Уоррен Мерфи - Последний крестоносец
Римо просиял.
— Да, в самую точку.
— И ты думаешь, что священник не сможет простить тебя?
— Что-то вроде того. Ты в самом деле меня понимаешь?
— Да. И позволь тебя успокоить. Пойди к священнику, покайся и, если он заартачится и не захочет отпустить тебе грехи, расскажи ему, что даже Мастер Синанджу простил годы, полные обид и пренебрежения, которые из-за тебя ему пришлось нести на своих хрупких плечах. А если он все еще будет колебаться, скажи, что раз жертва всех твоих многочисленных прегрешений готова простить их, как может какой-то священник уступить ему в благородстве?
Произнеся эту тираду, Чиун улыбнулся.
Римо ответил сердитым взглядом.
— Это были как раз не те грехи, из-за которых я особенно беспокоился.
— Неужели? — Чиун испустил вздох разочарования. — А какие еще грехи лежат на твоей совести, Римо?
— Все эти убийства.
— Убийства? Как можно служить Императору, избавляя землю от паразитов, и считать это грехом? Не понимаю.
— В религии, по законам которой я воспитывался, любое убийство грешно.
— Чепуха! Будь это так, ваши священники покинули бы эти берега, обагренные кровью, много лет назад. Ведь если в убийстве и есть грех, то только в таком, когда убивают не за вознаграждение, а в порыве ярости или из жадности.
— Нет, любое убийство, — твердо повторил Римо. — Я гнал прочь эти мысли очень долго и вот теперь начинаю, испытывать беспокойство.
— Тогда иди и покайся. Я подожду тебя здесь.
— Не могу. Ничего не получится!
— Тогда я пойду с тобой и, если священник-себялюбец откажется облегчить твою душу, сотру его с лица земли, а потом мы вместе отправимся искать благонравного и щедрого душой служителя церкви.
— Так нельзя, папочка. Вдобавок я не могу рассказать никому — даже священнику — о своей работе. КЮРЕ действует вне рамок конституции. Если станет известно, что мы не давали государству развалиться, используя противозаконные методы, то можно с тем же успехом снова становиться английской колонией. Только не это. Смиту придется убрать священника, чтобы не допустить рассекречивания организации. Я, конечно, не считаю, что это имеет смысл, но Смит поступит именно так.
— Ну и что из того? К этому моменту ты уже получишь отпущение грехов.
— Не в том дело. Каждое задание, которое мне придется выполнять после этого, будет лишь множить прегрешения, лежащие на моей совести. Не могу же я отправляться на исповедь после каждого задания, зная, что тебе или Смиту придется заниматься священником.
— Эта религия, — заметил Чиун, — держит тебя в своей коварной власти целиком.
— Не совсем так. Я ведь не был в церкви уже очень, очень давно.
— Но даже после стольких лет ее цепкие когти до сих пор сжимают твое сердце.
— Меня просто мучит беспокойство, только и всего. Ладно, я как-нибудь разберусь с этим. Почему бы тебе не оставить меня в покое ненадолго? Как только закончу, я вернусь в «Фолкрофт».
— Это невозможно.
— Почему?
— У Смита есть для тебя задание.
— Что-то я не в настроении выполнять его задания, — угрюмо ответил Римо.
— Это простое задание, много времени оно не отнимет.
— В таком случае почему бы не отправиться тебе?
— Не могу. Для меня тоже есть задание.
— Два задания?
— Мелких задания, — поправил Чиун.
— И в чем же дело?
— Ничего особенного. Захват самолета для тебя, еще один — для меня.
— Два захвата самолета? Что это, совпадение?
— Возможно. Однако Смит послал меня за тобой, чтобы вместе мы смогли избавиться от этих мелких неприятностей.
— Сколько людей в опасности?
— Несколько сотен.
— Тогда, полагаю, мои проблемы смогут подождать, — решил Римо, направляясь к чердачному окну.
— И ты называешь такие мелочи проблемами?! — проворчал Чиун, идя за ним. — Вот у меня настоящие проблемы...
Когда они выбрались на улицу, к дому как раз подъезжала полицейская машина. Двое полисменов вышли на тротуар и, прикрывая глаза рукой от слепящего света фонаря, принялись разглядывать крышу.
— Ищете человека, который хотел спрыгнуть? — небрежно поинтересовался Римо.
— Да, а вы его видели?
— Конечно. Ведь это я и уговорил его спуститься.
— Описать можете? — вступил в разговор второй патрульный, пока его напарник доставал блокнот и карандаш.
— Минутку, — медленно проговорил Римо. — Рост — примерно метр семьдесят, толстый, на вид лет двадцать семь, волосы черные, глаза карие. На нем джинсы с дырой на колене и оранжевая куртка с капюшоном. Ушел вот по этой улице несколько минут назад.
