Дмитрий Харитонов - Репортаж не для печати
Все получалось достаточно сложно и запутанно. Чарльз Уоррен копал поблизости Храмовой горы, но при этом искал что-то другое, а не легендарный сундук. Монтегю Паркер исследовал внутреннюю часть горы, но тоже безуспешно.
Футтерер нашел, но не исследовал секретный туннель, в конце которого, как он верил, находился Ковчег Завета.
И, наконец, Том Кротцер объявил о находке, сделанной в этом же тайном туннеле, которая, кажется, совсем не была Ковчегом.
Я имел возможность убедиться в том, что несмотря на интенсивные раскопки в Иерусалиме в конце девятнадцатого – середине двадцатого веков, очень немногие представители ученого мира верили в легенду о похищении Ковчега Менеликом. Просмотрев многочисленные статьи в журналах и газетах, я заметил, что они, в своем подавляющем большинстве, если и упоминали о Ковчеге Завета, то делали это в контексте рассказов о ранней истории еврейского народа.
Несмотря на поздний час, я рискнул позвонить Леклеру. Тот удивился, услышав, что эта история все еще вызывает у меня интерес.
– Я не ожидал от тебя такой прыти, Стив, – озадаченно пробормотал профессор. – Разумеется, мне известно все то, о чем ты только сегодня узнал.
– Думаешь, что надежды археологов были беспочвенны?
– История Израиля – беспрерывная цепь несчастий. В страну постоянно вторгались захватчики – из Сирии, Месопотамии, Малой Азии. Хетты и филистимляне, вавилоняне и ассирийцы уничтожали алтари и исторические памятники.
– И ничего не осталось?
– Никаких сокровищ, никаких архивов, никаких тронов с львиными ножками.
– А как же кумранская находка? – я имел в виду кувшины с рукописными свитками, обнаруженные шестнадцатилетним мальчиком-бедуином в пещере на побережье Мертвого моря. Самая древняя из найденных рукописей была датирована вторым веком до нашей эры. Открытие рукописей, насколько мне помнилось, объявили одним из величайших археологических чудес двадцатого века.
Голос Леклера отозвался в трубке:
– Кумран – приятное исключение из правил и единственное.
– Других не было?
– Нет. По крайней мере, до сих пор. Кстати, опубликованы лишь три четверти кумранских манускриптов. Причем никто не знает, сколько именно рукописей остаются неизвестными публике.
Я вспомнил об Артуре Кейсе, который заполучил в свои руки фотографии, сделанные Кротцером в склепе. Было бы неплохо попытаться разыскать Кейса. Если, разумеется, с ним ничего не случилось за прошедшие годы. Чуть поколебавшись, я спросил Джона, что он знает о Кейсе и его местопребывании.
– Раньше я был с ним в неплохих отношениях, – буркнул Леклер. – Но в последнее время Артур сильно изменился. Говорят, что он стал затворником и все время посвящает работе над книгой.
– А что за книга? – я не смог удержаться от любопытства.
– Я не в курсе. Ты узнаешь, если встретишься с ним лично. Кейс живет в Нью-Йорке, на 25-й авеню. – Леклер не смог сдержать зевка. – Надоедай Кейсу своими вопросами. Я хочу спать.
Я сам уже чувствовал усталость, свинцом наваливавшуюся на меня. Что ж, мне тоже не помешает отправиться домой передохнуть. Завтра будет напряженный день.
Глава третья. «ПОЧЕМУ ВЫ РЕШИЛИ, ЧТО ДОБЬЁТЕСЬ УСПЕХА?»
1
На следующее утро я вылетел из Атланты в Нью-Йорк на самолёте авиакомпании «Дельта».
Мне повезло: билеты были в салоне первого класса, и время полёта я коротал, сидя у окна по левому борту самолёта и не упуская возможности регулярно заказывать джин с тоником хорошенькой стюардессе. Пропустив два стакана, я решил, что на этом пора остановиться.
Возле аэропорта я взял такси и довольно скоро оказался перед домом Кейса. Выйдя из машины и отдав пригоршню мелких долларов водителю, я смог, наконец, внимательно взглянуть на двухэтажное здание. Свежевыкрашенный в белоснежный цвет, с недавно вымытыми окнами, сверкавшими как зеркало, под яркими лучами солнца, дом производил приятное впечатление своей опрятностью. Оно ещё более усиливалось благодаря кустам красных роз, кучно высаженных на лужайке. На двери была бронзовая табличка, на которой были написаны имя и фамилия владельца дома.
Я позвонил, подождал немного и, не услышав за дверью никаких звуков, снова поднял руку, чтобы сделать повторный звонок.
– Там никого нет, – неожиданно произнес голос позади меня.
