Горная петля - Сергей Васильевич Самаров
– Это же для общего дела, – добавил старший лейтенант, заметив, как поморщился подполковник при словах о данных экспертизы. Но Исмаил Латифович тут же поспешил успокоить командира взвода военной разведки, сообщив, что у него после ранения в голову появился нервный тик и это именно он заставляет подполковника время от времени непроизвольно и не к месту морщиться. И попросил не обращать на это особого внимания. Подполковник оказался человеком культурным и понимающим, что его нервный тик может быть неправильно истолкован.
– А что касается абрека, то наша служба готова к сотрудничеству. К сожалению, мы сами просто не имеем физической возможности плотно заниматься данным вопросом. Вот я, например, как старший следователь, веду сразу девять уголовных дел. Правда, три из них уже практически готовы для передачи в прокуратуру для вынесения обвинения, но остаются еще шесть. А это, скажу честно, очень много. Кроме того, по должности своей я пустяками не занимаюсь. Все дела серьезные. По большей части – убийства и крупные хищения. А доказательств обычно – кот наплакал. И наше ведомство будет очень радо, если ваша служба возьмет на себя выполнение этой конкретной задачи. Что касается данных экспертизы – копию я вам, конечно, сделаю. Но могу сказать следующее: эксперты сами в растерянности. Они не могут определить ни вид, ни даже калибр оружия, из которого стреляли. Есть даже предположение, что выстрелы сделаны из разного оружия, но схожего по своим тактико-техническим параметрам. И оружие это, вне всякого сомнения, нарезное – на остатках одной пули сохранились среды от нарезов. Даже было озвучено мнение, что это охотничье оружие. Хотя, с другой стороны, трудно предположить, что это правда. Охотничьи ружья обычно применяют на минимальной дистанции стрельбы и редко бывают нарезными. А так рисковать – чтобы стрелять с короткой дистанции, на подобное ни один здравомыслящий человек не решится. Попасть после собственных выстрелов сначала под неприцельный обстрел крупнокалиберного пулемета, а потом под хаотичный обстрел автоматической пушки, стреляющей фугасно-осколочными снарядами – нет, это слишком большой риск заработать пулю или ранение и на этом попасться. Мы обзванивали все больницы в интересующем нас районе и в прилегающих к нему районах, в том числе и в Чечне. Кроме того, обзвонили всех частнопрактикующих врачей в возможном районе обращения абрека. К ним с огнестрельным ранением никто не обращался. Это официальные данные. Что еще вашу службу интересует?..
– У меня есть конкретное пожелание нашего начальника штаба майора Одуванчикова…
– Слышал про такого. Говорят, грамотный офицер…
– Говорят… – согласился старший лейтенант. – Видимо, говорят правду. Так вот, майор Одуванчиков посоветовал мне найти какие-то общие моменты в двух ситуациях, чтобы создать третью, похожую. И на этом попытаться поймать абрека.
– То есть организовать ловлю «на живца»… – сразу просчитал ситуацию подполковник Абдуллаев.
– Да… Примерно. И я согласен сыграть роль этого самого «живца», – твердо сказал старший лейтенант.
– Но это же чрезвычайно опасно, – возразил подполковник.
– Но кому-то и когда-то нужно рисковать. У нас вся служба на риске построена. И потому мы всегда готовы к опасности.
– Ну, если вы готовы, то я могу сообщить только одну характерную черту в этом деле. В обоих случаях первая пуля доставалась тому, кто командовал и потому ехал на бронетехнике, но высунувшись наружу. В здешних местах это считается серьезным нарушением – высовываться из бронетехники категорически не рекомендуется, и тем не менее мы имеем два случая с трагическим исходом. Правила разрешают открывать только люк, но это, как вы, должно быть, знаете, предохранительная мера. Своего рода профилактика.
– Да. Знаю. У нас точно такие же правила. Это на случай попадания термобарической гранаты. Открытый люк позволит более-менее сохранить давление в машине. Но какое дело бойцу, извините, до этого? Термобарическая граната создает в эпицентре температуру около трех тысяч градусов. Сгорит боец заживо за секунду или за ту же секунду погибнет от перепада давления – не все ли равно погибшему. А в открытый люк забросить гранату проще. Если умеешь, конечно, бросать прицельно. А из гранатомета можно и рикошетом от крышки люка попасть. Я сам такого умельца знаю, специалиста по рикошетам. У меня во взводе служит.
– Еще что хочу заметить… – сказал подполковник ФСБ. – По показаниям свидетелей, выстрелы звучали очень громко, словно стреляли из снайперской винтовки калибра двенадцать и семь миллиметра. По звуку это сопоставимо с легким артиллерийский орудием времен Великой Отечественной войны. Скажем, с противотанковой легкой пушкой калибра семьдесят шесть миллиметров. Но это может быть и результатом горного эха. Дорога-то проходит между двух склонов. И еще интересный факт – подполковник ОМОНа высунулся из люка, когда механик-водитель сказал что-то про окружающую красоту, и примерно такая же фраза прозвучала со стороны мехвода[3], когда высунулся командир отряда нашего спецназа. Впечатление складывается такое, что это механики-водители дают команду и командирам, и стрелку-абреку одновременно.
– У нас механики-водители сплошь младшие сержанты контрактной службы. Как они могут дать мне команду? К тому же у нас, как и у вас, и у полиции, я думаю, связь действует только внутри бронемашины. Стрелку мехвод никак команду отдать не может.
– Тем не менее это факт, – сказал подполковник Абдуллаев.
– Да, связь существует только внутри машины – так во всей армии. Как и в отдельных подразделениях. Скажем, как у меня во взводе. А экипаж бронемашины – это как раз отдельное подразделение.
– Но кто их знает, эти системы связи… – тяжело вздохнул Абдуллаев. – Любую систему, говорят, теоретически можно прослушать. Тем более при современном уровне техники, когда все практически переговоры завязаны на WI-FI.
– У нас, например, прослушать переговоры внутри взвода невозможно, да и внутри отряда тоже. Система полностью автономна и работает по закрытому каналу связи. Но я при желании могу вести переговоры и с командованием отряда, и с Москвой, правда только через дежурных по управлениям. У вас разве не так?
– Нет, старлей, у нас вся связь идет через запароленный WI-FI. Но, говорят, есть специальные программы по подбору паролей. Правда, у нас и у ОМОНа, да и у СОБРа тоже собственные пароли. Да и сложно поверить, что кто-то в полевых условиях сумеет быстро подобрать нужный пароль. Обычно на один пароль, чтобы взломать его, тратятся несколько часов, если только взломщику сразу случайно не повезет. А чтобы повезло,
