Лесная банда - Евгений Евгеньевич Сухов
Уже непослушными ногами, подгибающимися в хрустящих коленях, понимая, что это будет самый трудный и последний путь в его жизни, офицер пошел прямо на Головню – в желании сомкнуть пальцы на шее врага. А еще на его лице запечатлелось сожаление за бестолковую кончину, что убит ни на поле брани, как и положено боевому офицеру, а в глубоком тылу на городской окраине тихого украинского городка рядом с красивой женщиной.
– Что же ты делаешь, гад! – едва прошелестел капитан губами.
Свирид Головня, продолжая держать пистолет у пояса, разглядел в глазах офицера прожигающую ненависть и невольно отпрянул назад, подумав: «Неужто они здесь все такие?»
В какой-то момент на всей земле их осталось только двое, точнее он сам и глаза уже умирающего офицера, попиравшего все физические законы и продолжавшего упрямо шагать вперед. Вокруг будто бы образовалось безмолвное пространство, некий вакуум, нервы оголились, а чувства обострились до предела.
Неожиданно в доме громко зазвенели окна. Что это? Ах, да – это прозвучал второй выстрел. Странно, что он совершенно его не услышал, зато уловил мяуканье котенка, залезшего на качающийся ствол каштана. Бедняга никак не мог спуститься и теперь взывал о помощи.
Действительность вернулась вместе с падением мертвого тела. Ноги смертельно раненного офицера подогнулись окончательно, и он нелепо упал на ступени, совсем немного не дотянувшись до своего убийцы.
Прижав ладошку ко рту, Марыся подавила крик животного ужаса, уже готового было сорваться с ее побледневших уст.
– Успокойся, – негромко проговорил Головня, – ты здесь ни при чем.
Женщина вряд ли соображала, что было сказано, и продолжала смотреть на поверженное тело.
– Пойдем со мной в лес, – предложил Свирид Головня. – Там тебя не тронут, – протянул он руку.
– Нет, – отчаянно отскочила Марыся и громко хлопнула за собой дверью, закрываясь от всего ужасного, что произошло с ней за последние годы, в том числе и от убитого офицера, лежащего на пороге.
Замешательство продолжалось какое-то мгновение, показавшееся Свириду едва ли не вечностью. В действительности оно было не длиннее полета пули во время выстрела в упор. В следующее мгновение он услышал, как с противоположного конца улицы яростно прозвучало:
– Не уйдет, гад! Он там!!
Донеслись лающие звуки короткой автоматной очереди. С коротким свистом щеку обожгла пролетевшая пуля. Громко, будто бы барабанная дробь, застучали по твердой земле солдатские сапоги. Пригнувшись, Свирид Головня юркнул за угол дома, пробежал заросшими огородами и с разберу нырнул в густой колючий чаплыжник. Раздирая лицо, кисти, он побежал прямо к небольшому пролеску, вытянувшемуся вдоль неширокого поля длинной серповидной полоской.
Далеко позади приглушенно раздавались выстрелы, доносились до слуха обрывки громкой речи. Преодолев широкую полосу кустарника, Головня юркнул в густую рожь, стоявшую перед лесом высокой колыхающейся волной. В небе, будто бы в свадебном танце, кружились два коричневых коршуна. Птицы то забирались на самый небосвод, становились едва различимыми в беспредельной синеве точками, а то вдруг, подхваченные порывами ветра, уходили на снижение и продолжали одним им понятный круговорот, невольно околдовывая зрителя плавными размашистыми движениями.
Птицам можно позавидовать – с километровой высоты все происходящее на земле выглядит как-то иначе. Попроще, что ли…
– Где он? – прозвучал громкий голос, явно принадлежащий командиру.
– Не могу знать, товарищ старший лейтенант, – прозвучал в ответ виноватый и не столь зычный голос. – Я буквально следом за ним бежал, а он как камень в воду канул.
– Вот только не в воду, боец, а в рожь. Этот бандеровец, он где-то здесь в поле прячется!
– Вот только как его тут отыщешь, вон поле какое… Можно и на пулю напороться.
– А автомат у тебя для чего? Увидишь, стреляй!
– А он не убежал дальше? – прозвучал голос третьего. Он был с заметной хрипотцой, явно принадлежавший человеку немолодому.
– А пес его знает! Может, и перебежал уже. Прыткий он больно.
– Вы вдвоем оставайтесь здесь. Может, он все-таки тут запрятался. Если что, стреляйте в эту гадину! Боевого офицера убил! Кто бы мог подумать… Такую мясорубку прошел, два года без единой царапины, а тут, в тылу… От бандеровской пули сгинул.
Несколько минут Свирид Головня выжидал. Поглядывал на колосья, колыхающиеся в такт ветру щетинистыми зернистыми головами. Немного в стороне, в белом кружеве ромашек, кровавыми пятнами произрастали маки. Осторожно, опасаясь быть узнанным, Свирид слегка приподнялся и глянул в просвет через густо разросшиеся злаки.
На самой бровке дороги с направленными на ржаное поле автоматами стояли два красноармейца и внимательными взглядами мерили неровную поверхность ржаного поля. Времени у него оставалось немного, каких-то несколько минут, далее появится вооруженный отряд автоматчиков, который за несколько минут прочешет несжатую полосу. Вот тогда конец! Но сейчас над ним застыла почти хрустально-звенящая, уходящая куда-то ввысь тишина, которую очень не хотелось разбивать.
Бойцам было не более двадцати лет. Одетые в потертые, не по размеру гимнастерки; в выцветших до самой белизны пилотках, спадающих краем на въедливый прищур, с темно-коричневым загаром, густо покрывающим их ребячьи лица, они казались несколько постарше, чем были на самом деле. Но их молодость была обманчивой: у одного на груди висела медаль «За боевые заслуги», у другого – «За отвагу». А значит, воюют не первый день, имеют боевой опыт, успели изрядно полежать под пулями и не однажды глохли от гаубичных разрывов. Для них бандеровец, спрятавшийся в рожь, не кажется опасным (на войне бывали ситуации и посложнее), всего-то очередная цель, которую следует уничтожить.
А вот это вы, хлопцы, зря!
На фронте гибнет тот, кто недооценивает коварство противника. Оба привыкли к открытому бою, так чтобы видеть противника на расстоянии автоматной очереди. Здесь другая война, и правила совершенно иные, а может, и вовсе нет таковых. К этому тоже стоит привыкать. Придется преподать вам серьезный урок.
Отыскав на земле камень, Свирид Головня что есть силы швырнул его в середину поля метров за пятьдесят. Ломая тонкие колосья, обломок с уловимым шорохом ударился о землю, привлекая к себе внимание бойцов. И тотчас в место падения, безжалостно срезая колосья ржи и взрыхляя землю, синхронно ударили две автоматные очереди.
Приподнявшись, Головня увидел, как красноармейцы поспешно двинулись в сторону упавшего камня, позабыв о том, что опасность может исходить с противоположной стороны. Теперь он видел их коротко стриженные русые затылки, пропотевшие на спинах гимнастерки, мешковатые, явно не по размеру брюки. Обратил внимание, что оба были в обмотках с ботинками.
Прицельно, затаив дыхание, выстрелил в затылок красноармейцу с медалью «За боевые заслуги». Увидел, что попал в цель – брызнул небольшой фонтанчик из расщепленных костей и крови, – и