— Спасибо, — поблагодарил первый полицейский, залезая обратно в машину.
— Если найдете его, — продолжал Римо, — на вашем месте я отвез бы его в психушку. Он все кричал, что спрыгнет, снова и снова. По-моему, он зациклился на самоубийстве.
— Не беспокойтесь. Можете считать, что он уже пойман, — ответил водитель. — Кстати, вы дали довольно подробное описание. Никогда не думали стать полицейским?
— Только этого мне еще не хватало, — бурчал Римо вслед отъезжавшей машине, за которой вихрились обрывки старых газет.
Чиун уставился на ухмыляющегося Римо с нескрываемым удивлением.
— У тебя лицо мальчишки, сотворившего какую-то шалость, — наконец произнес он.
— Что ты, — благодушно отозвался Римо. — Я лишь пытаюсь спасти несчастного человека, который решил свести счеты с жизнью.
Глава 3
Солнце уже садилось над аэропортом в Ньюарке, когда Римо вышел из такси и заплатил водителю. Вскоре к нему присоединился Чиун, и машина отъехала.
— Вот твое транспортное средство, — объявил Чиун, небрежно указывая на стоящий неподалеку вертолет с эмблемой военно-морских сил.
— Ясно, — сказал Римо. — А твоего транспорта что-то не видно.
— Чтобы выполнить задание, он мне не потребуется, — высокомерно ответил Чиун.
— Ты что, научился перемещаться в пространстве, посмотрев один из твоих любимых сериалов?
— Я не совсем понимаю тебя, Римо, но транспорт мне не нужен, поскольку я уже прибыл на место назначения.
В этот момент мимо пронеслись две машины «скорой помощи», завывая на ходу сиренами. Резко завернув, они вылетели на взлетно-посадочную полосу.
— Попробую угадать, что же ты имел в виду, — сказал Римо. — Твой угон произошел здесь. Подмигни, когда будет горячо.
Чиун изобразил подобие улыбки.
— Ты проявляешь чудеса проницательности.
— А где же самолет, припасенный для меня?
— Совершенно в другом месте.
— Где же это? — спокойно спросил Римо.
— Не знаю. Я не обращаю внимания на такие мелочи, как подробности, касающиеся чужих заданий. Возможно, твой пилот что-то знает. На твоем месте я бы поинтересовался у него.
— Я тебе это припомню, — пообещал Римо, направляясь к вертолету.
Пригнувшись, чтобы не задеть свисающие лопасти, он залез в кабину, и винт тут же начал набирать обороты.
— Дай-ка угадаю! — обратился Римо к летчику, перекрикивая завывание двигателя. — Летим в Лос-Анджелес?
— Гонолулу.
— Но это же несколько тысяч миль!
— Вот почему я и доставлю вас только до «Мак-Гайра». Там вас ждет С-141 «Старлифтер».
— "Старлифтер"... Военные?
— ВВС. Они выступают в качестве посредников.
— Пожалуй, надеяться, что они стали устанавливать в салоне видео с тех пор, как я ушел с военной службы, было бы слишком.
— Неплохо, приятель! Надеюсь, у тебя есть в запасе еще парочка таких же шуток? Ребята из ВВС будут не прочь поразвлечься во время десятичасового перелета.
— Десять часов! — простонал Римо. — Возможно, когда я туда доберусь, все уже закончится. Чиун через пять минут уже будет рапортовать об отлично выполненной работе, а меня обвинят в провале задания.
— Знаете, я понятия не имею, о чем идет речь, — заявил летчик.
— Замечательно, — угрюмо ответил Римо, — поскольку в противном случае я не был бы уверен в вашем благополучном будущем.
* * *С-141 «Старлифтер» был предназначен для перевозки войск и боевой техники. Из соображений секретности Римо не позволили находиться в кабине с пилотами. В самолет ему пришлось забираться через огромный люк в хвостовой части. Внутри пахло соляркой и смазкой, сидений не было — разве что в танке, который был закреплен на идущих по грузовому отсеку рельсах.
Римо заполз в танк и задремал, предварительно пообещав себе, что Чиун будет проклинать тот день, когда втравил его в эту историю.
Когда Римо в третий раз очнулся от полудремы, звук двигателей слегка изменился — «старлифтер» приближался к цели путешествия. Он выбрался из танка. Раньше, отдохнув, Римо ощущал прилив бодрости, однако теперь благодаря тренировкам Синанджу он не мог проспать больше пяти часов кряду и не почувствовать, что переспал. Поспав урывками, три раза просыпаясь, он все-таки чувствовал, что это слишком.
Корпус самолета вздрогнул, когда тяжелые колеса коснулись посадочной полосы, машина подпрыгнула и снова опустилась. «Старлифтер» снизил скорость и остановился; хвостовой люк открылся.
