эту гипотезу работало и то немногое, что капитан знал о Бяо — от тридцати до пятидесяти, селянин, но с городским налетом, переселенец в город в первом поколении. Именно такие люди — составляли руководящие кадры Вьетконга.
Встречались всегда в одном месте — в массажном салоне. Фактически — бордель, оказывающий услуги «по быстрому», никто не обратит внимания, если туда зайдет иностранец. И местный тоже. Говорили в комнате, часть которой была отгорожена полупрозрачной занавесью и имела отдельный выход. Свет всегда выключался — если принимали обычных клиентов, то он был включен, а за полупрозрачной занавесью показывали целое представление. Богатые импотенты раскошеливались, чтобы смотреть.
Бяо работал за деньги. Приличные по местным меркам деньги, один раз он попросил, чтобы отныне мук давали больше — но деньги не клянчил. Капитан и сейчас нес для агента десять тысяч гонконгских долларов, но не был уверен, что отдаст все. Он должен был оценить полезность информации, но не знал, какая она будет. Он подозревал — что о праздновании Нового года. Капитан подозревал, что будут взрывы. Ему никогда не нравилось, что в центр воюющего города — легально свозится такое количество самодельной взрывчатки. Одна граната в ящики с фейерверками — и рванет так, что и в России слышно будет. Но что именно принесет Бяо — он не знал. Бяо всегда сам решал, что он сообщит, никогда не принимал никаких заданий, только иногда отвечал на уточняющие вопросы. Капитан передавал данные в посольство России в Сайгоне и что с ними было дальше — он не знал. Как он подозревал — целесообразнее было бы сливать информацию на американский штаб и немедленно реализовывать — но так делать он не имел права.
Пяо — вырулил к площади перед маркетом, всегда забитой. Капитан расплатился и пошел к входу на рынок. Он надел на себя, прямо на голое тело легкий бронежилет — кольчугу, потому что на базаре запросто могли пырнуть ножом. Сейчас — она натирала тело и сильно раздражала. Он обливался потом и держась рукой за карман с кошельком, продвигался вперед.
На углу торгового ряда — он купил багет с зеленью и молодой свининой — типичный сплав местной и французской кухни. Оглянулся невзначай… понять, идет ли кто в этой толчее было почти невозможно. Справился у продавца багетов, где можно купить пиротехнику. Продавец заулыбался и показал направо.
Примерно полчаса — капитан потратил на исследование местных пиротехнических чудес — иногда в них добавляли рубленые гвозди, немного крысиного помета и продавали какому-то доверчивому солдату. Интересно… кто такой все-таки Бяо. Бяо — имя китайского происхождения, а китайцев — вьетнамцы очень не любят, это их бывшие колонизаторы. Возможно, что Бяо полукровка. Тогда понятно, почему он предает. Вьетнамцы не любят полукровок, они вообще очень высокомерны. И сколько не повесь плакатов насчет старых предрассудков — это так и это будет так. Возможно, Бяо мстит.
Ознакомившись с пиротехникой — капитан свернул на ножевую улицу и, сам не зная зачем, купил нож. Попросил завернуть, и пока продавец делал это — еще раз огляделся. Знакомых до боли лиц не увидел.
Знакомые до боли лица — это полиция. Американцы называли их «белые мыши», а сами вьетнамцы их, а так же и военных — нгаями[3]. Наглые, совершенно непрофессиональные подонки, они одни делали для роста недовольства в народе больше, чем все иностранцы вместе взятые. Здесь в полицию шли для того, чтобы обеспечить себя и всю свою многочисленную семью.
Взяв нож, он покрутился еще — затем забрел в знакомое заведение. Внешне — оно ничем не напоминало веселый дом, только мелодично и печально играла музыка на колокольчиках.
Хозяин, увидев знакомого клиента, поднялся навстречу
— Здравствуйте, господин…
…
— Как поживает большой господин?
— Все хорошо, спасибо. Ла сейчас свободна?
— Нет, к сожалению, Ла здесь нет.
Звякнул звонок
— А где же она?
— О, она ушла повидаться с родителями, которые приехали к ней из деревни. Ла очень хорошая дочь, господин.
Воронцов в этом и не сомневался, вопрос в том, что она им скажет. Может быть, что и правду. Местные девушки — к такому роду заработка относились вполне нормально, местным неведом стыд от секса, испытываемый христианами, для них это — такое же отправление естественных надобностей, как и любое другое. Боялись только заразиться — дурные болезни принесли с собой французы и сейчас они тут процветали.
— С вашего позволения осмелюсь предложить вам другую девушку, ее зовут. Ша и она из той же