Я резко обернулся. На пешеходной дорожке стоял мужчина лет шестидесяти. Видимо, некогда стройный и крепкий, он выглядел обрюзгшим, с хорошо очерченным животиком под красным вязаным пуловером. Одетый в светлые брюки и легкие теннисные туфли, он оценивающе смотрел на меня.
– Люблю прогуливаться в одиночестве. Помогает собраться с мыслями. Если вы ищете хозяина дома, то он перед вами.
Я показал Кейсу свою пресс-карточку, и он пригласил меня пройти вместе с ним в дом.
Коротко рассказав о задании, порученном руководством телекомпании, о встрече с Леклером, о своих попытках выяснить, какие раскопки производились в Иерусалиме, я умолк и выжидающе посмотрел на Кейса.
– Итак, вы интересуетесь Ковчегом, – задумчиво сказал он. – Ковчегом…
– Вы полагаете, что это не миф? – осторожно, пытаясь вызвать Артура на разговор, спросил я
Кейс вопросительно улыбнулся.
– Молодой человек, – сказал он, – эта тайна насчитывает три тысячи лет. Многие люди пытались разгадать ее. Но она никому даже не приоткрывала свой покров. Никому. Почему же вы решили, что являетесь тем счастливчиком, которому удается добиться этого?
– Просто пытаюсь собрать максимально полную информацию для будущего репортажа, – смущенно ответил я.
Понимающе кивнув, он отвел от меня глаза. Взгляд его ничего не выражал. Похоже, он раздумывал, стоит ли вообще продолжать разговор с человеком по имени Стив Маклин, о существовании которого на белом свете он не знал еще четверть часа назад. Наконец, Артур нехотя выдавил из себя:
– Тогда начните репортаж с того, что сделали люди со следами древних цивилизаций. Начните с того, как Диего де Ланда из ордена францисканцев сжигал живьем индейцев майя на одном костре с бесценными идолами, книгами и рисунками. Если бы не его костер, то знания письменности майя, их литература, история и наука – все, что было отражено в древних свитках – было бы сохранено до наших дней. – Голос Кейса заметно окреп, и он оживился. Как можно заниматься Ковчегом, этим хранилищем древней мудрости, если правители всех времен и народов приложили просто титанические усилия к тому, чтобы уничтожить древние знания? Истребить людей, обладавших ими!
– Темным, забывшим свою историю народом легче управлять.
– Безусловно. В свое время были сожжены библиотеки Иерусалима и Пергама. А знаете, что сказал халиф Омар, захвативший Александрийскую библиотеку, в которой насчитывалось более полумиллиона манускриптов «Если это то же, что и Коран – то оно не нужно. Если это не то, что Коран – то оно вредно». Этими свитками, которые бережно собирал еще Птолемей, топили бани.
Я ловил каждое слово старика. Ему это доставляло очевидное удовольствие.
– Является ли Ковчег Завета красивой легендой? Рад сообщить вам, мой драгоценный, что вся история состоит из мифов. Например, Клеопатра была не египтянкой, как утверждают некоторые ученые головы, а гречанкой. Французский король Луи XIV никогда не говорил «Государство – это я». Он был слишком умен для такой самодовольной фразы.
– Кто же тогда вложил в его уста эти слова?
– Вольтер. Он приписал ему столь глубокомысленное изречение в своей биографии французских монархов. – Кейс глубоко вздохнул и продолжил. – Что говорить о Вольтере, если Геродот, которого называют «отцом истории», записывал в своих книгах любые исторические сведения, о которых слышал. Причем независимо от того, являлись они правдой или нет. Геродот не ленился заниматься и плагиатом. А люди называют его «отцом истории»…
– Леклер говорил мне, что вы делите историков на три категории: тех, которые ошибаются, ничего не знают и, наконец, лгут.
– Вам доводилось видеть в голливудских исторических фильмах рабов, гребущих на галерах? На самом деле только свободные люди имели право взяться за весла. Ошибся историк Теодор Моммзен. За ним все стали повторять эту ошибку. Римскую армию изображали марширующей на бесконечных войнах, однако, первой это стала делать Пруссия только в семнадцатом веке. Описывая падение Римской империи, знаете, какую упоминают дату, когда это произошло? Четыреста семьдесят шестой год до нашей эры. И, молодой человек, самое смешное здесь то, что римляне об этом не знали. Не подозревая того, что их империя пала, они спокойно продолжали жить империей еще два века! Просто однажды, эдак лет триста назад, историки решили, что студентам будет легче изучать их предмет, если его разбить на три периода: древняя, средневековая и новая история. И решили, что 476 год – год последнего римского императора – прекрасная дата, чтобы отметить окончание эпохи.
